Личный враг Бога - Кликин Михаил Геннадьевич - Страница 41

В конце-концов, огород остался позади.

– Послушай. – Глеб догнал Одноживущего и обратился к нему. – Неужели, каждый, кто хочет посидеть в твоей закусочной, должен преодолевать эту головоломную тропку? Мне показалось, что легче пройти по подвешенному канату, чем по ней.

– Да, господин. – Хозяин маленькой таверны подошел к двери, достал массивный ключ, больше похожий на воровскую фомку и стал ковырять им в висячем амбарном замке. Механизм замка отвечал на усилия Одноживущего визгливым скрипом, но открываться не желал.

– Что значит: «да, господин»?

– Нет, господин. То есть… я хотел сказать… – Толстяк окончательно сбился, на лбу его выступила испарина. И упрямый замок все никак не отпирался. – В общем… Ну… – Наконец-то ключ провернулся, что-то щелкнуло, и скоба замка разомкнулась. – Понимаете, господин, ни один человек из нашей деревни никогда не заходит в этот дом. Только я. И гости. Но гостей у нас не было уже несколько лет. Вы первые…

– А как же Рябой Пес? – перебил Глеб.

– Кто?

– Тот человек, который встретил нас.

– Странник? Обычно он не спит в домах. Я даже не знаю, как он проводит ночь. Но он немного странный человек…

– Так уж и немного, – хмыкнул Епископ.

Толстяк сбился и замолчал. Он убрал ключ, потер шею. Поднатужившись, приподнял замок и вытащил его из скоб, распахнул дверь. Изнутри потянуло плесневелой сыростью, запахом нежилого, брошенного помещения.

– Дом, милый дом, – иронично пробормотал Епископ. – И пиво у тебя такое же свежее?

– Это вход в пристройку, – пояснил хозяин, – здесь комнаты постояльцев. А сам я живу в другой половине. Дверь с противоположной стороны. Там и кухня, и погреб. Не волнуйтесь, сейчас все проветрится, высохнет, я огонь разведу.

– Я сейчас и в луже бы уснул, – сказал Глеб, зевая.

– Что вы, господин. – Толстяк всплеснул руками. – Через несколько минут все будет готово. – Он заторопился, бросил ржавый замок на траву, убежал за угол дома, но тут же вернулся, словно вспомнил что-то, выпалил на одном дыхании: – Сейчас все будет готово. Вы заходите пока. А я ставни открою. Или здесь подождите, – и вновь скрылся.

За дверью стояла плотная промозглая темнота, и друзья, не сговариваясь, решили остаться на улице. Они присели на оказавшееся неподалеку трухлявое бревно, лицами повернувшись на запад.

Диск солнца касался острой вершины скалистого утеса. Река у подножья горы искрилась жидким серебром. Небо было чистое, но его линялая синева глаз не радовала. И далеко-далеко виделся смутно горный хребет, окутанный туманной дымкой.

– Ты не расскажешь мне, где находится этот талисман? – спросил Епископ. – Или ты собираешь идти за ним в одиночку?

– Я сам еще не знаю. Надо будет осмотреть гору. Где-то на южном склоне должен быть заваленный вход в пещеру. Его следует расчистить, а уж там посмотрим.

– Работать землекопом мне еще не приходилось, – сказал маг.

– Мне тоже.

– А другого пути нет?

– Не знаю. Рябой Пес что-то говорил про ходы гномов, но как их отыскать? И стоит ли соваться туда?

– Гномы? – переспросил Епископ. – Они-то мне и нужны. Но я думал, что их можно найти только в Драконьих Скалах.

– Рябой Пес предостерегал…

– Плевать на этого болтуна! Надо бы расспросить местных.

– Нелегко это будет сделать, – усмехнулся Глеб, вспомнив встречающую их немую толпу.

– Ничего, хозяин вроде разговорился. Выпытаем.

За спинами товарищей раздался голос:

– Все готово, господа.

В дверном проеме стоял рябой хозяин гостиницы. Глеб поднялся. Встал и Епископ.

– Прошу вас, – сказал коротышка. – Все готово.

4

Внутри оказалось довольно уютно. Хозяин распахнул все окна и двери, и затхлость нежилого помещения выветрилась за считанные минуты. Бойко горел огонь в очаге, и приятно пахло горьковатым дымком. В открытые окна с западной стороны заглядывало солнце. Оно еще не успело полностью скрыться за утесом, но заостренная тень уже перекинулась через кольцо реки к селению и удлинялась на глазах, тянулась к деревенским домам.

В маленьком зале мебели почти не было. Только возле камина стоял треногий круглый стол с семейством неуклюжих табуреток, да еще высокий длинный шкаф, пыльные полки которого пустовали, пристроился вдоль стены. Здесь было много одинаковых дверей. Все они были закрыты, и на каждой красовался выведенный углем номер – от 1 до 6. Как догадался Глеб, за этими цифрами скрывались сдаваемые комнаты. Еще одна дверь пряталась за слегка сдвинутой в сторону шторой. Занавесь колыхалась сквозняком, и из-за нее тянуло ароматами готовящейся пищи. Там находилась кухня, пройдя через которую, можно было попасть в часть дома, где обитал сам хозяин.

– Комнаты у меня маленькие, каморки, а не комнаты, – извинялся толстяк. – На одного человека, да и одному-то тесно. Вы можете выбрать сами, где будете спать.

– Я так понял, что все номера одинаковы, – сказал Епископ.

– Одинаковые, – подтвердил хозяин.

– Тогда зачем выбирать?

– Хорошо, я открою первую комнату и вторую.

Коротышка скрылся за шторой, позвенел на кухне посудой, почти сразу вернулся, окутанный клубами духовитого пара. У Глеба засосало под ложечкой. А толстяк вытащил связку ключей, отпер две первые двери, распахнул настежь, проветривая комнаты. Глеб с интересом заглянул внутрь.

Действительно, самая настоящая каморка – ни оконца, одни глухие стены. Впрочем, так надежней. В комнатушке с трудом поместились узкая кровать, стул и крохотный приземистый столик, в центре которого прилепился оплывший огарок свечи.

– Да-а, – протянул Глеб.

– Нечасто к нам заглядывают гости, – сказал хозяин, разведя руками.

– Нормально, – успокоил Одноживущего Епископ. – Только принеси мне побольше свечей.

– Хорошо, господин.

– Скоро ли будем есть?

– Все готово. Если прикажете…

– Прикажем.

– Сейчас сделаю, господин.

Хозяин вновь исчез за занавеской, оставив дверь на кухню открытой. Глеб принюхался. Несомненно, там жарилась рыба.

Друзья в ожидании ужина расположились за столиком у очага. Табуретки были страшно неудобны, и Глеб изрядно повозился, прежде чем смог принять более-менее расслабленное положение.

Темнело. Тень, протянувшаяся от одинокой скалы, накрыла закусочную, но до наступления ночи было еще далеко.

Возвратился хозяин. Принес противень с жареной рыбой, поставил перед гостями. Через минуту, в три захода, принес хлеб, блюдо пшенной каши и яичницу на скворчащей жиром сковороде.

Товарищи молча принялись за еду, а толстяк вновь куда-то исчез. Когда друзья уже решили, что хозяин больше не покажется, тот вдруг появился с противоположной стороны, вошел в дверь со стороны улицы, держа перед собой запотевший кувшин. Поставив его на стол, он сходил на кухню и принес высокие кружки. Молча налил в них пиво.

– Присядь с нами, – пригласил Епископ.

– Я пойду, господин, – коротышка замотал круглой головой, – мне еще надо приготовить вам постельное белье, заправить кровати…

– Садись, – маг почти приказал и с грохотом пододвинул табурет. Одноживущий не мог не послушаться. Румянец залил его щеки.

– Как тебя зовут? – спросил Глеб, и подумал, что завязывающийся разговор уж слишком походит на допрос.

– Парот, – сказал хозяин. Он нерешительно глянул на Глеба и добавил: – Но все зовут меня Боровом.

– Вот что, Боров-Парот, – неспешно проговорил Епископ, – расскажи-ка нам все про гору, что видна сейчас на западе.

– Что рассказать, господин? – голос толстяка немного дрожал.

– Ты успокойся, поешь с нами, – попытался приободрить Одноживущего Глеб. – Ты столько наготовил, что мы все не осилим. Пива вот налей себе. Рыбы положи. Не стесняйся, ведь ты здесь хозяин. И не надо нас бояться. Что тут с вами со всеми? Это Рябой Пес что-то взболтнул? Забудь. Мы обычные Двуживущие. Не робей. Ешь.

– Расскажи все, что знаешь, – сказал Епископ, дождавшись, когда Глеб закончил свою маленькую речь.