Невеста Кащея - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 59

Господарь опустился на шкуру, свернув ноги калачиком. В простых полотняных штанах и вышитой по вороту рубахе его можно было принять за присевшего на минуточку передохнуть валашского пастуха.

— Присоединяйся, — предложил он мне. — Мебели тут нет, так что придется обходиться малым.

— А мамка твоя напольную картину не порушит, когда заметит, что нас нет?

— Родика очень уважительно относится к магии. Вот когда вернемся, есть шанс поварешкой огрести за то, что сбежали.

— Понятно…

— Слушай, птица-синица, иди сюда. — Господарь насильно усадил меня на шкуру. — Я на твои косицы смотреть уже не могу.

— А другим нравилось, — мстительно сказала я. — Между прочим, на далекой родине Трисветлого Ива именно так женщины и причесываются.

— Это я уже понял. — Влад одну за одной стягивал хрустальные бусины и расплетал мои волосы.

Я не сопротивлялась.

— А еще едят устрицы, моют руки в чашках и пьют кафу. Ты пробовал? Вкуснотища, а не напиток!

— Я тебе потом сварю, — пообещал господарь. — В Араде где-то пара мешков с зернами в кладовых пылится. Может, ты мне все по порядку расскажешь? С того момента, как я загнал огненную сущность ракшаса в пустую сферу земли.

И разверзлись хляби небесные. Я вообще поговорить люблю, особенно если слушатель попадается правильный — внимательный да вдумчивый. А уж если мне при этом с волосами что-то делают… только успевай за мной записывать.

— А Нагейра жук еще тот, — заметил господарь, отбрасывая очередную бусину. — Давно надо было его куда-нибудь изгнать.

— Он же мне помог, — возразила я.

— Чем? Тем, что в пыточную тебя отправил? Червяк земляной! Он просто пытался перед Квадрилиумом выслужиться да силы дармовой от ветреницы получить.

— Так зачем он тогда вообще в Араде нужен?

— Положено при замке мага иметь, вот я его и нанял. Михай еще на силе земли настоял — посевы, покосы да урожай два раза в год. Братчик у меня хозяйственный.

— А потом домна Димитру переворот затеяла, и всем сразу не до меня стало.

— Ожидаемый ход, — хмыкнул Влад. — Кто же на этот раз поддержал нашу рукодельницу?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Меня как раз к вещунам занесло, так что не до политики было. Михай, наверное, тебе лучше расскажет.

— Угу. — Последняя бусина звякнула об пол. — Так гораздо лучше.

Я тряхнула волосами:

— Расчесывать не дамся. После последнего раза нет у меня доверия к твоему цирюльному мастерству.

— Как знаешь, — согласно кивнул Влад, присаживаясь напротив. — Тем более что гребешка мы с собой не захватили.

Я удовлетворенно кивнула и принялась рассказывать про вещунов.

— Ив тебя домогался? — строго перебил меня господарь на третьей минуте. — Приставал?

— Нет, — соврала я, подумав, что сухие змеиные поцелуи Трисветлого могут и не считаться. — Меня же по спиральному коридору водили. По-моему, к плотским утехам у меня теперь на всю жизнь неприязнь образовалась.

— Мы это скоро проверим.

Меня бросило в жар.

— Ганиэль передал мне последний осколок артефакта…

— Что взамен?

— Хотел, чтоб я ему целое яйцо принесла.

— За «спасибо»? Погоди, он должен был тебя на что-то подсечь. Может, он тебе встречу с родителями пообещал?

— С покойными? — ахнула я. — Я духовидцев боюсь!

— Значит… Бабушку грозился убить?

— Что-то вроде. Он мне показал кристалл, в котором как будто она заточена.

— Ты же понимаешь, что это не могла быть Яга? Для того чтоб поймать в такую примитивную ловушку твою бабушку, нужно гораздо больше тех ошметков силы, которыми делится с адептами Трехликий.

— Я не поэтому догадалась, — пробурчала я. — Он глаза перепутал — левый зеленый…

Влад рассмеялся:

— Ив кто угодно, только не дурак. Ты не поняла, кто в этом кристалле старую колдунью изображал?

— Лисица?

— Конечно! Я не знаю, зачем она решила тебе помогать, но подсказку она придумала знатную.

Мне многое стало ясно, только и вопросов тоже прибавилось. Эх, встретить бы хитрюгу да поговорить с ней по душам.

— Ты чего погрустнела? Хочешь, я тебе это яйцо отдам, а ты к Иву вернешься за разъяснениями?

— Некуда возвращаться, — ответила я в сердцах и скороговоркой поведала о своей страшной мести.

Дракон ржал как полоумный:

— Ты опасная женщина! Как тебе только в голову такое пришло?

— Ну я когда-то читала, что за брожение отвечают такие крошечные козявки, глазу не видные… Я их просто очень-очень попросила да вина плеснула, потому что они кислоту винную уважают. Это если по науке. А ежели по-простому — любая баба в деревне знает, как надо глянуть, чтоб у соседки молоко скисло. Вот так-то…

— А Трехликий истинный лик тебе на радостях не явил?

— Нет. А что, у него еще какая-то ипостась бывает?

— Я потом тебе картинку покажу, — махнул рукой Влад, утирая слезы. — Дальше рассказывай.

Про Иветту он слушал, хмурясь и рассеянно теребя нагрудный медальон. А когда я дошла до «шкатулки воспоминаний» с его письмами, вовсе скривился, как от неспелого крыжовника.

— Чудны нити судьбы. Она была такой потерянной и одинокой, когда появилась в Шегешваре. Мачеха… Девчонка с золотистыми локонами и влажным взглядом наивных глаз… И властный отец, озабоченный только продолжением рода и выгодными связями, которые обеспечил брак с молодой принцессой.

Мне захотелось плакать.

— Ты ревнуешь?

— Нет, — всхлипнула я. — Мне Иветту жалко. У нее же ничего не осталось, ни рычагов управления, ни власти, ни поддержки. Понимаешь? Она даже не колдунья…

— Лутоня, — проговорил Влад, серьезно глядя мне в глаза. — Поверь, если бы она могла, ты уже давно лежала бы мертвой в какой-нибудь канаве или твой труп замачивали бы в огромном чане с медом для дальнейшего использования.

— Зачем? — шмыгнула я носом.

— Затем, что существуют люди, любое непотребство оправдывающие своими интересами. Чем Михай смог разрушить ее доказательства?

— Чего это сразу Михай? — в очередной раз обиделась я. — Я им сказала, что ты обручен со мной, еще и знак на спине продемонстрировала.

— Показывай! — скомандовал Дракон.

Я поднялась на ноги. И тут мною овладела какая-то непонятная робость. Раздеваться по пояс перед толпой народа в Гербовом зале было ни капельки не стыдно, тогда меня больше заботила эффектность предстоящего действа. А сейчас… Я сбросила жилетку и замерла в раздумьях. Как бы это так провернуть, ёжкин кот, чтоб приличия соблюсти? Я стянула через голову ворот рубахи, оставив руки в рукавах, прижала к груди матерчатый ком и повернулась спиной к благодарному зрителю:

— Смотри! Если ты мне сейчас сообщишь, что у тебя подобной отметины на теле не имеется, я очень-очень разозлюсь.

Он молчал. Я испуганно дернулась. Его лицо выражало удивление.

— Пообещай больно не бить, — проговорил он с шутливой мольбой. — Я не ожидал, что давняя клятва через тринадцать лет обернется таким образом.

Я натянула рубаху:

— А чего ты вообще ожидал?

— Молод был и горяч, неужели непонятно?

— Нет! Вот подробнее мне и поясни.

— Тогда я еще не знал, что твоя бабушка станет земной ипостасью своей богини. Поверь, с Макошью, пряхой судеб, я не стал бы связываться. Мне было пятнадцать, я хотел знаний, хотел чуда. И тогда заключить обычный магический договор с обычной рутенской ведьмой, бродящей в наших лесах и скрывающейся от преследований, показалось мне… забавным. Нет, я, конечно, знал о твоей бабушке довольно много и даже такого, о чем не догадывалась она, но… Это было так давно…

Мне захотелось прямым ударом в челюсть стереть с его лица поганую беспомощную ухмылку.

— Ты бы не пришел за мной? Скажи! — Мой голос дрожал от ярости. — Через тринадцать лет ты бы просто не вспомнил обо мне? И я сгорела бы этой осенью под печатью вашей драной клятвы, так и не узнав, что все произошло потому, что тебе было забавно?!

Я орала в голос, сжимая кулаки. Меня душила такая чистая всепожирающая ненависть, что, если бы могла, я бы на месте испепелила синеглазого Дракона и всю эту соломенную хибару и вскипятила бы воду в пруду так, что вознеслась бы она облачком пара под самые небеса.