Жертвы обстоятельств - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 71

Ох… слишком много телепатов вокруг. Либо мне нужно научиться ставить ментальные щиты, либо размышлять о личном только в гордом одиночестве.

— Разумное решение, — заметил Теа, конкретно ни к кому не обращаясь. Феникс непонимающе взмахнула ресницами и выразительно посмотрела на него, ожидая пояснений.

— Потом расскажу, — торопливо пообещала я, пока братьям не пришло в голову озвучить мои мысли. — Давай подойдем к Холли и узнаем, в чем суть опыта. Ты же вроде хотела поскорее глянуть на «бездну», так?

— Ага, — рассеянно согласилась Феникс. Судя по долгому обмену взглядами с братьями и тому, что уточнения «Когда это — потом?» не последовало, параллельно шел мысленный разговор.

Действительно, надо бы научиться держать свои тайны при себе. Может, попросить маму показать мне, как делаются ментальные щиты?

— Ой, а что это тот дядечка машет руками?

— Холли? — я обернулась и увидела воодушевленного консультанта в компании Риан и Айне. — Полагаю, нас зовет.

Как я и думала, и в этом опыте нам, эстаминиэль, снова отводили роль генератора энергии. На сей раз, правда, сверхмощного — благодаря Феникс. К защитному барьеру из стекла прибавились заклинания Танцующей — так, на всякий случай. В кресла, напичканные электроникой, нас решили не сажать, потому что их было только два.

Холли чуть не приплясывал на месте от нетерпения, с любовью поглядывая то на аппараты для анализа излучений, то на «бездну». Глаза у него блестели, как у больного лихорадкой. Я даже специально прошлась рядом с консультантом, чтобы посмотреть, не идет ли от него нездоровый жар. Высокой температуры не обнаружила, зато увидела коричневое пятно на щеке, о чем и не замедлила сообщить Холли.

— Где? — нахмурился он и наклонился к металлическому боку аппарата. Увидел свое чумазое отражение, досадливо ругнулся и попробовал стереть пятно пальцем. — Кошку твою об стену, а… Препаршиво… Эй, Том-Томми, солнце мое, дай-ка мне свои чудесные платочки.

Паренек живо вскочил со стула в углу, где он прятался от начальственного гнева, и, на ходу шаря по карманам, подбежал к Холли.

— Вот, — преданно заглядывая в глаза руководителю, протянул он упаковку обыкновенных влажных салфеток — с запахом ромашки, кажется. — Простите, я видел, это от кофе… хотел сказать, но…

— Побоялся, что по шеям получишь? — насмешливо закончил за него Холли, перед «зеркалом» оттирая кофейное пятно. — Чего бояться-то, несмышленыш? Ежели снова учудишь что-нибудь — к электричеству с мокрыми руками сунешься или кофе мой опять на отчеты прольешь… — с намеком ухмыльнулся Холли, и помощник густо покраснел, как умеют только такие рыжеватые блондины — до самых ушей и даже немножко шеей. — Тогда, конечно, и оплеуху тебе отвесить не зазорно будет. А так… Я же не зверь какой, Томми… Ну, благодарствую. Надо бы и мне такими платочками разжиться, а то все хожу, как из леса вылез — оттереть, так пятерней.

Ассистент робко улыбнулся, запихивая салфетки обратно в карман джинсов. Пола халата смешно задралась. Высокий, тощий, нескладный и неловкий, с угловатым лицом, мальчишка был полной противоположностью своему начальнику, в котором черты безумного ученого мешались с повадками аристократа. Но кое-что все-таки объединяло этих двоих — неуемное любопытство и исследовательский энтузиазм.

Наверное, так же странно со стороны выглядели мы с Дэйром, когда я только начинала помогать ему в лаборатории. Восторженная девочка-подросток в джинсовом сарафане и спокойный целитель. Столько воды с тех пор утекло… Хм, если подумать, то в конце концов я стала похожа на Дэриэлла не только стилем поведения, но даже внешне.

Холли перехватил мой задумчивый взгляд и подмигнул. Я смутилась и отвернулась. Когда мы с Феникс и Айне уже занимали положенные места около «бездны», консультант, не отрывая взгляда от суетящегося на подхвате помощника, произнес:

— Думаешь, легонько мне ругать эдакого балбеса, который все сердцем переживает и дуется полдня? А ведь надо. Ежели он думать не будет, куда нос свой сует, то беды не оберешься, а ученым тогда ему так и вовсе не стать. Эх, молодость, молодость, все бесстрашные-бесшабашные… Знал я одного похожего, — выражение его лица стало задумчивым, без следа шутовства или исследовательского азарта. — Тоже высокий был, что оглобля, и волосы такие же — не поймешь, то ли рыжие, то ли желтые. Все за дочкой моей ухлестывал. Так тот умный был — судьба ему сызмальства плюх навешала, а по случаю он и вовсе чуть ворон кормить не отправился. А Томми этот — мальчишка балованный, цену жизни не знает. Ну, да что это я, — спохватился он и растянул губы в нарочито веселой улыбке, хотя взгляд его оставался грустным, будто бы устремленным в прошлое. — Чего время терять — пора дело начинать! Дорогие мои, хорошие, машины-то включайте, носы любопытные берегите — да смотрите внимательно…

Я поспешила встать между Феникс и Айне. Они уже держали свою силу наготове — воздух разве что не звенел от магии. Стоило коснуться их ладоней, как и меня тоже «выбросило» в то странное состояние полутранса, когда перед глазами появлялись нити.

Справа и слева, как маленькие солнца, пылали силуэты эстаминиэль, и от этого света моя кровь начинала бежать быстрее. Я почти видела ее — черную, жгучую, наполненную отравой и могуществом.

«Бездна» тоже изменилась. Нити вокруг нее были натянуты густо, как осенняя паутина — такие же тонкие, почти невидимые. Я все никак не могла разобраться в этом клубке — откуда что идет. Узор словно заволакивала дымка — золотистая мельчайшая пыльца, похожая на…

…предчувствуя вспышку силы, я оттолкнула Айне и Феникс — все равно куда, только бы подальше от меня…

…это уже было, было, было…

— Лови! — сказала она негромко и бросила Дэйру яблоко.

Узкие ладони сомкнулись на глянцевитых боках… и вдруг оболочка лопнула, выпуская желтое облако, пыльцой окутавшее руки до локтей.

Боги, боги, как он кричал… так безумно, так мучительно…

Сила захлестнула меня с головой, вымывая из мира краски.

Вне себя от бешенства, я шагнула к «бездне», протягивая к ней руки… Вокруг полурасслабленных ладоней взметнулись языки бездымного пламени — не тьма, но свет, нечто бесконечно быстрое, хаотичное, агрессивное…

Мои пальцы легли на теплую, как нагревшийся на солнце камень, поверхность артефакта. Золотистая пыльца дрогнула, мешаясь со светом… И выплюнула в меня сгусток энергии. На мгновение я ослепла, и…

Из груди вышибло воздух.

Сухой хруст — спину и затылок прошило болью.

Кто-то взвизгнул, прокатилась жаркая волна…

Преодолевая чудовищную слабость, я открыла глаза. Ладони покалывало иголочками — как бывает, когда проходит онемение. Взгляд, словно намагниченный, притянуло к «бездне».

Теперь не живой, не пульсирующей, не дышащей… Просто странному камню.

Пустому.

— Ой, мамочки… — прошептала я ошарашенно. — Кажется, я ее нечаянно сломала…

Пару секунд в лаборатории царила оглушительная тишина, а потом все вдруг одновременно загомонили. Недовольные возгласы мешались с удивленными, радостными и испуганными, создавая жуткую какофонию. Риан, колотя чем-то по столу, кричала: «Молчание, молчание, молчание!», грозно и сердито. Но внимания на нее обращали не больше, чем на старосту класса, если учителю во время контрольной случается выйти.

Айне с застывшим лицом опустилась рядом со мной на колени и быстро взяла мои руки, ощупывая их тонкими пальцами. Холли, проскользнув через дверцу, разглядывал «бездну» с непривычной для него задумчивостью. Глаза консультанта были недобро сощурены, словно увиденное ему очень и очень не нравилось.

Феникс метнулась сначала к артефакту, затем — ко мне, суетливо и нервно. А потом встряхнула головой и встала посреди отсека, лицом к лаборатории. Взгляд Энни застыл, не выражая ничего, кроме крайней степени раздражения.

Нити едва заметно вздрогнули, и я поспешно зажмурилась.