Жертвы обстоятельств - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 90

— Что?! А раньше вы не могли сказать?

— Мог. Но ты не спрашивал.

— Боги… А этого можно избежать?

— Только отказавшись от лечения.

— О, dess!

— Дыши спокойнее, мальчик мой, и не кричи. Если ты сорвешь горло прямо сейчас, дальше будет не интересно. К тому же ты ведь все равно не откажешься от своей мечты вновь стать целителем, верно?

— Я… да, верно. Я больше не могу ждать. Нельзя же все время быть обузой! И что значит «прямо сейчас»? Хотите сказать, что дальше…

— Именно. Сегодня ты будешь кричать очень много.

— Я, кажется, уже не хочу знать, в чем состоит лечение. У вас очень убедительно получается запугивать собеседника.

— Благодарю за комплимент.

— Не стоит. Dess, как же все это глупо… Или только кажется глупым? Впрочем, не стоит об этом. Следующий вопрос. А почему вы вообще взялись лечить меня?

— Твоя возлюбленная уже спрашивала об этом. Отвечу, как и ей: потому что я могу.

— И все?

— Это главная причина. Я мог бы солгать, что чувствую вину за то зло, что причинил тебе когда-то… Но это не так. Я поступил соответственно своим желаниям и желаниям Меренэ, и не раскаиваюсь. Мог бы сказать, что хочу сделать Ксиля своим должником — но Ксиль, как любой ребенок, принимает дары благосклонностью бога. Без мысли о том, что надо отдариться в ответ.

— О, да… Ксиль именно таков. Скажите, вы правда его… кто он для вас?

— Он — все, что есть в моем мире.

— Вы… простите, что я рассмеялся. Но вы были так серьезны. Надеюсь, что я не ранил ваши чувства.

— Нет. Нисколько.

— Тогда еще один вопрос. Не обо мне. Скажите, а Ксиль действительно станет старейшиной после ваших тренировок — равным вам, свободным и независимым?

— Ответ — да. Ксиль будет даже сильнее меня.

— Но вы хоть понимаете, что после этого Максимилиан постарается больше никогда с вами не встречаться? Он же эгоист, совершенный, безукоризненный эгоист — выбрасывает из своей жизни все, что причиняет ему неудобство. А вы напоминаете ему о слишком плохих временах, которые он предпочел бы забыть.

— Ты прав, золотой мой. Я это понимаю. Но не могу не исполнить его желания. Просто не могу.

— У вас все просто! Dess… А что будет с вами потом, когда Ксиль вычеркнет вас из своего мира? Что будет с вами тогда?

— Кажется, твои вопросы закончились, солнце.

— Но…

— Не спорь. Я считал. К слову, вот и кланник. Последний элемент доставлен.

— Не уходите от ответа!

— «Слеза мира», очень едкая кислота. Оцени мое милосердие — ты будешь мучиться всего несколько минут.

— Прошу вас ответить на… О, боги! Вы же не хотите сказать, что…

— Именно так. Зараженные «пыльцой» нервы нужно уничтожить. Кости ты пока наращивать не умеешь, поэтому рубить кисти мы не станем. К тому же я очень, очень голоден, а боль — сильное чувство.

— Погодите… мне нужно еще немного подумать… Акери, dess, убери руки, мне нужно время! Я сам, но… Акери, не надо! Акери! Я не… я-а-а-а!

— … я же говорил, что ты будешь кричать.

…Ткани не текли — они обугливались. Дэриэлл сорвал горло еще на первой минуте. Акери молчал, крепко сжимая ладонями предплечья целителя, на которых от напряжения вздулись вены. Дэриэлл уже не мог вырываться и не падал только потому, что спиной опирался на плечо своего мучителя.

Акери хотел забыться, захлебнуться чужими криками, но вновь и вновь вспоминал тот, последний вопрос, оставшийся без ответа.

Акери улыбался.

Но кто сказал, что его боль была меньше?

Глава 17. О сложном и простом

Праздничная ночь была похожа на сказку.

Мерцали таинственно розоватые огоньки свечей. Потрескивали поленья в очаге — настоящие, не мелкий уголь, пропитанный алхимическим составом. Позвякивали серебряные колечки в косе Дэриэлла, а темный взгляд Максимилиана пьянил сильнее, чем горячее вино со специями, приготовленное целителем. Я, никогда прежде не пробовавшая ничего, крепче кефира, сначала долго не могла привыкнуть к кисловатому привкусу и запаху напитка, а потом почувствовала ужасную сонливость и задремала там же, у камина, на пушистом ковре.

Прохладный ветер смеялся голосом князя и говорил, что для первого раза получилось далеко не так забавно, как могло бы. А сияющее тепло укутало меня одеялом и шепнуло: «Спи, Нэй».

Пробудившись поутру, я долго прислушивалась к своим ощущениям, ожидая самого худшего, но… Ни головной боли, ни неприятного привкуса во рту. Только легкость во всем теле и нежелание выбираться из нагретой постели, как всегда бывает после глубокого сна.

Солнечные лучи полосами расчертили дальнюю стену. Дэйр сидел в кресле, подогнув под себя одну ногу, и читал. В нем было что-то неправильное — слишком гибкое, слишком хищное, больше присущее шакаи-ар, а не аллийцу.

Словно почувствовав, что я думаю о нем, Дэриэлл поднял голову.

— Доброе утро, Найта, — улыбнулся он, встретившись со мной взглядом. Целитель выглядел немного рассеянным, будто терялся в собственных мыслях. — У тебя сейчас очень смешное выражение лица, как будто ты чему-то сильно удивляешься. Поделишься со мной поводом?

Щеки мгновенно вспыхнули румянцем. Я неловко села на кровати, спустив ноги на пол, кутаясь в одеяло.

— Доброе утро, — поздоровалась я смущенно. — Вспомнилось просто, как Хэл рассказывал о своей первой студенческой попойке, после которой он никогда не делает исключений из главного правила магов — «Зло от вина».

Дэриэлл рассмеялся и отложил книгу.

— И скажешь же ты иногда, Нэй, — качнул он головой. Ощущение неправильности рассеялось. Глаза его были веселыми и очень яркими — наверное, от солнечного света. — Сравнить изысканный напиток, составленный целителем, с дешевой студенческой выпивкой… То-то ты вчера так настороженно пробовала!

— Ну, наверное, я уже привыкла к мысли, что вино — это что-то плохое, от чего одни неприятности бывают, — призналась я, безуспешно нашаривая тапочки. Они, будто живые, убегали от ноги. В комнате было немного прохладно. Зимнее солнце оказалось обманчивым — светило, но не грело. — Ну, когда в подростковых компаниях «на слабо» берут и так далее. А потом голова болит и стыдно.

— Вот и еще одно различие в человеческой и аллийской культурах, — улыбнулся Дэйр и, поднявшись с кресла, подал мне «уклончивые» тапки. — Что для нас — элитарная культура, то для вас — способ показаться себе более взрослыми, чем есть на самом деле.

— Все от родителей зависит, — пожала я плечами, словно оправдываясь. Было немножко обидно за такую пренебрежительную оценку человеческих обычаев. — После того случая с Хэлом мама провела с нами поучительную беседу. С равейновскими заморочками насчет силы и слабости, конечно. Вроде: «Опьянение — это уязвимость, а быть уязвимыми можно только с теми, кому доверяешь…» И все в таком же духе.

— Я всегда восхищался умом и тактичностью эстиль Элен, — серьезно сообщил мне Дэриэлл. — Но тебе понравился наш маленький праздник, или первый опыт приобщения к культуре вина затмил все прочие впечатления от вечера? — поинтересовался он с улыбкой.

— Понравилось! — с энтузиазмом кивнула я, всласть потянувшись. — Ксиль был ужасно милым, да? — Дэйри фыркнул, но оставил свое мнение при себе. — Как и всегда, впрочем… Кстати, а где он сейчас?

— Ушел к Акери, — ровным голосом произнес целитель, и меня подбросило на месте, как от удара током:

— На тренировку? — молчание и потемневший взгляд Дэриэлла сказали мне больше, чем могли бы любые слова. — Боги, Дэйр, как ты мог его отпустить! — я в красках вспомнила прошлую тренировку — истязание? — у Акери, и меня начало мелко потряхивать. — Уж кто-кто, а ты должен понимать, как это опасно!

Я беспорядочно металась по комнате. Второпях натягивала джинсы, уже не смущаясь присутствия Дэриэлла, искала свитер… И когда целитель заговорил — веским, сухим тоном, это было подобно грому среди ясного неба:

— Да, теперь, наверное, я понимаю Максимилиана гораздо лучше. И поэтому считаю, что если уж он просит не стоять у него над душой во время тренировок, а прийти за ним к половине третьего, а еще лучше — дождаться его возвращения, то я, пожалуй, так и сделаю. Потому что вчера, Нэй, от одной мысли, что никто не видит меня слабым, становилось чуточку легче, — его голос слегка смягчился. — Позволь ему сохранить хотя бы видимость гордости.