Все кошки возвращаются домой - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 82

В любом случае, стало ясно, что ни в какую разведку Дэриэлл не пойдет, останется здесь, с пациентами. Максимилиан подозвал Айне, и теперь вместе с ней разрабатывал план вылазки с учетом изменений в составе группы. Ириано стоял за плечом пророчицы безмолвной и ревнивой тенью, изредка бросая на князя выразительные взгляды, по-волчьи отсвечивающие желтизной.

Этна отсыпалась после дежурства. Корделия и Шинтар, по уши закутавшийся в одеяло, сидели на балконе, и прерывать их разговор мне вовсе не хотелось.

Так что на вечерний чай собрались только трое — Феникс, Ками и я. Да и то, какой это чай — не на кухне, а в спальне, за компьютерным столом. Даже и не поговоришь — вдруг Этна проснется? Поэтому вскоре я отставила чашку и начала готовиться ко сну. Все-таки день завтра предстоял нелегкий. Зато потом… Распустим группу и отправимся втроем — князь, Дэйр и я — куда-нибудь подальше. Да хоть бы и Ксилю в гости. Резиденция Северного клана, конечно, местечко странное, но там есть и лес, и река, и цветы, и главное — спокойствие. Или к Тантаэ наведаемся… Или примем все-таки предложение Леарги и поживем немного в Пределах…

Засыпала я с улыбкой на губах, но ночью опять начало «гластиться» и «городиться», как говорила моя соседка — вечно хмурая, ворчливая старушка с первого этажа. Забавно, конечно, но такие деревенские словечки лучше всего подходили к безобразию, которое наполнило мои ночные видения.

А Дэйр бы, наверное, сказал «горячечный бред».

Мне снились кошки — серые, желтоглазые, и даже в полудреме я помнила, что это не к добру. Они вертелись под ногами, выгибая спины, терлись, мяукали, распушив хвосты… Мне нужно было пройти к окну и закрыть его, чтобы в комнату не ворвалось что-то ужасное, но кошки не позволяли. Стоило пошевелиться, сделать лишний шаг — и урчание становилось угрожающим. Снилось, что я иду по городским улицам по щиколотку в грязной талой воде, и ступни немеют от холода. И тоже нужно было куда-то спешить, в какое-то теплое и безопасное место, но онемение продвигалось все выше, и ноги уже почти не двигались…

Очнулась я еще до рассвета, на том же неудобном диване, где и уснула. Одеяло задралось и скомкалось у колен. Окно было распахнуто настежь, и воздух в комнате выстыл. Ками в своем зверином облике беспечно валялся на ковре пузом кверху, как никогда не сделал бы настоящий лис, и тихонько похрапывал.

Был немалый соблазн наклониться и дернуть его за лапку, но я подозревала, что Ками спросонья может не оценить шутку и хорошенько цапнуть наглую руку. Словно почуяв неладное, лисенок повел ухом, завозился и свернулся в уютный клубок, укрывшись собственным хвостом. Я, озябшая и не до конца еще проснувшаяся, инстинктивно потянулась к густому, мягкому меху — и застыла, наткнувшись на внимательный взгляд блестящих, как зеркало, глаз.

— Разбудила? — шепнула я. В груди поселилось противное грызущее чувство — то ли вина, то ли неловкость, то ли запоздалый осадок тяжелого сна. — Прости. Рано еще.

Лисенок фыркнул и улегся обратно. Я тоже хотела сперва лечь обратно и урвать еще два-три часа на отдых перед нелегким днем, но вместо этого села, подтянула колени к подбородку и закуталась в одеяло. Светало медленно. Густые предутренние сумерки становились все легче и прозрачней — будто оседал на озёрное дно взбаламученный ил. Очертания предметов обретали ясность, краски словно проступали из глубины. Из дымчато-серого мех Ками стал разноцветным, ярким…

Вместе с темнотой исчезала и сонная вялость. Я почти физически ощущала, как быстрее начинает биться сердце, стремительней течет по венам кровь, а ожидание тяготит все больше, становится томительным, невыносимым. Хотелось вскочить, сорваться с места — и бежать, все равно куда, лишь бы находиться в движении. В конце концов я не выдержала и, скинув одеяло, быстрым шагом вышла из комнаты, оставив Этну, Феникс, Ками и Айне досматривать последние, самые сладкие сны.

В «лазарете» было совсем тихо. Видимо, Дэриэлл все же прилег отдохнуть после бессонной ночи. А на кухне сидел Максимилиан — спиной ко мне, босой, в одних джинсах и с влажными волосами. Мокрое полотенце валялось рядом, на полу. Вот Феникс разозлится, если увидит! Я машинально наклонилась, подбирая его, и опустилась на стул напротив князя.

— Не спится? — улыбнулся он, не оборачиваясь.

Его бледное отражение призраком дрожало в оконном стекле. Еще немного, еще чуть ярче засияет солнце, выскользнет из-за края горизонта первый луч — и образ растает. А пока — можно смотреть и домысливать, вспоминая, цвет глаз и угольно-черную линию ресниц.

— Волнуюсь, — коротко ответила я, рассеянно комкая полотенце. Ощущение влажной ткани в руках было почти до болезненного ясным. Мягкие, напитавшиеся водой ворсинки, слабый холод, жестковатая нитка основы… И запах. Меня так и тянуло поднести ткань к лицу и вдохнуть поглубже. — А ты не ложился, что ли?

— А смысл? — беззаботно откликнулся Максимилиан. — Силле полночи выхаживал беднягу Кирота, а потом сам едва не свалился. Тоже мне, целитель, меры не знает. Пришлось мне лично вести его на охоту. Только вернулись.

— И где Дэйри сейчас?

— Отдыхает.

— Понятно.

— Хорошо.

— Ага.

Разговор увял сам собой. Мне подумалось, что неплохо было бы подняться и сварить кофе или подумать о завтраке для всей честной компании, раз уж я встала первой. Пальцы рефлекторно сжимались и разжимались от странного нетерпения, еще больше подхлестываемого безмятежностью Ксиля. Пожалуй, будь у меня хвост, как у Ками, то сейчас бы он крутился, как пропеллер.

— Найта? — окликнул меня князь, когда я все-таки вскочила и начала рыться в холодильнике, прикидывая, хватит ли продуктов для оладий.

— А?

— Откуда у тебя такой мощный телепатический барьер? Ты не хочешь, чтобы я тебя читал?

В первую секунду я опешила. Потом, когда осознала вопрос, жутко перепугалась и едва не уронила пакет с молоком на пол.

А я-то уже думала, что эта тема осталась в прошлом.

Вдох дался с трудом. Что ж, честность — лучшая политика? Посмотрим.

— Барьер ставила не я. Это подарок на день рождения, — я заставила себя медленно поставить пакет на полку. Рука дрожала.

— Подарок от кого?

Интонации Максимилиана не изменились ни на йоту. Он все так же беспечно улыбался оконному стеклу. Только теперь солнце уже показалось над горизонтом, и отражение пропало. Мне сбоку было видно лишь половину лица, и от этого улыбка казалась наигранной, неестественной.

— Не скажу, — так же честно ответила я.

— Найта, не заставляй меня спрашивать дважды, — в голосе князя появились опасные нотки.

Неожиданно я успокоилась. Просто осознала внезапно, что ломать блок Максимилиан не станет, причинять мне боль — тоже. И если я не захочу говорить, то Ксиль никак из меня не вытянет правду. И он это тоже знает, потому-то и давит на психику.

Губы у меня сами собой изогнулись в улыбке. Я подошла к нему и обняла со спины. Ксиль отчетливо вздрогнул. За какое-то мгновение его кожа из прохладной сделалась почти горячей. Я с удовольствием повела озябшими ладонями вдоль ребер, впитывая тепло, и прижалась щекой к влажным волосам над виском.

— Потом расскажу, Ксиль. В свое время. А пока помоги мне с завтраком, ладно?

— Ладно, — обреченно вздохнул Максимилиан, сдаваясь. Но напряжение так и не рассеялось. Он просто уступил на время.

Вот так и вышло, что мы разбудили всех с утра запахом свежеиспеченных оладий и кофе.

За торопливым завтраком последовали сборы — уже привычные, и потому быстрые. Айне, которая единственная из всех была хмурой и недовольной, сухо раздала указания. «На дело», как выразился Ками, отправлялись шестеро: Максимилиан, сама пророчица, Феникс, Ириано, Корделия и я. Остальные должны были ждать нашего возвращения и в случае, если мы не появимся через два дня, срочно передать информацию о местонахождении группы инквизиции в Академию.

Ирсэ все еще спали, как и Дэриэлл, а вот Этна, позевывающий Ками и, к моему удивлению, Шинтар вышли нас проводить.