Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки - Клэнси Карл Стернс - Страница 17

Колскегг снова фыркнул.

– Четыре! Клянусь кровью Одина, если никто не даст семь марок, я оставлю ее для себя!

С высоты помоста в центре внутреннего двора усадьбы Торбьерна Исландца, Норна Светлая и ее захватчик Колскегг Черный взирали на толпу из бондов, рыбаков и женщин. Два корабля, «Кусающий Ветер» и «Оседлавший Бурю», встали у причала Торбьерна утром этого дня, и торговля награбленной викингами добычей была в полном разгаре. Согласно обычаю, вся добыча, которую дружинники Лейва и Эрика привезли из набега на Шетленды, должна была быть обращена в серебро самими викингами.

Эрик был счастлив, что у его старого партнера по шахматам хоть и облысела голова, но зато борода осталась все такой же длинной, а щеки круглыми, как в давние времена. И Торбьерн так обрадовался, увидев Эрика как прежде здоровым и румяным, что пригласил обе дружины собраться у него в гриднице за полуденной трапезой, а Эрика ни на миг не отпускал от себя, обнимая за плечи.

После окончания застолья открылся рынок рабов на площадке между домом и хозяйственными постройками. Лейв, которому и продать-то было нечего, остался в доме поболтать с хорошенькой сестрой Ульва, Гудрид, которая любила его с детства; а Ульв вышел из дома, чтобы продать добычу. Только переступил он порог отцовского дома, как увидел дочь ярла; в этот миг владелец вел ее к помосту. Изящество манер рабыни напомнило ему о шетлендской девушке, которая тогда, в Гренландии, привлекла его взгляд и взволновала сердце. Решив рассмотреть ее поближе, он стал пробираться через толпу.

Пока Колскегг торговался, Норна, стоявшая с высоко поднятой головой, несмотря на страдания и горе, повернулась лицом к Ульву. И тут богиня Фрейя сразила еще одну жертву. Ульв не только убедился, что это та самая девушка с Шетлендских островов, но и сразу понял, что должен, во чтобы то ни стало, выкупить ее и сделать своей женой. Он быстро пересчитал серебро в кошельке на поясе.

– Даю пять марок за девушку, – крикнул он, – все серебро, что у меня есть!

Узнав в Ульве побратима Лейва, Норна обрадовалась, но Колскегг только загоготал.

– Ты что, не видишь? Эта девушка из высокого рода! Или не слышал моих слов? Я должен получить за нее семь марок… или оставлю ее себе.

Опасаясь, что какой-нибудь зажиточный исландец купит дочь ярла до того, как он добудет еще две марки, Ульв огляделся в поисках человека, который помог бы ему. Ни отца, ни Эрика поблизости не было, а остальных вождей он не знал. Повернув к дому, он увидел Лейва с Гудрид, выходивших из резной двери. Наверняка, подумал Ульв, побратим сможет дать ему недостающее серебро. Повеселев, он начал пробираться к дому.

В тот момент, как Лейв бросил взгляд в сторону помоста, он тут же узнал Норну. Сердце его подпрыгнуло, и в следующую секунду, казалось, перестало биться. Все время после набега он только и делал, что мечтал о дочери ярла. Быть может, зрение шутит над ним шутки? Да, нет! Вон она все также стоит, гордо выпрямившись у столба. На ней все то же вышитое голубое платье, столь памятное ему. И даже перчатка для стрельбы из лука по-прежнему заткнута за пояс.

Но как могла Норна оказаться в Исландии, если он оставил ее на Шетлендах? И по какому праву мерзкий Колскегг выставил девушку на продажу? Во что бы то ни стало, он сам выкупит дочь ярла… даже если придется отдать все до последней унции… и сегодня же жениться на ней.

Лейв двинулся к помосту, но его остановил Ульв.

– Брат, добавь мне две марки, чтобы купить ту красавицу. Я полюбил ее с первого взгляда и должен немедленно на ней жениться.

В голове у Лейва помутилось, он застыл на месте, как вкопанный. Судьба наносила ему много тяжелых ударов, но ни один из них не мог сравниться с этим. Пришло время испытания его братской клятвы, ведь он желал шетлендскую девушку для себя. Больше всего на свете хотел Лейв взять Норну в жены и всегда быть с ней, но теперь, когда он узнал, что Ульв полюбил ее, ему не на что было больше надеяться. Побратим пошел на жертвы и отправился с ним в дальнее путешествие, не сулящее выгод. К тому же, Ульв отдал все свое серебро, чтобы закупить все необходимое для двенадцатимесячного плавания. И не он ли клялся помогать во всем брату, ставить счастье и благополучие выше своего собственного? Ему придется скрыть любовь к Норне и выкупить ее для Ульва.

Улыбнувшись через силу, Лейв отвязал от пояса кошелек с серебром, который дал ему отец перед отплытием из Гренландии, и отдал Ульву.

Тем временем Орм из Анарстапи и Свонлауга, жена богача Скава Плоский Нос, торговавшего на побережье, боролись между собой за благородную пленницу.

Орм, который занимался разведением породистых кобылиц, поднял ставку с пяти с половиной до шести марок.

Толстой и высокомерной матроне хотелось, чтобы ее дочь нянчила и воспитывала в новой вере христианка. Эта вера так быстро распространялась на острове, что каждый считал своим долгом знать о ней хоть немного, чтобы не прослыть невеждой. Свонлауга предложила Колскеггу шесть с половиной марок, но он продолжал настаивать на семи.

– Никакая женщина не стоит таких денег, – фыркнул Орм.

Сердитый взгляд сделал лицо Колскегга еще уродливей.

– Девушка – лакомый кусочек, который еще никто не пробовал, говорю вам! Честная девушка.

– Держишь нас за дураков? – выкрикнул кто-то из мужчин. – Честная девушка? Это после пяти-то ночей с тобой на корабле?!

– Если вы мне не верите, то вы болваны! – зарычал грубиян и, внезапно разорвав посередине лиф платья Норны, обнажил ее грудь девственной чистоты, а чтобы она не прикрывалась, держал ее за руки. – Убедились?!

Толпа притихла, пока все мужчины с чувством благоговейного трепета перед ее красотой не согласились с ним.

– Верно, – пустился в объяснения Колскегг, – она плыла на «Кусающем Ветер», но когда мы уходили с Шетлендских островов, Эрик Рыжий обругал нас за то, что насмехаемся над нежным сердцем Лейва. «Теперь слушайте меня, вы, пьяные тролли, – кричал он, – я разрешил вам оставить при себе пленниц, но ни одну из них вы и пальцем не тронете на корабле. Сможете забрать их себе или продать с остальной добычей в Исландии. Во время плавания никто не должен их трогать!»

– Верно, так все и было, – пробасил один из дружинников Эрика.

И поскольку приказ Эрика разлучил даже Скаллаглюма с полюбившей его пленницей, скальд сказал со вздохом:

– Увы, даже в самой мягкой постели можно обнаружить соломинку.

Норна еще выше вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на торгующихся. Глаза ее оставались сухими, но на застывшем лице четко читались следы перенесенного горя, бессонных ночей и морской болезни. Неужели мало этим язычникам-мучителям, что они убили любимого брата, разграбили дом и унизили отца? На корабле она старалась не поддаваться унынию и поддерживала остальных пленниц. Надменное поведение Норны с низкорожденным захватчиком дало положительные результаты – доведенный до бешенства Колскегг поклялся сбыть ее с рук, как только корабль пристанет к берегу. Поэтому она первой из пленниц была выставлена на продажу. Будучи христианкой, девушка понимала, что должна прощать викингам их жестокосердие. Мстительность исповедовали и ее, и их предки. Таков был общепринятый обычай – мучить пленников, словно рабов или кошек, и неважно, высокого они рождения или низкого. Как ни тяжело, она должна следовать примеру Белого Христа – понимать и прощать.

Норна молилась своему богу, чтобы ее купила женщина, у которой она жила бы скромно, чтобы не досталась она какому-нибудь варвару, который сделает ее своей наложницей. Когда Ульв, молодой, похожий на медведя, мужчина, предложил за нее пять марок, она знала, что он стал бы для нее добрым хозяином, и еще подумала, что со временем смогла бы обратить его в христианство. Но уж коли суждено ей пойти в рабство, то насколько счастливее была бы она, если бы ее хозяином стал сын Эрика! Почему Лейв не забрал ее с корабля отца? Почему не пришел на аукцион? Норна была уверена в любви молодого викинга и, если б он принял крещение и она смогла бы ответить ему взаимностью. Но вместо него здесь оказался Ульв, вон он пробирается в толпе, держа высоко тяжелый мешочек с серебром.