Бойня - Френсис Дик - Страница 47

Наконец он вернулся с пинтой пива и жадно отпил сразу треть кружки.

— А чего вы хромаете? — спросил он, ставя кружку на стол.

— Ногу подвернул.

— Вы тот самый жокей! — сказал он. — Кит Филдинг.

Я почувствовал, как в нем вспыхнула тревога, и подвинул к нему конверт с деньгами — а то сбежит еще!

— Сотня вперед, — сказал я.

— Я не виноват! — агрессивно выпалил он, явно желая оправдаться.

— Я знаю. Возьмите деньги.

Он протянул узловатую руку, схватил свою добычу, пересчитал и сунул во внутренний карман.

— Расскажите мне, как это было, — попросил я. Однако он не был готов к этому. Его охватило беспокойство, и ему сперва надо было справиться с ним.

— Слушайте, не хочу я во все это ввязываться, — нервно сказал он.

— Я все никак не мог решиться... увидел в пятницу ваше объявление и... Но на самом-то деле мне ведь не следовало быть на скачках. Я вам-то сказал, что я там был, но я не хочу, чтобы это пошло дальше.

Я промычал что-то неопределенное.

— Но деньжонки-то ведь мне нужны, а кому они не нужны, верно? И я подумал, что ежели вы готовы за это заплатить две сотни, так я, пожалуй, расскажу...

— Остальное — здесь, — сказал я, указывая на коричневый конверт.

— Просто расскажите мне, как все было.

— Понимаете, я ведь должен был быть на работе. Я сделал вид, что заболел. Конечно, если шеф узнает, ничего мне не будет, разве что нагоняй устроит, но я не хочу, чтобы жена пронюхала, понимаете? Она-то думала, что я на работе. Домой я вернулся как обычно. Если она узнает, она ж меня со свету сживет. Она терпеть не может азартных игр, понимаете?

— А вам нравится играть по маленькой.

— А что такого? — воинственно осведомился он.

— Да нет, ничего.

— Жена не знает, что я тут, — сказал он. — Я ведь не здешний. Я ей сказал, что поеду в Брэдбери за запчастью для машины. У меня маслосборник забивается, фильтр новый нужен. Она не должна узнать, что я тут был, ясно?

Я вам сегодня утром из автомата звонил, когда с собакой вышел. Так что, сами понимаете, мне никак нельзя, чтобы это разошлось.

Я подумал о своем диктофончике. Я не испытывал ни малейших угрызений совести, но, если бы мистер Смит о нем догадался, я бы из него больше ни слова не вытянул. Впрочем, он явно был не из тех людей, которые способны заподозрить, что их записывают.

— Не волнуйтесь, мистер Смит, не разойдется, — утешил его я. Он снова вздрогнул.

— Слушайте, меня ведь на самом деле вовсе не Смитом зовут. Вы, наверно, и сами догадались, да? Просто, если вы не будете знать, мне так спокойней будет, понимаете?

— Понимаю, — сказал я.

Он выпил большую часть пива и вытер губы платком — белым с коричневыми полосками и клеточками по кайме. Люди, метавшие дротики, доиграли и вернулись в бар, оставив нас наедине в этой спартанской обстановке.

— Я посмотрел на лошадей в паддоке, — сказал он, — а потом пошел к букмекерам, а тут этот мужик подходит и предлагает мне пятерку за то, чтобы я передал кой-кому пару слов.

— Пятерку...

— Ага. Ну, понимаете, я сразу сказал: «Гоните десятку, и сочтемся».

— Он фыркнул. — Ему это, конечно, не понравилось. Посмотрел на меня этак нехорошо, но под конец раскошелился. Выдал десяточку. Это значило, что на эту скачку я буду ставить бесплатно, понимаете?

— Понимаю, — сказал я.

— Ну вот, он и говорит, что, мол, все, что от меня требуется, — это подойти к человеку, которого он укажет, и сказать, что Даниэль ждет его на галерее, чтобы полюбоваться пейзажем.

— Так и сказал?

— Он меня два раза повторить заставил. Потом дал две пятерки и показал высокого мужчину в темном пальто, очень порядочного на вид. А когда я обернулся, он уже исчез, этот мужик. Ну, он ведь мне заплатил за то, чтобы я передал, я и передал. Я ничего такого не подумал, понимаете? В смысле, все это выглядело совершенно безобидно. Я, конечно, знал, что галерея закрыта, но если он хочет туда подняться, так что ж такого, понимаете?

— Понимаю.

— Ну вот, я и передал, и тот порядочный на вид джентльмен меня поблагодарил, и я пошел к букмекерам и поставил две пятерки на Эпплджека.

«Как есть неудачник!» — подумал я. Эпплджек пришел вторым — я обошел его на Пинкай.

— Вы не пьете... — заметил он, жадно глядя на мой стакан, все еще нетронутый. От пива толстеют...

— Можете выпить, если хотите, — разрешил я. Он без лишних церемоний взял мой стакан и отпил.

— Слушайте... — сказал он, — вы мне сразу скажите, тот, которому я передал послание, это ведь и был тот самый... ну, который упал с галереи?

Глаза у него были озабоченные, буквально умоляющие, чтобы я ответил «нет».

— Боюсь, что да, — сказал я.

— Ну вот, так я и думал! Я и не видал, как он свалился, я был с другой стороны, у букмекеров, понимаете? А потом я услыхал, как люди говорят о куртках и обо всем прочем... Я и не знал, к чему они все это, а потом на следующий день в газетах напечатали... — Он покачал головой. — Но ведь я не мог никому ничего рассказать, потому что тогда пришлось бы признаться, что я был на скачках, понимаете?

— Да, это сложно, — согласился я.

— И потом, не виноват же я, что он свалился с галереи! — обиженно продолжал он. — И я подумал: ну что толку кому-то говорить про это послание? И держал язык за зубами. А может, эта самая Даниэль его и столкнула.

Может, это ее муж был, а ее любовник заставил меня послать его на балкон, чтобы она могла его столкнуть. Понимаете?

Я с трудом сдержал улыбку и снова сказал, что да, понимаю.

— Не хотел я связываться с полицией, понимаете? В смысле, он ведь не убился благодаря вам, так что все в порядке, верно?

— Верно, — сказал я. — И никто его не толкал. Он потерял равновесие на досках, которые оставили там строители. Он мне сам объяснил, как это вышло.

— А-а! — Мистер Смит-Инкогнито явно испытывал одновременно облегчение и разочарование по поводу того, что не оказался замешан в предполагаемую мелодраму. — Поня-атно.

— Но он хочет разузнать насчет послания, — продолжал я. — Ему хотелось бы знать, кто попросил вас ему это передать. Вот мы и решили поместить в газете объявление.

— А, так вы с ним знакомы? — растерянно спросил он.

— Тогда и познакомился, — ответил я.

— А-а! — Он кивнул.

— Не помните ли вы, как выглядел тот человек, что просил вас передать послание? — как можно небрежнее спросил я. Я изо всех сил старался дышать ровно, и тем не менее мистер Смит почуял, что вопрос очень важный, и многозначительно посмотрел на конверт, где должна была находиться вторая половина денег.

— Если сумеете его описать, — сказал я, — вторая сотня ваша.

— Это был не англичанин, — сказал мистер Смит, решившись. — Волевой такой, голос резкий, крупный нос...

— Вы его хорошо помните? — спросил я, внутренне расслабившись. Могли бы вы его узнать?

— Я о нем с четверга думаю, — просто ответил он. — Ручаюсь, что мог бы.

Я не спеша достал из конверта пять фотографий, все восемь на десять, черно-белые, глянцевые, на всех запечатлена церемония вручения призов после скачек. Правда, на четырех из пяти снимков жокеем-победителем был Филдинг, но на двух из них я стоял спиной к камере, так что опознание было настолько честным, насколько я мог устроить за такое короткое время.

— Посмотрите на эти фотографии, — попросил я, — и скажите, нет ли здесь этого человека?

Он достал очки и нацепил их на нос. В очках он по-прежнему выглядел довольно бестолковым, но уже не таким несчастным.

Он взял фотографии и проглядел их одну за другой. Фотографию с Нантерром я положил четвертой. Он взглянул на нее, как и на все прочие, потом посмотрел на пятую и положил их все на стол. Я надеялся, что он не заметит, сколь глубоко мое разочарование.

— Ну да, с расстановкой сказал он, — этот мужик тут есть.

Я смотрел на него, затаив дыхание, и ждал. Если он действительно узнает Нантерра, я для него все, что угодно, сделаю!