Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - Полторанин Михаил Никифорович - Страница 26

На съезде так и остался открытым вопрос: кто давал отмашку Родионову? Все свалили на него. Осудили самочинство генерала и Советской Армии. Только позже под давлением Анатолия Собчака Егор Лигачев признался, что решение принимали члены Политбюро под председательством Горбачева. А зачем было напускать тумана и прятать головы в песок, словно страусы? Или они совсем потеряли ориентиры в потемках своей замысловатой политики и стали считать защиту целостности страны греховным делом?

У наших вождей было и остается какое-то детское представление о существе и формах большой политики: надо выскочить незаметно из подворотни, пульнуть чем-то в прохожего и так же незаметно обратно нырнуть – я не я, и хата не моя! Это от привычки жить в бесконтрольном режиме, где мозги зарастают салом. Попробуй удержаться у власти с таким поведением в нормальном государстве! И политикам, взошедшим на Олимп не в результате закулисных интриг, а в конкурентной среде, тоже приходится принимать серьезнейшие решения. Но ответственность за них они непременно берут на себя, не перекладывая на стрелочников.

Если на улице появляется лозунг: «Россия для русских!», нынешние телеподручные питерских олигархов (ТПО) начинают пугать народ русским фашизмом. Если где-то кричат: «Долой русских!», ТПО шепчет о росте национального самосознания. Все смешалось в моральных критериях! Для меня, как и для других русских людей, повидавших прелести межрасовых столкновений, эти лозунги смердят одинаково.

И в Тбилиси, и в Фергане были, как ни крути, фашистские вылазки! Национал-экстремисты прощупывали на прочность центральную власть и в целом Советский Союз. Даст власть им по зубам – отступят. Заскулит, покажет слабину – пойдут дальше. Горбачев повторял, как молитву: «Действуем только политическими методами». И доводил ситуацию своими зигзагами до критической точки. Но политические методы предназначены для политической борьбы. А к погромщикам, поднявшим руку на целостность многонациональной страны, во всех государствах иной подход.

Спустя несколько лет в разговоре с Горбачевым я напомнил ему о Тбилиси и Фергане и спросил, как он оценивает уровень демократии в США. Михаилу Сергеевичу вопрос показался странным и с каким-то подвохом. А какой в нем подвох! Он не раз отмечал устойчивость принципов американской демократии, да и мир принял ее чуть ли не за эталон государственного устройства. Там во главу угла ставят защиту конституционных прав граждан и придерживаются только политических методов борьбы.

И когда весной 92-го толпы чернокожих и латиноамериканцев вышли в Лос-Анджелесе с призывами: «Громить белых!» и начали жечь их имущество, демократия не побоялась показать мускулы. Потому что нависла угроза над целостностью страны. Не прячась за армию, президент США объявил о своем решении погасить межрасовый пожар, чтобы сохранить государство. В Лос-Анджелес были брошены около десяти тысяч национальных гвардейцев и около пяти тысяч военных с агентами ФБР. Они убили в столкновениях 15 человек и арестовали 12 тысяч погромщиков.

Всем было жаль погибших. Но абсолютное большинство граждан страны поддержало действия власти. Оно понимало, что иначе и быть не могло. Если люди из команды президента не озвучивали планов о повышении юридического статуса графств (counties) и муниципалитетов до уровня штатов, значит с головой у них все в порядке. Значит им можно доверять.

Если власть давит силой социальный бунт своих граждан или антиправительственные акции, это воспринимается всеми как тягчайшее преступление. И так должно восприниматься всегда. Но если жестко останавливает уничтожение людей за другой цвет кожи или за принадлежность к другой национальности, реакция совершенно иная. Поэтому ни одна страна в мире не сказала об ущемлении свободы личности лос-анджелесских погромщиков. И их подстрекателей-толстосумов.

Это у нас демократию власть трактует как право на вседозволенность распоясавшегося меньшинства. Иную точку зрения считает крайне реакционной. Хотя новая Россия и «содрала» у США Конституцию, как двоечник в школе у соседа-отличника, но преднамеренно налепила столько ошибок, что превратила разумного Павла в однобокого Савла.

3

Но вернусь в Узбекистан. С большой группой генералов мы прилетели в Ташкент из Ферганы на встречу с хозяином республики, первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана Исламом Каримовым. Позже он станет несменяемым президентом, а тогда Москва только-только утвердила его на главную партийную должность, вытащив из кашкадарьинской глубинки. Вот еще одна номенклатурная «гусеница» из многих на политпространстве СССР, взращенных Кремлем и переживших со временем качественное перерождение.

Каримов встретил нас не вставая, лишь кивнул и указал рукой на длинный ряд стульев вдоль стены кабинета: рассаживайтесь! Десять многозвездных генералов во главе с командующим военным округом и командующим Внутренними войсками МВД СССР молча сели, я как руководитель комиссии-делегации придвинул свой стул поближе к хозяину и спросил: «Как будем решать проблему с турками-месхетинцами?» 20 тысяч месхов ждали ответа у аэропорта Ферганы, еще 40 тысяч заняли глухую оборону в соседних городах и поселках, защищаясь с помощью солдат Советской Армии от узбекских националистов. У погромщиков, очевидно, был единый организационный центр.

Под Каримовым было кожаное зеленое кресло, которое издавало при вращении тихий писклявый звук. Хозяин кабинета повернулся в нем несколько раз, заполняя тишину кошачьей музыкой, и сказал примерно следующее: месхи трудолюбивый народ, но они занимают хорошие узбекские земли, которые нужны коренным жителям. Они хитрые, прилипли к плодородной Ферганской долине. Пусть люди сами разбираются, кому что принадлежит. Разве нет для турок других мест, кроме Узбекистана? Если нам их жалко, мы можем забрать беженцев в Россию.

– А к нам со своими порядками больше не лезьте, – заключил Каримов. – Нечего вам здесь делать. Кончилось время Москвы.

У человека еще не высохло на губах молоко кремлевских назначителей, а он уже фонтанировал таким антироссийским презрением. Хороша же была кадровая политика горбачевско-лигачевского Политбюро. Оно смещало партийных деятелей брежневской поры – кого на улицу, а кого переводом в столицу на второстепенные должности, – нередко выплескивая ребенка вместе с водой и отдавая важные регионы на откуп националистам. Так было с Украиной, Прибалтикой, Средней Азией и другими. За некоторыми смещенными ходила слава сукиных сынов, но, как говаривал вечно живой учитель членов Политбюро, это были «свои сукины сыны» – державники. А вместо них пришли сплошные «сукины сыны», но совсем чужие для Советского Союза. Случайно ли?

Генералы слушали хозяина кабинета молча, обмениваясь короткими взглядами. У некоторых из них играли на щеках желваки.

Каримов тоже был народным депутатом СССР – от Кашкадарьинской области. В перерывах работы первого съезда мы пару раз сидели с ним в кремлевском буфете за одним столиком – ели куриный бульон с пирожками и пили кефир из стеклянных бутылок. И я сказал на правах «собутыльника»:

– Уважаемый Ислам Абдуганиевич! Вы согласитесь, что мы находимся на территории Советского Союза, где действуют законы СССР…

– И что из этого? – недовольно напрягся первый секретарь ЦК.

– А то, – разразился я монологом, – что на этой территории совершаются массовые преступления. И должностные лица, и вы в том числе, не только не пресекают эти преступления, но и потворствуют им. Нашей комиссии Верховного Совета даны большие полномочия. Вот сидят генералы – руководители всех силовых структур нашей страны. Вот среди них первый замминистра внутренних дел СССР, командующий Внутренними войсками, генерал-полковник товарищ Шилов. Все они ждут распоряжений от комиссии…

Генералы согласно закивали, не то соглашаясь, не то подыгрывая. А я продолжал:

– Их подразделения готовы сегодня же загрузить виновных чиновников в самолет и препроводить в Генеральную прокуратуру, в Москву. Кончилось время не Москвы, а время шуток с ней…