Потерянный и возвращенный мир (История одного ранения) - Лурия Александр Романович - Страница 12

 Но вот, наконец, он дома, в своей родной Казановке — теперь она называется Кимовск. Поселок совсем маленький, и все здесь родное, здесь он родился, здесь он вырос.

 И опять эти "странности пространства": все стало чужим, незнакомым. Как же разобраться во всем, как же ори­ентироваться в этом — раньше своем, а теперь потерянном, городке?

 "В первые дни и месяцы я никак не мог привыкнуть к своему поселку, не узнавал своего дома, когда подальше отходил от домов, все они мне казались одинаковыми, и я даже пугался, что не найду своего дома".

 Шло время, проходили годы, а "странности пространства" оставались, и он по-прежнему не мог ориентироваться в своем родном поселке.

 "Да, вот я почти два года, как живу в городе, но почему-то не могу запомнить улицы, проезды даже ближайших мест, по которым я вынужден ходить для прогулок. Хоть город небольшой, можно пройти город с того конца города на другой за один час, не больше, но построен этот город как-то нескладно, непонятно, неархитектурно. Поэтому я далеко не отходил от двух-трех улиц и всегда хожу по улицам вокруг и около — вблизи Парковой улицы. К тому же я быстро устаю, быстро все забываю, а потом еще я побаиваюсь резких вспышек приступов, а особенно припадков, после которых я всегда тяжело болею и лежу в постели. И я далеко не отхожу от дома, от далеких улиц, проездов. Я до сих пор не могу запомнить ближайших улиц, проездов, по которым я хожу ежедневно для небольших прогулок. Ну, а другие улицы, переулки, проезды, которых в Кимовске тоже порядочно, я и не думаю запоминать или вспоминать, раз это дело не держится в моей памяти после ранения".

 А через несколько лет — новые трудности. Семья перебралась в новое место. Двухэтажный дом, поодаль — лес, так хорошо, удобно.

 Но как ориентироваться в новом месте? И снова — мучительные трудности.

 "Я смотрю на солнце, на небо, на вершины деревьев, вижу своими глазами, как они колеблются, плывут, как на волнах, и я еще хуже теряюсь и не могу определить, куда мне идти, и часто ошибаюсь, иду еще дальше от поселка, пока не замечу конец лесочка и не пойму, что надо идти в обратную сторону.

 Как только я переехал жить на новое место, то первые дни и недели я не мог привыкнуть и угадывать, где я теперь живу. И в первые дни и недели я не отходил от дома. А как только отойду от дома, хотя бы к зданию клуба шахтеров, который находится от нашего дома всего через три дома, стоит только перейти еще одну улицу, Октябрьскую, и передо мной стоит клуб. А возвращаться обратно к дому, где теперь живу, — я уже не могу, начинаю теряться, быстро забываю, где я нахожусь, где я живу, где моя квартира, и часто не могу вспомнить название своей улицы. Такая уж стала голова после ранения. Приходится без конца держать в кармане записную книжку, где я уже записал и свою улицу, где я теперь живу, и адрес своего дома и квартиры".

 Раненый мозг раздробил мир, разбил его на куски, которые уже сейчас никак не собрать...

 Ну, как после этого делать работу, которая раньше была такой простой, такой понятной... Как ориентироваться в географической карте, которой он, как командир, с такой легкостью пользовался?.. Как ориентироваться в простом чертеже ему, студенту механического института, для которого чтение чертежа всегда было самым простым, повседневным делом?

 Теперь он в этом совершенно беспомощен, и каждая простейшая задача ставит его в тупик. Что делать?!

 "Недавно в нашей семье купили керосинку (печку-керосинку с духовкой). К этой керосинке приложена книжонка с наставлениями, как надо обращаться с печкой-керосинкой, показаны, нарисованы отдельные части керосинки. И я несколько недель пробовал разобраться в этой керосинке и многие части недопонимал почему-то, к чему отнести ту или другую часть. И долго не мог догадаться, как надо вставлять снова фитиль, чтобы заработала гребенка. И я даже посчитал, что эта керосинка не работает, что она бракованная. Да, когда я пробую разбираться в чем-нибудь, то я начинаю подолгу думать, а от дум меня начинает тревожить что-то неясное, непонятное, собирается в голове какая-то тревога, беспокойство, которое может перерасти в приступ, в припадок, отчего я ухожу теперь от книг, от лишних дум и мыслей".

 И вот итог: осколок прошел в мозг и раздробил его мир. Он разрушил пространство, нарушил связь вещей.

 Он живет сейчас в распавшемся на тысячи частей, раздробленном мире, он "не понимает пространства", он боится его, он потерял "определенность мира"...

 "После ранения я не представляю сущности пространства, я не понимаю пространства, боюсь его... И даже когда я сижу сейчас возле стола и вижу окружающие предметы, то я и почему-то боюсь дотрагиваться до них...".

Чтение

 Он потерял "определенность мира", его мир был раздроблен. Но и это еще не все.

 Давно, в первые месяцы после ранения, он сделал ошеломляющее открытие: он потерял свои старые знания, он, студент четвертого курса механического института, стал неграмотным!!

 Это внезапное открытие было сделано давно — он только-только стал подниматься с постели и выходить. Какую же злую шутку сыграла с ним судьба?!

 "Я вышел из комнаты в коридор посмотреть и найти самому уборную, о которой говорили мне, что она находится тут же, рядом. Я подошел к ближней двери и стал смотреть на вывеску. Но сколько я ни смотрел на вывеску и на буквы, я никак не мог что-либо прочесть. Какие-то странные буквы, иностранные буквы... и, главное, нерусские буквы были передо мной! Когда я спросил у проходившего мимо больного, показывая на вывеску: "Это что?", — то он ответил мне: "Это мужской туалет. А ты что, или читать не умеешь?" — и прошел мимо. А я словно прирос к вывеске и никак не могу понять, почему же тогда я не прочту вывеску, вижу ее, я же не слепой. Но отчего же буквы иностранные? Не подшутил ли надо мной больной?..

 Я пытаюсь разобраться снова — и... тоже самое!.. Я подошел к одной двери и посмотрел на вывеску. На вывеске что-то написано, но опять не по-русски. Я смотрю на вывеску и мне кажется, что это не иначе, как уборная. Но я уже подхожу к другой комнате и опять смотрю на вывеску. И она мне опять кажется такой же непонятной, иностранной. Я долго рассматривал эти две вывески, очевидно, предназначенные для двух уборных — женской и мужской, как мне говорили. Но как же понять, которая из уборных мужская, а которая женская".

 Вот он идет к глазному врачу. Он должен проверить остроту зрения, и вдруг — снова то же самое, снова это удивительное открытие: он не знает букв, он стал неграмотным!

 "Глазной врач посадил меня на стул, включил электрическую лампочку и просил меня смотреть на табличку, на которой были нарисованы буквы разных размеров. Врач взял указку и показывает на букву, сначала на среднюю. А я вижу какую-то букву, но не знаю совсем, что это за буква и молчу. Я снова молчу, потому что не знаю и этой буквы. Врач-женщина, начинает нервничать: "Что же вы молчите?". Наконец я вспомнил что-то и говорю: "Не знаю!" Врач в гневе, но удивлена, как мне показалось: "Неужели вы до сих пор неграмотны?".

 ...Любая буква для меня кажется незнакомой, иностранной, когда я просто смотрю на нее, на ту, на другую... Но когда я начинал напрягать память свою на данную букву и начну пересчитывать вслух алфавит, я обязательно уже вспомню букву, как она произносится".

 Ему читают газету. Как хорошо ее слушать. Он   снова включается в жизнь.

 Он берет газету, хочет сам взглянуть на нее.

 "Но что это такое? Мне буквы показались иностранными, и я подумал, что эта газета напечатана не по-русски. Я посмотрел на заголовок газеты. Он был большой, и мне показалось, что это знакомая газета, но почему она не по-русски написана? Может это газета написана на языке какой-нибудь одной из наших республик СССР... Но командир читает ее вслух и по-русски. Странно. Я останавливаю чтеца и спрашиваю его: "Это... как ее... газета наша... по-русски?". Товарищ засмеялся, но не очень громко, потому что он видит разбитую и забинтованную голову, и начал отвечать: "Ну, конечно, это наша газета "Правда", неужели ты не видишь, что она очень даже по-русски написана". Я еще раз посмотрел на заголовок, но прочесть не смог названия газеты, хотя я видел несколько крупных букв, и мне даже показалось, что эти буквы похожи на газету "Правда", но почему же я не прочту этого названия, даже если оно крупное?..