И. о. поместного чародея - Заболотская Мария - Страница 91

На площади горели костры. Непосвященному человеку могло показаться, что это традиционные огни в честь дня Солнцестояния, через которые полагается весело и беззаботно прыгать, нацепив на себя венок. Однако я, не колеблясь ни секунды, определила, что здесь, отринув легкомысленность и шутки, готовятся к аутодафе при моем непосредственном участии. На душе стало вовсе скверно.

— Ведьма, ведьма! — раздались дружные возгласы, преисполненные радостной ненависти.

Частично сбылась еще одна мечта моего детства: я в дорогом наряде шествовала сквозь глазеющую на меня толпу и путь мне прокладывали стражники. Правда, хотелось бы, чтобы люди кричали «Слава!», а в действительности получилось «Сжечь!», но какое дело Провидению до таких мелочей?

Под нарастающий гул человеческих голосов мы торопливо вошли в здание, и дубовые двери гулко захлопнулись за нашими спинами, вызвав неприятные ассоциации, от которых и Теннонт, и Виро, и я дружно поежились, продемонстрировав, что всем нам в прошлом довелось познать печали заточения.

Бал к тому времени уже начался.

Не знаю, чем отличался благотворительный бал от обычного, но, поразмыслив, я пришла к выводу, что подобная формулировка прекрасно позволяет людям веселиться от души, несмотря на бедствия, постигшие их соседей, и при этом с чистой совестью отрицать свое равнодушие.

Если бы мне за свою не слишком длинную жизнь пришлось побывать хотя бы на одном столичном светском вечере с танцами, то, вне всякого сомнения, я бы наблюдала за суетой в зале ратуши с той же презрительной снисходительностью, что и Теннонт, у которого и без того хватало поводов быть недовольным. Наверняка ему были смешны и наряды устаревшего фасона, и фальшивящие местами музыканты, и потертая разнородная мебель, конечно же пожертвованная на этот вечер гостями бала. Чтобы зал казался больше, все стены были уставлены зеркалами, целостность которых бдительно охранялась лакеями, а кое-какие огрехи обстановки были наивно замаскированы букетами.

Но я, впервые попав на бал, вдруг поняла, что мне понравилось бы танцевать под нестройное пиликанье скрипок всю ночь напролет. Должно быть, это подала голос кровь моей забытой матушки — страстной поклонницы всяческих развлечений.

Кроме всего прочего, это наверняка был самый веселый бал за всю историю Эсворда, что было целиком и полностью заслугой моего ученика. Казалось, все присутствующие выпили на пару бокалов вина больше, чем принято в приличном обществе, и теперь вовсю наслаждаются последствиями.

В доме дяди Бернарда меня учили танцам, но вскоре учителями было определено, что у меня нет никакой склонности к сему искусству, благодаря чему я сейчас не могла отличить менуэт от мазурки. Это не мешало мне видеть, что многим дамам впоследствии станет стыдно за то, как энергично они подпрыгивали в объятиях кавалеров и как развевались при этом во все стороны их многочисленные юбки, опасно приближая их владелиц к границам приличия.

Из разгоряченной гущи дам и кавалеров вынырнул бургомистр и с пугающей сердечностью обнял Теннонта, который от неожиданности даже не успел скорчить еще более презрительную физиономию.

— Ах, как же я рад вас видеть! — воскликнул господин Пруст и, не находя еще более любезных выражений, еще раз сжал лжечиновника в объятиях.

Отвлекшись от изрядно помятого Теннонта, бургомистр некоторое время недоуменно вглядывался в мое лицо.

— Госпожа Глимминс! — наконец с отвращением констатировал он.

— Она самая, — пробормотала я, размышляя, стоит ли проявлять хоть какое-то подобие вежливости в сложившихся обстоятельствах или же не утруждать себя подобными мелочами. Тут же я почувствовала, как горло словно стягивает невидимый шнурок. Теннонт, почуяв возвращение своих магических возможностей, все-таки воплотил в жизнь намерение лишить меня дара речи.

— Господин Теннонт, я почту за честь, если вы присоединитесь к нашей беседе, — между тем объявил бургомистр и увлек вяло сопротивляющегося чародея к группе именитых горожан Эсворда, о чем-то живо спорящих.

Я глухо прогудела пару проклятий, но при каждой моей попытке что-то произнести горло начинало саднить и жечь, так что мне осталось только закатить глаза и мысленно призывать на голову Теннонта все кары небесные.

Лжечиновник встревоженно вертел головой, то и дело озираясь на меня, и подавал знаки Виро, призывая того следить за мной со всем тщанием. Видимо, он все еще не определился, как действовать в сложившихся обстоятельствах, и решил не вызывать подозрений раньше времени.

Виро ловко нашел нам свободное место в каком-то уголке, откуда я без помех могла наблюдать за танцующими, а Теннонт — за мной. Бросив косой взгляд в зеркало, я убедилась: даже если бы в зале очутился совершенно посторонний человек, у которого спросили бы, кто из присутствующих, по его мнению, повинен во множестве бед и являет собой чистое зло, то он, несомненно, указал бы на меня. Именно так должна была выглядеть коварная ведьма — костляво, мрачно и бледно.

Виро же продемонстрировал в очередной раз отсутствие всякого чувства меры у демонического рода и поражал наивных эсвордцев невероятным количеством пряжек, шнуровок и серебряной вышивки, украшавших его бархатное одеяние черно-красных тонов. Круглый животик был перетянут щегольским поясом с заклепками, а на голове демона красовался тот самый тюрбан — предмет зависти любого крупного пернатого, оставшегося без гнезда в брачный период.

Я видела, как перешептываются между собой жители Эсворда, указывая на меня взглядами. Всем хотелось воочию убедиться, что человек, повинный в невообразимых бедствиях минувшей ночи, действительно столь мерзок и неприятен, как представлялось. Мне в свою очередь тоже хотелось бы посмотреть напоследок на этого паршивца, но одним богам было ведомо, где же сейчас обретался мой ученик.

Иногда среди мелькающих силуэтов мне на мгновение удавалось увидеть Теннонта, который постоянно оглядывался на огромные часы, висящие на стене. Полночь должна была наступить еще не скоро, но я понимала, что маг с нарастающей тревогой отсчитывает каждую секунду в уме, ведь невозможно предугадать, сколько времени займет наше бегство с бала. С улицы то и дело доносились вопли недовольных горожан, и следовало учитывать, что миновать их, волоча за собой гнуснопрославленную ведьму, будет непросто.

А музыканты играли все вдохновеннее, пары кружились все быстрее, и я подумала о том, что мне так и не доведется никогда больше побывать на балу. На танцевальных вечерах, устраиваемых для адептов Академии, я никогда не появлялась, понимая, что это слишком рискованно, да и подобающего платья у меня никогда не было… Оставалось только гадать, что за ощущения туманят глаза барышень, когда их талию обвивают руки кавалеров и вместе их кружит веселый вихрь очередной мелодии.

— Позвольте пригласить вас на следующий танец, госпожа Каррен, — вдруг сказал Виро неестественно-ровным голосом, глядя куда-то мимо меня.

От удивления я издала какое-то глупое кудахтанье, а потом протестующе замотала головой, гневно скривившись. Да, я слышала, что палачи перед казнью относятся к жертвам участливо, делятся табаком или выслушивают пожелания насчет процесса обезглавливания, но Виро, с моей пристрастной точки зрения, был куда хуже палача. Тот всего лишь приводил в исполнение приговор суда, демон же старательно способствовал тому, чтобы я не избежала гибели, пытаясь выслужиться перед своим господином, но при случае изображал дружеское участие, наверняка для успокоения собственной куцей демонской совести. Решил скрасить мне последние часы жизни, малодушная скотина, заметив мои грустные взгляды…

«Был бы ты настоящим злодеем, и то не казался бы столь омерзительным!» — подумала я с презрением, надеясь, что Виро прочитает эту мысль по выражению моего лица.

— Пожалуйста, не отказывайтесь! — Тут я заметила, что у секретаря от волнения даже побледнело лицо. — Я должен кое-что вам сказать…

«Еще раз извиниться, что ли?» — с еще большим презрением предположила я и нехотя подала ему руку.