Гибель «Демократии» - Руга Владимир - Страница 38

– Слава богу, здорова. Сейчас на рынок пошла. Когда вернется, будем обедать. Если голодны с дороги, милости просим.

– Спасибо тебе за приглашение, но сегодня не могу, – отказался Шувалов. – Меня ждут срочные дела.

– Тогда я мигом, – сказал Пчелкин, поспешно направляясь в швейцарскую.

Действительно ждать не пришлось. Николай быстро вернулся и протянул поручику связку ключей, а с ней запечатанный конверт, на котором каллиграфическим почерком было выведено: «По возвращении господина Шувалова вручить немедленно лично в руки». Предваряя вопрос Петра, швейцар пояснил:

– Вчера утром оставил какой-то человек. Раньше никогда его не видел. Одет прилично, но не слишком богато. Приехал на извозчике. Отдал конверт и сразу укатил. Если понадобится, опознаю сразу.

– Спасибо, Николай, – поблагодарил поручик и, перешагивая через две ступени, стал подниматься по лестнице.

Войдя в квартиру, он прошел в кабинет, сел за письменный стол, костяным ножом для разрезания бумаг вскрыл конверт. В нем оказалось короткое послание, написанное тем же четким почерком. Автор записки, видимо, не желая растекаться мыслью по древу; ограничился минимумом слов: «Срочно свяжитесь по телефону с номером 122-51». Заинтригованный, Петр вернулся в прихожую и, сняв трубку, назвал барышне номер неведомого абонента. На другом конце линии уверенный мужской голос произнес:

– Особняк господина Гучкова. У телефона его секретарь.

– С вами говорит поручик Шувалов, – сказал Петр, справившись с невольным замешательством. – Меня просили телефонировать по этому номеру.

– Да, Петр Андреевич, это я писал вам записку по поручению Николая Ивановича, – ответил секретарь с той же ровной интонацией. – Ему необходимо немедленно встретиться с вами для обсуждения какого-то весьма важного вопроса. Посему будьте через час в ресторане «Прага». Скажете распорядителю, чтобы вас проводили в особый кабинет, и он все сделает.

– Милостивый государь, погодите! Вы определили слишком малый срок, – попытался возразить Шувалов. – Я только что приехал в Москву и даже не успел умыться с дороги…

– Господин офицер! – перебил его невидимый собеседник. – Я всего лишь строго следую данной мне инструкции. Мне поручено в случае возражений с вашей стороны передать вам, что решение о встрече принято в кабинете, где висит изображение Юдифи. Признаться, я не знаю смысла данной аллегории, но именно так…

Голос в трубке продолжал журчать, однако Петр уже не слушал, а думал над словами секретаря. «Картина с изображением Юдифи находится в кабинете полковника Артемьева, значит, инициатива исходит от него, – рассуждал поручик. – Видимо, пока я добирался до Москвы, случилось что-то экстраординарное. Но почему Гучков – родной брат военного министра? И отчего так срочно? Впрочем, ответы на эти вопросы можно получить только от него. В таком случае остается одно – поспешить на рандеву». Придя к такому выводу, Шувалов решительно сказал в трубку:

– Господин секретарь, вы слышите? Я буду через час в назначенном месте.

Спустя сорок минут Шувалов вошел в вестибюль ресторана в абсолютной уверенности, что весь путь по лабиринтам арбатских переулков проделан им в полном одиночестве. Как и было обещано, едва услышав об особом кабинете, главный распорядитель предложил посетителю следовать за ним. Он провел поручика в дальний угол, где в огромной кадке стояла раскидистая пальма. Прямо за ней обнаружилась неприметная дверь. Отворив ее, распорядитель сказал:

– Соблаговолите подняться по этой лестнице на третий этаж. Там вас ожидают.

Поблагодарив, Петр зашагал по ступеням. Тотчас дверь за ним закрылась, и отчетливо щелкнул замок. На площадке третьего этажа ему встретился мужчина, примерно его ровесник, одетый в модный клетчатый костюм. На его левом виске среди темных коротко стриженных волос отчетливо был виден синеватый шрам. «След касательного ранения пулей, – определил Шувалов. – Кажется, на фронте этого господина надежно хранили высшие силы. По выправке видно, что бывший офицер. А правый карман его пиджака отвис из-за лежащего в нем оружия. Еще один секретарь Гучкова, исполняющий весьма специфические обязанности?»

В свою очередь «секретарь» также внимательно рассматривал Петра. Наконец он прервал затянувшуюся паузу.

– Поручик Шувалов? – произнес он, скорее утверждая, чем спрашивая.

– Да, это я. С кем имею честь?

– Это не важно, – уклонился от ответа мужчина, распахивая очередную дверь. – Пожалуйста, пройдите в самый дальний кабинет. Полагаю, там вы получите все необходимые сведения.

Петр шагнул через порог, и во второй раз услышал, как за его спиной скребет в замке ключ. Больше не раздалось ни звука. В этой части огромного здания царили полумрак и тишина. Шаги поручика скрадывал толстый ворс ковровой дорожки. Она и привела Шувалова к третьей по счету двери, за которой оказалось просторное помещение, щедро декорированное тяжелыми бархатными шторами, зеркалами и бронзой. Тот же красный бархат был использован для обивки широкого дивана («Да на нем можно спокойно улечься двоим!») и четырех Массивных стульев. За столом, уставленным разными закусками, сидел пожилой человек. В нем Петр сразу узнал Николая Ивановича Гучкова, фотографии которого изредка появлялись на страницах иллюстрированных журналов, в бытность его московским городским головой.

Так уж сложилось в жизни, что Николай Гучков постоянно пребывал в тени своего младшего брата Александра, хотя в большую жизнь они вступили вместе, одновременно окончив Московский университет. Пока Николай вел дела семейной фирмы, вместе с Боткиным торговал чаем и сахаром, участвовал в заседаниях правлений различных банков и московской городской думы, Александр переживал головокружительные приключения. Вместе с другим братом – Федором, ставшим офицером, – он тайно объездил Османскую империю, собирая сведения о турецкой армии, совершил переход через Тибет, воевал против англичан на стороне буров. По возвращении из Южной Африки его, прихрамывавшего после ранения, чествовали в московских гостиных как героя.

Занявшись политикой, Александр Иванович участвовал в создании, а затем возглавил партию сторонников конституционной монархии – «Союз 17 октября». Став народным избранником, Гучков руководил советом по обороне Государственной Думы, одно время был ее председателем. Во время войны боролся с распутинской, кликой, вынашивал планы внутридинастического переворота и, в конце концов, вместе с Шульгиным принял отречение императора. В первом составе Временного правительства ему достались портфели военного и морского министров. После прихода к власти генерала Корнилова Александр Гучков бессменно руководил военным министерством.

Николай Иванович не был столь заметным общественным деятелем. В течение восьми лет он стоял во главе московского городского управления. При нем на смену конке пришел электрический трамвай; за счет размещенных за границей займов претворялись в жизнь и другие масштабные проекты. Обвиненный в том, что денежные средства Москвы размещались в банках, подконтрольных его политическим сторонникам, Николай Гучков отказался баллотироваться на третий срок. Но и без того ему хватало дел во множестве различных комитетов и обществ, где он трудился не покладая рук. Весной 1919 года, когда городского голову впервые выбирали не гласные думы, а все жители Москвы, октябристы выставили его претендентом на этот пост, но неудачно. Пока представители различных партий яростно боролись между собой за голоса избирателей, неожиданно для всех большинство москвичей доверили свою судьбу отставному генералу Джунковскому, которого никто из политиков в расчет не принимал. Гучкову снова пришлось вернуться к своим обычным занятиям, хотя поговаривали, что он непременно попытает счастья на выборах в Государственную Думу.

– Проходите, поручик, и присаживайтесь к столу, – предложил Николай Иванович. – Угощайтесь без всякого стеснения, вы же наверняка голодны с дороги. На интерьер не обращайте внимания. Вечерней порой эти кабинеты служат местом для свиданий несколько иного толка, поэтому обставлены соответствующим образом. Владельцем ресторана полностью продумана система, позволяющая парочкам попадать сюда, избегая лишних глаз. Как видите, гнездо порока может послужить благому делу.