Десять причин для любви - Куин Джулия - Страница 36

— Вы смешиваете два понятия, — прервал ее он. — Первое — это изощренная проза, а второе — просто сплетня.

— И то и другое — хитрости, которые только усложняют жизнь.

Он покровительственно посмотрел на нее сверху вниз:

— Вы слишком строги к своим собратьям-людям, мисс Уинслоу.

Она пожала плечами:

— Я вовсе не думаю, что требую слишком многого.

Он медленно кивнул:

— И все же, по правде говоря, я предпочел бы, чтобы мой дядя не произнес в прошлую среду то, что думал на самом деле.

Аннабел нервно глотнула, ощущая легкую тошноту… и, безусловно, чувствуя себя виноватой.

— Но, пожалуй, я ценю его честность. Разумеется, с чисто философской точки зрения. — Он одарил ее своей характерной полуулыбкой. — Впрочем, с практической точки зрения думаю, что без черной глазной повязки я гораздо красивее.

— Мне очень жаль, — сказала она. Это был не совсем правильный отклик на случившееся, но ничего лучшего она не могла придумать. По крайней мере, это прозвучало вежливо.

Он отмахнулся от ее извинения.

— А вообще-то новые впечатления полезны для души. Теперь я точно знаю, что чувствуешь, получая удар в лицо.

— И какие же новые познания получила при этом ваша душа? — с сомнением поинтересовалась она.

Он пожал плечами, продолжая оглядывать толпу:

— Никогда не предугадаешь, какие знания потребуются, чтобы суметь это описать.

Аннабел подумала, что это очень странное утверждение, но решила промолчать.

— Кроме того, — бодро продолжал он, — если бы не подобные недоразумения, нам бы точно не хватало многих великих произведений литературы.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Что было бы с Ромео и Джульеттой?

— Они остались бы живы.

— Верно, однако подумайте о тех многих часах наслаждения искусством, которых лишился бы мир.

Аннабел улыбнулась. Не смогла удержаться.

— Я предпочитаю комедии.

— В самом деле? Они, конечно, более развлекательны. Однако тогда вы никогда не испытаете того высокого накала страстей который предоставляют нам трагедии… — И он повернулся к ней с выражением лица, к которому она уже начала привыкать: вежливой маской, которую он надевал для света, — скучающего бонвивана. И действительно, тут же, испустив притворный вздох, он сказал: — Какова была бы жизнь без этих мрачных шекспировских образов?

— По-моему, очень даже хорошая, — возразила Аннабел, подумав о недавнем крайне неприятном моменте в ее жизни, случившемся по его милости или, точнее, по милости лорда Ньюбери. Нет, она была счастлива, что с этим покончено.

— Хм-м-м… — не проговорил, а, скорее, промычал он.

Аннабел ощутила сильнейшую потребность заполнить паузу в разговоре и выпалила:

— Меня однажды назвали так: «Уинслоу, которая чаще других склонна говорить, что думает».

Это заявление сразу привлекло его внимание.

— Неужели? — Губы его смешливо дернулись. — Любопытно. А кто это был?

— Э-э… все остальные Уинслоу.

Он фыркнул.

— Видите ли, нас восемь, — объяснила она. — А с родителями — десять. Ну, теперь девять, потому что папа умер. Но этого вполне достаточно для убедительного подсчета голосов.

— Примите мои сожаления по поводу вашего отца, — промолвил он.

Аннабел кивнула, ожидая, что к горлу подступит привычный комок, но этого не случилось.

— Он был хорошим человеком, — тихо произнесла она.

Он кивнул, соглашаясь, затем поинтересовался:

— Какие еще титулы вы заслужили?

Она с виноватым видом поморщилась:

— «Уинслоу, которая вероятнее всех заснет в церкви».

Он громко расхохотался.

— Тише, на нас смотрят, — отчаянно прошептала она.

— Не обращайте внимания. В конце концов, это пойдет вам на пользу.

Пожалуй, он прав. Аннабел смущенно улыбнулась. Ведь все это входило в разыгрываемый ими спектакль. Не так ли?

— Как-нибудь еще? — осведомился он. — Хотя вряд ли что-то можно придумать лучше этого последнего титула.

— Я была третьей в конкурсе на звание «Уинслоу, которая может обогнать индюка».

На этот раз он не рассмеялся, но это явно потребовало от него титанических усилий.

— Да, вы сельская девушка, — только и произнес он.

Она кивнула.

— А что, обогнать индюка очень трудно?

— Не для меня.

— Продолжайте, — настаивал он. — Я нахожу ваш рассказ захватывающим.

— Все так, — вздохнула она. — У вас явно нет братьев и сестер.

— Я никогда так остро не ощущал этой нехватки до сегодняшнего вечера. Только подумайте, каких титулов я мог бы удостоиться.

— «Грей, более других способный захватить пиратский корабль»? — предложила она, кивая на его черную глазную повязку.

— Ну, это, пожалуй, чересчур. Я слишком изыскан для пиратства.

Она закатила глаза и продолжила:

— «Грей, более других способный заблудиться на пустоши»?

— Вы жестокая женщина. Я все время осознавал, где нахожусь. Меня можно, к примеру, назвать «Грей, более других способный выиграть состязание при игре в дартс».

— «Грей, более других склонный открыть библиотеку-читальню»? — предположила она.

Он рассмеялся.

— «Грей, более других способный опошлить оперу».

Она только рот открыла:

— Вы поете?

— Как-то попытался. — Он наклонился к ней и прошептал заговорщически: — Это был неповторимый момент. Присутствующие затыкали уши.

— Может быть, это было мудро, — пробормотала она. — Если вы хотели поберечь друзей.

— Или, по крайней мере, позволить моим друзьям сохранить слух.

Она ухмыльнулась во весь рот и поспешила продолжить шутку:

— «Грей, более других склонный написать книжку»!

Он замер на месте:

— Почему вы это сказали?

— Я… я не знаю, — пролепетала она, удивленная его реакцией. Он не разозлился, но как-то посерьезнел. — Наверное, мне подумалось, что вы очень умело, обращаетесь со словами. Разве я не говорила как-то, что вы поэт?

— Разве было такое?

— До того как узнала, кто вы, — уточнила она. — Там, на пустоши.

— A-а, верно. — Он сжал губы, задумавшись.

— И вы проявили большое внимание к «Ромео и Джульетте». К сюжету пьесы, а не к героям. К ним вы никакого сочувствия не проявили.

— Кто-то должен остаться к ним равнодушен, — пожал плечами он.

— Оригинальное суждение, — фыркнула она.

— Я стараюсь.

Тут она припомнила еще кое-что.

— Ну и, разумеется, есть еще миссис Горли.

— А что с ней?

— Да-да, вы такой ее поклонник. Право, мне следует поскорее прочесть какую-нибудь ее книжку, — размышляла вслух Аннабел.

— Что ж, пожалуй, я дам вам один из моих экземпляров с автографом.

— О нет! Не стоит это делать. Вы должны сохранить их для настоящих ее поклонниц. Я даже не знаю, понравится ли мне роман. Леди Оливия, кажется, от него не в восторге.

— А ваша кузина ее обожает, — указал он.

— Верно. Однако Луиза любит еще эти жуткие романы миссис Радклиф, которые я терпеть не могу.

— Миссис Горли, безусловно, превосходит миссис Радклиф, — решительно заявил он.

— Вы читали то и другое?

— Конечно. Между ними нет никакого сравнения.

— Хм-м… Что ж, нужно будет мне попробовать прочитать ее. Чтобы иметь свое суждение.

— Тогда я дам вам один из своих неподписанных экземпляров.

— У вас есть разные издания? — Господи, она и представить себе не могла, что он такой поклонник этих романов!

Он слегка пожал плечами:

— У меня были они все до того, как я нашел экземпляры с автографами.

— О, ну конечно! Я не сообразила. Ладно. Так какой ваш самый любимый? Я начну с него.

Он минутку подумал, потом сказал, тряхнув головой:

— Не могу выбрать: мне каждый нравится по-своему.

Аннабел заулыбалась.

— Вы говорите, как говаривали мои родители, когда мы требовали у них сказать, кого из нас они любят больше.

— Полагаю, что это нечто подобное, — пробормотал он.

— Как если бы вы сами создали такую книжку, — возразила она, поджимая губы, чтобы не рассмеяться. Однако он не шутил! Она растерянно заморгала.