Дом на семи ветрах - Алистер Дениза - Страница 22

— Спасибо. Мне и так не скучно, — ответила она, вставая. — Мне кажется, пора ужинать. И нет необходимости так вульгарно ухмыляться, — вскипела она.

— Мне нравится быть чуточку вульгарным, крошка. Я ведь не Келвей, не так ли? — сказал он, отодвигая стул. — Ты права, пора ужинать. Ты должна поддерживать силы.

Кэтрин едва сдерживалась, чтобы не влепить ему пощечину. Впрочем, он прав, ей действительно понадобятся силы.

— Я тебя понимаю. Обычное нервное состояние перед свадьбой, — улыбнулся Ред.

Кэтрин, проигнорировав его усмешку, уселась за стол, а он отошел к кухонному столу и начал поливать спагетти соусом.

— Неужели ты не видишь, крошка, что лучшего мужа, чем я, тебе не найти? Я умею готовить, стирать, пришивать пуговицы…

— Да, у тебя сплошные достоинства, — ответила она язвительно. — Шантажист, лицемер. Да, мне страшно «повезет», если я окажусь настолько дурой, что действительно выйду за тебя замуж. — Она чуть ли не задыхалась от возмущения.

Ред поставил перед ней полную тарелку спагетти и предостерегающе произнес:

— Будь осторожней, крошка, иначе я могу подумать, что ты переигрываешь. Пармезан? — спросил он, не дав ей открыть и рта.

Кэтрин взяла сыр и сердито смотрела, как он усаживается напротив нее.

— Может, я и выйду за тебя замуж, Ред, но поверь мне, я не стану женой, с которой ты будешь с удовольствием знакомить своих друзей. Ты не поверишь, какой взбалмошной и неблагоразумной я могу быть, если захочу! — предупредила она, желая заставить его понять, что его устрашающая тактика не производит на нее впечатления.

— Это просто заставит их еще больше симпатизировать мне, — сухо ответил он.

После короткой внутренней борьбы благоразумие победило, и их разговор приобрел более спокойное течение. Спагетти оказались прекрасными, и, лишь начав есть, Кэтрин поняла, насколько она голодна. Вино растопило ее гнев и враждебность.

— Ты пишешь книги для себя или исключительно для продажи? — Эти слова разрушили продолжительную паузу, возникшую в разговоре.

Ред, вытирая случайно разлитое ею вино, удивленно спросил:

— Что ты сказала, Кэт?

И она поняла, что он не так уж внимателен к ее словам. Его мысли витали где-то далеко, подумала она с затаенной грустью. Она повторила свой вопрос с ноткой недовольства в голосе.

Он выпрямился и закатал рукава рубашки, открыв загорелые руки, поросшие темными волосками.

— Ты интересуешься моим творчеством? С каких это пор? — спросил он ее с легкой иронией в голосе, к которой она уже привыкла. — Мне повезло, что я смог совместить приятное с полезным без необходимости идти на компромиссы. — Он приподнял брови, увидев, как она наполняет снова свой бокал, — Разве благоразумно так много пить?

Кэтрин сузила глаза.

— А что, мне уже нужно твое разрешение?

— Можешь хоть напиться и качаться на люстре, крошка, мне все равно, — почти безучастно отозвался он.

— Думаю, что твоей люстре ничего не грозит, — отрезала она, и краска выступила на ее щеках. — Я думала, что авторы наделяют своих героев собственными чертами характера. Твои же герои всегда такие… обычные… заурядные…

— А разве я сам не такой?

Небесно-голубые глаза Реда в упор смотрели на Кэтрин. Его невозмутимость действовала ей на нервы; единственная предсказуемая черта в Реде, думала она, это его непредсказуемость. Обыкновенным он никогда не будет.

— Ты считаешь обычным то, что ухитрился совместить карьеру фотожурналиста, репортера новостей и писателя? — продолжала она таким тоном, словно такой избыток талантов был преступлением.

Ред пожал плечами.

— Множество женщин одновременно работают, воспитывают детей и ведут дом. Что здесь особенного? Я могу позволить себе быть эгоистом. Мне некого ублажать, поэтому я все делаю для себя.

— Но тебе-то самому, что тебе нравится больше всего? — настаивала она, несколько удивленная его скромностью.

Это совсем не соответствовало ее представлению о Реде. В ее доме так часто отзывались о нем как о высокомерном, чванливом, надменном человеке, что Кэтрин постепенно поверила в это. Интересно, какие еще предубеждения о нем ей удастся развеять?

— С чего вдруг такое любопытство, крошка? — Он держал свой фужер с вином на расстоянии вытянутой руки и следил за ней сквозь темно-красную жидкость, вращая тонкую ножку в пальцах. — Поверь, у меня нет стремления прославиться на весь мир и написать великую книгу, поэтому я не боюсь растратить свой талант. Возникает потребность высказаться, и я пишу. Конечно, приятно, когда мои мысли и наблюдения интересны окружающим. Но избытком тщеславия я не страдаю…

Он говорит так логично, так понятно, подумала она с невольным уважением.

— Люди вообще ведут себя, как правило, заурядно, — продолжил он. — Только экстремальные ситуации заставляют их вести себя как-то необычно. Именно это я и хочу показать в моих героях. — Он сделал глоток вина и поставил фужер на стол.

— Ред, как долго ты собираешься здесь оставаться? — переменила Кэтрин тему.

На его губах заиграла легкая улыбка.

— Тебе так быстро надоела моя компания?

— Я чувствую себя здесь как в тюрьме… Я задыхаюсь! — произнесла она, сама почти поверив в сказанное. Этот всплеск эмоций заставил его посмотреть на нее с пугающей настойчивостью, она нервно играла с верхней пуговицей своей блузки, притягивая его взгляд…

— Кругом такой простор, мили открытого пространства… и тебе не хватает воздуха?

Она удрученно смотрела на него и молчала.

— Или это из-за меня ты хочешь сбежать?..

— Я просто хочу поскорее покончить с этим фарсом и устроить свою жизнь. У меня нет таких талантов, как у тебя, но я думаю, что могла бы стать хорошей учительницей. Сколько времени ты собираешься держать меня в этой темнице?

Она сама была удивлена прагматизмом своих слов, ничего общего не имевших с состоянием ее действительных мыслей и чувств.

В глазах Реда промелькнул проблеск интереса.

— Твои родители не хотели, чтобы ты преподавала? — Его пристальный настойчивый взгляд противоречил обычному легкому тону.

— Мне прочили роль менеджера в одной из отцовских фирм. Но у меня не оказалось нужной хватки для этой должности. К тому же ты знаешь отца, его мнение о женском интеллекте не является секретом: самый глупый из мужчин гораздо умнее любой женщины, даже если она получила Пулитцеровскую премию.

Ред покачал головой.

— И, в конце концов, ты сдалась… Я полагаю, что Карл не поддерживал твое стремление заняться бизнесом? Ему, как мне показалось, нужна жена-домохозяйка. Да и ты любишь плавать в тихой заводи…

— Да, я хочу тихой, размеренной жизни, — дерзко ответила Кэтрин.

— Мне кажется, ты обманываешь сама себя.

— Нет, я люблю Келвей-Холл, — солгала она.

Ей не хотелось говорить о тактике своего отца, бесчеловечном плане, жертвой которого она стала. Ред никогда ничего не принимал за чистую монету; он посчитает ее совершенной дурочкой. Почему-то она чувствовала себя ответственной за все упреки Реда в адрес ее семьи. Может быть, именно потому, что Ред постоянно как бы обвинял ее в принадлежности к семье Келвей.

— Я не верю тебе.

— Как хочешь. — Она пожала плечами. — Тем не менее, мне бы хотелось знать, когда я смогу вернуться в родительский дом.

— Неужели тебе так не нравится моя компания? Или тебе действительно не терпится погрузиться в атмосферу ханжества и лицемерия, царящую в твоем доме? — На его загорелом лице блеснули белоснежные зубы. — А может, ты боишься, что не сможешь сдержать себя и уступишь своим плотским желаниям? Я готов ответить на них, крошка.

— Надеюсь, ты шутишь?

Он наклонил голову, на лице появилось лукавое выражение.

— Не совсем, и ты хорошо об этом знаешь. Я уже говорил тебе раньше, что думаю на сей счет. Ты можешь беспокоиться только о собственных инстинктах, — холодно напомнил он.

Кровь звенела у нее в ушах, перед глазами стоял туман.

— Позволь мне уехать, Ред, — почти умоляла Кэтрин.