Медвежий замок - Светлов Дмитрий Николаевич - Страница 27

– Благослови, будь посаженым отцом.

– Благословляю, живите в мире и любви! – теперь уже покраснел парень и неловко перекрестил.

Сие действо не осталось незамеченным. Вокруг собрались дружинники, посыпались поздравления да шутки-прибаутки. Подошел и Нерль, снял кожаный шлем, поклонился и спросил:

– Боярин, а много ли здесь вдов?

– С Уросой семнадцать будет.

Воины вмиг забыли про новобрачных и гурьбой ринулись в деревню.

– Надо драккары готовить, думаю, двух хватит. Начинай, Шушун.

– По Онеге шалить будем?

– Много ли наберем? Мурманы здесь нечасто ходят.

– Зачем нам они? Дружина большая, а добычи может вовсе не оказаться. Купцов с Усть-Юга да Вятских поприжать можно.

– А князь?

– Они владимирского князя не признают, да и наши на вече Ивана не жалуют.

– Почему же его признали?

– С волока на Ламе прямой путь мимо Москвы. Чего не признать, если он обещал свободный проход.

– А в обход?

– Клязьму Владимир перекрыл, есть дорога через Протву да в Можайске кремль построили. Душат Новгород, не дают торговать.

– А если через Итиль?

– Далековато, крюк большой надо делать, ярославцы на волоках мытников поставили. И грабителей на перекатах хватает.

– А в ответ поставить крепость?

– Так посадский боярин Федор Данилович на Вытегре заложил Вянгинскую пристань.

– Пристань или крепость?

– Да стоит крепость. И наших охраняет, что на Холмогоры идут, и чужих в страхе держит.

– Что-то я с тобой заговорился. На драккарах надо в Любек сходить да вернуться до морозов.

– Поспешаешь куда?

– Ганзейскую бирку надо получить. По весне в Испанию сходим.

– Любо! Я дальше Антверпена не был. Сколько времени даешь на сборы?

– Шесть дней, иначе не успеем до первого льда.

– Успеем, его ветром гоняет до середины декабря.

– Я хочу в Риге хлеба прикупить да новиков найти.

– В Новгород придется заворачивать.

– Это еще почему?

– Нет лучше места для обмена серебра на деньги.

– Насчет денег не волнуйся, не бедные. Да, своих позови, надо медь с серебром в кузницу перенести.

– Сделаем, вишь «женихи» про все на свете забыли.

– Чуть не забыл! Корабельную дружину сам набирай. Завтра найди меня, возьмешь луки и стрелы.

Норманн поспешил в кузницу, напоминание о деньгах было весьма своевременным. Надо срочно готовить штампы и начинать чеканить свои деньги. Сколько бы ни было китайского стекла, а звонкая монета всегда надежней. По дороге увидел Нила.

– Позови кузнецов, надо горн переделать.

– Зачем? Я видел твою кузницу, снаружи неприглядная, зато внутри на зависть, в Новгороде таких нет.

– Объясняю. Если я сказал что-то сделать, ты бежишь и исполняешь мой приказ. Что и зачем можно спросить, но только после выполнения. Понятно?

– Понял, боярин! – поклонился Нил.

– Теперь слушай, мне железо надо плавить, а наш горн такую температуру не даст.

– Железо плавить! Я побежал, из наших только один этот секрет знает!

Пока добавляли мехи да поднимали трубу для улучшения тяги, Норманн сделал заготовки для отливки штампов. Короткие сроки требовали привлечения всех кузнецов, причем чеканить будут только серебро. Сделав развес эталонных монеток, с одной стороны матрицы вылепил ворота с двумя посаженными на цепи медведями. На другой стороне указал номинал в один, две и пять рублей. Почему рублей? Да все равно, хоть реалов или лир, важен факт собственных денег. Добавив на аверсе лавровый венок, а на реверсе затейливые завитушки, отлил первые штампы и сам отчеканил пару десятков монет. Получилось не «ах», но намного лучше персидских дирхам, не говоря уж про ганзейские виттены. Здесь разница в принципах подхода к изготовлению денег. В данное время рубили брусок на кусочки, которые тщательно взвешивали, отрезая лишнее. Затем брали чекан и наносили нужное клеймо, отсюда и бесформенные лепешечки. Норманн не обольщался по поводу большого количества серебра, по полтонны привозит чуть ли не каждый ганзейский корабль. Деньги имеют свойство расходоваться, вон нынешняя закупка в Новгороде тянула не на одну тонну. Спасибо китайцам с их бижутерией, а так не видать не только серебряных пуговиц на камзолах, ходили бы по лесу в армейских ботинках да потрепанных френчах.

Шушун отобрал в поход всех людей Нерля и добавил слободскую молодежь с десятком совсем молодых отпрысков из семей корабельщиков. В результате драккары укомплектовались по «нормам боевого расписания». Глядя на разношерстную толпу от пятидесяти до четырнадцати лет, Норманн тяжко вздыхал и обреченно махал рукой. К тому же никаких учений или тренировок, каждый сам по себе, хочешь, отрабатывай стрельбу, удар или укол, не хочешь – сиднем сиди. Есть, правда, один стимул: дружина имела право изгнать из своих рядов нерадивого или трусливого, так что тренировались. Но, по мнению новоиспеченного «боярина», слишком мало, бессистемно и без должного руководства со стороны старших командиров. Увы, сейчас не до обучения собственной армии. По нескольку раз в день заходил на кузницу и смотрел на результаты. Он хотел выбрать одного, кто в дальнейшем станет работать в «монетном дворе». После возвращения устроит еще одно испытание, чтобы выбрать человека со способностями ювелира. Здесь вопрос не в навыках, а в природном таланте, научить совсем не сложно, особенно если знаешь чему и как.

– Боярин, мы готовы. – Слова корабельного старшины прозвучали приговором.

– Я не знаю немецкого языка. Подскажи, где можно найти переводчика. Может, в Ревель зайдем?

– Тоже мне нашел проблему! Все корабельщики немецкий знают, самый лучший Неяд, он в Любеке морскому делу обучался.

– Тощий парень семнадцати лет? Ты его на второй драккар поставил.

– Так и есть. Если в тумане разойдемся, сам до места дойдет и с парусом ловок.

– Уходим с первыми петухами, пришлешь ко мне двух воинов покрепче.

– За деньгами? – догадался Шушун. – Ловко ты придумал с чеканкой монет!

– Два кошеля положишь себе, два отдашь Нерлю.

– Сделаю. Сегодня пришлю свою жену, вещи тебе соберет.

– Я не маленький, сам соберусь.

– Не перечь, одежды выходной надо три комплекта да уложить правильно. А то достанешь в Любеке штаны с зелеными пятнами да белыми разводами.

– Да? Спасибо, я как-то не подумал, что вещи могут отсыреть.

– Это твои мурманы одни штаны натянули и носят до дыр, пока голым задом не начнут сверкать.

– Скажешь тоже! Я за собой слежу.

– Мы тебе от общества меч красивый с поясом приготовили. Из трофеев, так что другого не бери.

– Спасибо за уважение, но я свои возьму.

– Так и пойдешь по Любеку с двумя мечами за спиной поверх камзола?

– Зачем? Мои мечи для боя.

– А мы тебе дарим по улицам ходить, боярам дозволено.

– Надо ли каждому выставлять свое звание?

– Еще как надо! Там народ злой, затопчут и не заметят. Ворья с ножами на каждом углу десяток. Пырнут – и ходу с твоими деньгами.

– В таком деле меч не помощник, достать не успеешь.

– И кинжал дарим, не волнуйся, без охраны не отпустим.

Норманн все же волновался, и очень сильно. За свою жизнь как раз был спокоен. Вот выход за границу в качестве дворянина да вдобавок предстоящее оформление важной бумаги – здесь сплошная неизвестность. С тяжелыми думами отправился в свое временное жилище на период строительства боярских покоев. Там на втором этаже в специальном хранилище лежали коробки с главным богатством – китайской бижутерией. Кроме пудрениц подобрал несколько «золотых» ожерелий и колье с крупными разноцветными стекляшками. К ним в комплект шли серьги, браслеты и перстни – безвкусица, но блестит. Отложенные предметы побросал в приготовленные кожаные мешочки, отдельно сложил заколки для волос, тщательно все завязал и подошел к спорным коробкам. Он никак не мог для себя решить вопрос с пластмассовой бижутерией. Те же бусы под жемчуг даже в сумраке одинокой свечи сверкали золотыми искрами. Нет, брать нитку огромных, двухсантиметровых «жемчужных» шариков он и не собирался. О северном жемчуге знали все, покажи это – и вся Европа построится в воинские колонны, не отбиться. Норманна терзали сомнения по поводу всяческих фенолов и прочей гадости, что, собственно, и является пластмассой. Человек двадцать первого века давно адаптировался к синтетике. А что может случиться с современным людом, выросшим на натуральном молоке и хлебе на дрожжах? Экспериментировать на собственном благополучии он не хотел, добавил несколько стекляшек и отправился спать.