Американская звезда - Коллинз Джеки - Страница 53

– Тогда почему же он вечно таскается с другими женщинами?

Кью Джи такие вопросы не нравились.

– Нам об этом ничего не известно, понял? Отнеси ему бутылку самого лучшего и с моими поздравлениями.

– А сами вы почему не хотите?

– Потому что я боюсь его до чертиков. Ясно? Только искоса взглянешь на его старуху, как с ним родимчик случается.

– Да, понятно. У меня такое чувство, что я уже где-то

видел ее.

– Иисусе, Ник, тебе что, своих шлюх не хватает? И все, равно, эта для тебя слишком стара.

– Да мне и неинтересно. Я просто хочу вспомнить, где я ее видел.

Но Кью Джи затряс головой:

– Забудь об этом.

Ник взял бутылку шампанского, отнес ее и сообщил, что это подарок Кью Джи.

– По случаю дня рождения миссис Роуз и так далее, – сказал он, улыбаясь.

Кармело заворчал.

– Спасибо, миленький, – ответила миссис Роуз. Показалось ему или она действительно ему подмигнула?

Он опять бросил мимолетный взгляд на ее впечатляющую грудь и вдруг вспомнил. Это была та женщина, машину которой он заправлял в Босвелле несколько лет назад. Та самая, в свитере и с явной склонностью лечь. Ну разве возможно забыть эти груди!

– А как поживает ваша сестра? – спросил он, наливая ей бокал шампанского.

Она облизнула языком передние зубы и метнула нервный взгляд на Кармело.

– А? – спросила она, словно не понимая, о чем речь. Кармело весь обратился в слух:

– А тебе что известно о ее сестре?

– Она ведь живет в Босвелле, верно? Я там тоже одно время жил.

По-видимому, все, что он сказал, не произвело на нее никакого впечатления. Она вроде и не понимала, о чем это речь.

– Ну, я же два раза подливал вам бензинчик. Вы приезжали навестить вашу сестру, помните?

Кармело подозрительно взглянул на нее:

– Ты знаешь этого парня?

– Нет, я определенно его не знаю, – сердито ответила она, и при этом на пальцах у нее сверкнули три бриллиантовых кольца.

– А он определенно тебя помнит!

– Меня все помнят, – возразила она.

– Да ладно, послушайте, все это неважно, – быстро ввернул Ник, почувствовав что-то неладное. – Я, наверное, ошибся, – добавил он и подлил Кармело еще шампанского, прежде чем уйти.

Через пять минут, когда он был в кладовой, туда вошел Кармело и с размаху ногой захлопнул дверь. Ник и слова не успел вымолвить, а Кармело вынул револьвер и ткнул им Нику в живот.

Ноги у него стали ватными, он их совсем не ощущал.

– Иисусе! Что, черт возьми, вы делаете? – пробормотал он в панике, и вся его жизнь в одно мгновение промелькнула перед его мысленным взором.

– Ты знаешь, что я делаю, – зарычал Кармело, ударив его револьвером под ребро. – Вот ты что делал с моей женой?

Горло у Ника пересохло, и он едва мог выговорить:

– Я заправлял ее автомобиль, больше ничего.

– Заправлял автомобиль, а? Неужели? Ник обливался холодным потом.

– Это все. Я был тогда почти ребенком, клянусь вам. – Иисусе. Он сейчас просто обмочиться.

Кармело еще больше ткнул ему в живот:

– Поклянись погромче, паршивый панк. Становись на колени, черт тебя забери.

– Но это правда, Бог видит, это правда!

– Поворачивайся к стенке и становись на колени, дерьмушник!

Может быть, Кармело и выстрелил бы, а может, нет. Нику об этом так и не довелось узнать, потому что в этот самый момент Кью Джи открыл дверь и быстро вошел.

– Все в порядке? – спросил он спокойно, словно ни в чем не бывало и он ничего не подозревает, хотя все уже понял.

Кармело неохотно спрятал револьвер:

– Да, да, конечно. Мы с парнем просто поговорили.

И все окончилось благополучно. Кризис преодолен. Но теперь Ник убедился, что настал решающий момент и он должен отсюда убираться.

Через два дня он вошел в кабинет Кью Джи.

– Я ухожу, – сказал он.

– Ты что?

– Вы меня слышали.

– Ну, конечно, я тебя слышал, но я ушам своим не верю.

– Я достаточно долго прожил в Чикаго. Кью Джи вспыхнул.

– Да, достаточно долго, чтобы выучить все, что я знаю. В этом, что ли, дело? Теперь ты хочешь открыть свой ресторан? Надо было мне об этом раньше догадаться. – Он встал и сердито зашагал по комнате. – Я тебя с улицы взял, хорошо с тобой обращался, а ты мне вонзаешь нож прямо в сердце.

– Нет, все это не так, – сказал Ник. – Я планирую уехать в Калифорнию.

Кью Джи потер свои потемневшие от никотина пальцы:

– Зачем?

– Попытать счастья.

– Я тебе уже предоставил шанс. Неужели этого мало?

– Мне всегда хотелось попасть на сцену, играть. И если я сейчас не попробую, то уже никогда не смогу.

Кью Джи фыркнул, выражая таким образом свое отвращение:

– А, ерунда. Ты уже вошел в ресторанное дело, и у тебя оно получается, это твое.

– Когда я обживусь там, я вам позвоню, сообщу, как и что поделываю.

– А на кой это мне? Для меня важно, чтобы ты здесь оставался. Ты мой управляющий, ты обо всем заботишься. И как насчет благодарности мне?

– Но когда я нанимался на работу, я не говорил вам, что нанимаюсь пожизненно, – объяснил Ник, надеясь, что Кью Джи его, наконец, поймет.

– Иисусе, – Кью Джи выкатил глаза. – Никому больше не поверю.

– Я останусь, пока вы не найдете мне замену. Но Кью Джи все кипятился:

– Мне больше никого не надо. Не беспокойся, неблагодарный ты потаскун. Тащи отсюда свою задницу, увидишь, что я нисколько не пожалею.

Но Ник знал, что это не так.

– Как насчет того, чтобы я остался еще на две недели? – предложил он.

– Делай как хочешь, – отрезал Кью Джи. Позднее его перехватила Эрна.

– Говорят, ты собрался в Голливуд? – сказала она в восторге от новости.

– Да, собираюсь дать деру.

Она с хитрой усмешкой толкнула его в бок:

– Хочешь, я с тобой поеду?

– Э… не думаю, что Лену это понравится. Она хихикнула.

– Да, ты, наверное, прав, – сказала она, поправляя все время соскальзывающую бретельку от лифчика. – У меня однажды была возможность туда уехать. Я могла бы стать знаменитой старлеткой, – и с многозначительным видом подмигнула. – Конечно, за это я должна была спать со старым толстым продюсером, поэтому я осталась здесь, вышла замуж за Лена, и теперь посмотри-ка на меня.

– Но ведь ты счастлива, правда?

– Ну, я замужем за Леном, но особых причин для экстаза нет.

– Но он кажется славным парнем.

– Но он не Кью Джи.

Таким образом Эрна подтвердила его подозрения: она явно была неравнодушна к брату.

Когда о его предполагаемом отъезде узнала Девилль, она впала в ярость: зачем он ей об этом сам не сказал. Обычно она уходила из клуба раньше, чем он, но именно в этот вечер она задержалась и села за столик одного из посетителей, чего никогда не делала.

Ник понял, что грядут неприятности. Будь он поумнее, улепетнул бы, вообще никому не сказав.

Когда время шло к закрытию, Девилль, бросив посетителя, ушла с Ником, повиснув на его руке. Она была пьяна и зла – не слишком удачное сочетание.

– А я что-то знаю, Ники, – провякала она ему на ухо – ей хорошо было известно, как ему не нравится, когда его называют «Ники».

– Что? – сказал он, втискивая ее непослушное тело в такси.

– Что ты сукин сын, вот ты кто, – и закивала головой в подтверждение своих слов. – Да, ты сукин сын.

– Ну, послушай, я собирался тебе обо всем сказать, – ответил он, – но сначала мне надо было известить об этом Кью Джи. Это мой долг.

– Это твой долг, – передразнила она, – а мне ты ничего не должен?

Он поднял брови:

– А ты полагаешь, что я твой должник?

– Ублюдок, – заорала она.

Шофер утомленно взглянул в заднее зеркало.

– Проклятый ублюдок, – сказала Девилль и откинулась назад, попытавшись влепить ему затрещину. – Мы жили вместе, неужели это ничего для тебя не значит?

Такси свернуло к обочине, и шофер повернулся к ним.

– Неприятностей мне не требуется, – сказал он. – Убирайтесь. Оба.

– Да все в порядке, мужик, – ответил Ник, цепко схватив Девилль за руку. – Неприятностей не будет. Поезжайте.