Приговор Лаки - Коллинз Джеки - Страница 49

Определенно, подумал Ленни, через пару месяцев такой жизни он растолстеет и станет жирным, как бегемот, тем более что его тренажер «Стейрмастер», несколько эспандеров и гантели – все осталось в доме на берегу.

Вместе с Лаки.

Вместе с его Лаки. Единственной женщиной, которую он по-настоящему любил.

Нужно что-то делать, чтобы вернуть ее, решил Ленни, чувствуя, как к нему снова возвращаются усталость и тоска. Нужно что-то делать, и срочно, иначе может быть поздно. Алекс не такой человек, чтобы упустить свой шанс, Ленни это давно понял.

Дюк вздрогнул и проснулся. Он все так же сидел за рулем опрятного зеленого «Чеви», припаркованного неподалеку от въезда в подземный гараж отеля «Шато Мормон», ко за окнами машины было уже довольно темно. Что ж, подумал он, сладко потягиваясь, ничего удивительного, что он задремал, – денек выдался действительно нелегкий. Он украл две машины.

Выпотрошил сейф в усадьбе Прайса Вашингтона. Трахнул горничную, и все это в течение каких-то нескольких часов.

На несколько минут он позволил себе мысленно вернуться к горничной. Она была по-настоящему лакомым кусочком. Особенно ему понравилось, как эта девчонка завизжала, когда он вошел ей в задний проход. Точь-в-точь как молочный поросенок, которого режут.

Дюк улыбнулся. Ему нравилось вызывать в женщинах страх – от этого он возбуждался еще больше.

И все же утренние приключения сильно утомили Дюка. Он устал, и о том, чтобы заняться сегодня Ленни Голденом, не могло быть и речи. Ничего страшного Дюк в этом не видел – он успеет прикончить его и завтра. Кроме того, ему неожиданно пришло в голову подойти к этой работенке с точки зрения делового человека.

Мейбелин договорилась с Милой, своей соседкой по камере, что он уберет Ленни. За это он получил план, код сигнализации и комбинацию сейфа, которые помогли ему забраться в дом Прайса Вашингтона и как следует его почистить.

Да, он получил информацию, ну и что с того? Конечно, эти сведения не были абсолютно лишними, он прекрасно мог обойтись и без них – они сэкономили ему от силы полчаса времени. Всем известно, что в сейфах обычно хранят деньги и ценности, а не грязное белье и что богатые простофили типа Прайса Вашингтона обычно ставят сейфы в гардеробных или спальнях. Справиться же с замком Дюку не составило труда. Цифровые запорные устройства поддавались взлому легче всего; об этом не знали разве что сами владельцы сейфов, которые полагались на них как на самого господа бога. Даже если бы у него случилась какая-то осечка, что было весьма маловероятно, все необходимое рассказала бы ему Консуэлла – в особенности после того, как он привязал ее к стулу в ванной комнате и принялся поливать ее аппетитную попку всеми одеколонами и духами по очереди.

Вот это был настоящий кайф! Больше всего он балдел, когда от всех этих ароматных жидкостей его член защипало так, словно он опустил его в кислоту.

Нет, Дюк не был мазохистом, но он любил боль.

Любил почти так же сильно, как риск. Одно дополняло другое, горячило кровь и обостряло до предела все чувства. Для него это было наркотиком – сильнейшим из всех, какие он пробовал и с презрением отбрасывал, так как никакие таблетки, никакое ширево не давало ему того блаженства и ощущения собственной исключительности и силы.

Итак, подумал Дюк, возвращаясь к тому, с чего начал, сделка, которую заключили Мейбелин и Мила, была не совсем честной. Ведь все, что он получил в качестве своеобразного «аванса», – деньги, несколько ювелирных изделий и коллекцию дорогущих часов, – он мог бы взять и сам, без всякой помощи со стороны.

По всем законам Миле и Мейбелин, как наводчицам, полагалось на двоих десять… нет, пять процентов от его законной добычи. И за эту ничтожную сумму он должен был убрать Ленни Голдена, рискуя получить новый, куда более длительный срок? (Чисто теоретическая опасность попасться все же существовала – этого Дюк не мог и не собирался отрицать.) Нет, так не пойдет, решил Дюк. Нужно потребовать, чтобы Мила расплатилась как следует, иначе…

Это, однако, не означало, что Дюк собирался оставить Ленни Голдена в живых. Если он не получит от Милы достойной платы, он расправится с ним просто так, ради собственного удовольствия. А потом найдет способ разделаться и с Милой, где бы она ни оказалась.

Бросив взгляд на часы, Дюк решил, что с «Чеви» пора расстаться. Достав из кармана аккуратно сложенную фланелевую салфетку, он тщательно протер ею руль, рычаги, кнопки автомагнитолы и все поверхности, которых касался. Потом он выбрался из машины и, забросив ключи зажигания в ближайший мусорный контейнер, пешком отправился домой.

Поскольку его сестрица не сумела довести до конца начатое и тем самым отодвинула на неопределенный срок возможность поселиться вдвоем в просторном особняке на Голливудских холмах, домом ему служила тесная однокомнатная квартирка, расположенная неподалеку от бульвара Голливуд. Дюк ненавидел эту грязную нору – его законное место было в доме, который оставил им дедушка Гарри.

«Черт бы побрал эту дурищу! – злобно подумал он о сестре, мрачно шагая по тротуару вниз по холму. – Черт бы побрал ее неуправляемый, бешеный характер!»

Если бы Мей дождалась, пока он отсидит свое, все бы устроилось как нельзя лучше.

Ирен почувствовала, что что-то случилось, до того, как подошла к дому. На неприятности у нее был особый нюх, который никогда ее не подводил, поэтому, увидев у ограды полицейские машины, она не очень удивилась – у нее лишь защемило сердце в тягостном предчувствии.

Первой ее мыслью было, что копы приехали арестовать ее за незаконный въезд в страну по подложным документам своей дальней родственницы Ирен Капистани – Ирины Капустиной. На самом деле ее звали Людмила Ламаро, а в криминальных кругах она. была известна также под кличкой Шпулька.

Что ж, она давно знала, что когда-нибудь это случится. Почти двадцать лет Ирен каждый день ждала, что за ней приедут и отправят в тюрьму.

Теоретически она еще могла бежать, скрыться, но ноги сами понесли ее к воротам, где дорогу ей преградил одетый в форму полицейский.

– Что вам нужно? – грубо спросил он.

– Я… я живу здесь, – ответила Ирен, разглядывая его насупленное, мясистое лицо.

– Ваше имя? – пролаял коп.

Ирен на мгновение замялась.

– Капистани, Ирен Капистани. Я работаю экономкой у мистера Вашингтона.

– Проходите. – Коп отступил в сторону.

– А что случилось? – спросила Ирен, которая всерьез ожидала, что коп набросится на нее и защелкнет на ее запястьях наручники.

– Обратитесь к старшему детективу Соло – он ответит на все ваши вопросы, мисс.

Ирен поняла, что копы приехали не за ней, и на душе у нее полегчало, но новая тревога тотчас же проснулась в ее сердце.

– А мистер Вашингтон? С ним ничего не случилось?

– Мистер Вашингтон в доме, мэм.

Ирен почти бегом понеслась по ведущей к особняку гравийной дорожке. Она всегда боялась, что с Прайсом случится что-нибудь прежде, чем она успеет сказать ему, как она любит его и как много он для нее значит. Если бы его ранили или убили, она бы этого не вынесла.

С бьющимся сердцем она вступила в прихожую, в которой толпились какие-то незнакомые люди в штатском и полицейские в форме. Только потом Ирен разглядела Говарда Гринспена, который беседовал о чем-то с высоким худым мужчиной в мятом сером костюме.

– Это еще кто? – удивился мужчина, когда Ирен приблизилась к ним.

– Все в порядке, Ирен – моя экономка, – ответил ему Прайс, неожиданно появляясь откуда-то из глубины дома.

– Она-то мне и нужна! – воскликнул мужчина. – Идемте, мисс, мне необходимо с вами побеседовать.

Ирен почувствовала, как сердце у нее снова упало. «Неужели он все знает?» – молнией пронеслась у нее в голове ужасная мысль.

Глава 28

Когда по телевизору начали передавать выпуск новостей, Мила сидела в общей комнате вместе с двумя пуэрто-риканскими шлюхами, которых она находила довольно забавными. Они обучили ее нескольким трюкам, которых Мила не знала, но дело было даже не в этом. Главное – они отвлекали ее от невыразимой скуки тюремного заключения и от тягостных мыслей, которые возвращались к Миле снова и снова.