Поэзия английского романтизма XIX века - Байрон Джордж Гордон - Страница 38

38

Внезапно корабль идет ко дну.

В пучине грянул гром [115], вода Взметнулась в вышину, Потом разверзлась, и корабль Свинцом пошел ко дну.

Старого Морехода спасают, он поднят в лодку Рыбака.

Остолбенев, когда удар Сотряс гранит земной, Я, словно семидневный труп, Был унесен волной. Но вдруг почувствовал сквозь мрак, Что я в челне, и мой Рыбак Склонился надо мной. Еще бурлил водоворот, И челн крутился в нем. Но стихло все. Лишь от холма Катился эхом гром. Я рот раскрыл — Рыбак упал, На труп похожий сам. Отшельник, сидя, где сидел, Молился небесам. Я взял весло, но тут малыш От страха одурел. Вращал глазами, хохотал И бледен был как мел. И вдруг он завопил: «Го-го! На весла дьявол сел!» И я на родине опять, Я по земле могу ступать, Я вновь войду в свой дом! Отшельник, выйдя из челна, Стал на ноги с трудом.

Старый Мореход молит Отшельника выслушать его исповедь.

«Внемли, внемли, святой отец!» Но брови сдвинул он: «Скорее говори — кто ты? И из каких сторон?»

И здесь его настигает возмездие.

И тут я, пойманный в силки, Волнуясь и спеша, Все рассказал. И от цепей, От страшной тяжести своей Избавилась душа.

И непрестанная тревога заставляет его скитаться из края в край.

Но с той поры в урочный срок Мне боль сжимает грудь. Я должен повторить рассказ, Чтоб эту боль стряхнуть. Брожу, как ночь, из края в край И словом жгу сердца И среди тысяч узнаю, Кто должен исповедь мою Прослушать до конца. Какой, однако, шумный пир! Гостями полон двор. Невеста и жених поют, Подхватывает хор. Но, слышишь, колокол зовет К заутрене в собор. О Брачный Гость, я был в морях Пустынных одинок. В таких морях, где даже Бог Со мною быть не мог. И пусть прекрасен этот пир, Куда милей — пойми! — Пойти молиться в Божий храм С хорошими людьми. Пойти со всеми в светлый храм, Где Бог внимает нам, Пойти с отцами и детьми, Со всеми добрыми людьми, И помолиться там.

И собственным примером учит он людей любить и почитать всякую тварь, которую создал и возлюбил Всевышний.

Прощай, прощай, и помни, Гость, Напутствие мое: Молитвы до Творца дойдут, Молитвы сердцу мир дадут, Когда ты любишь всякий люд И всякое зверье. Когда ты молишься за них За всех, и малых и больших, И за любую плоть, И любишь все, что сотворил И возлюбил Господь». И старый Мореход побрел, — Потух горящий взор. И удалился Брачный Гость, Минуя шумный двор. Он шел бесчувственный, глухой К добру и недобру. И все ж другим — умней, грустней — Проснулся поутру.

1797–1798

СТИХОТВОРЕНИЯ

Юлия

Перевод Г. Кружкова

Medio de fonte leporum

surgit amari aliquid. [116]

[117]

Как розан вешний, Юлия цвела — Прекрасна, добродетельна, мила. Поэты прелестям ее дивились, Поклонники, как божеству, молились; Но лишь один из них ответный пыл В разборчивой девице заронил — Блестящий Флорио, повеса юный, Взлелеянный Венерой и Фортуной. Еще уста красавицы хитрят, Но жест и взгляд о страсти говорят; Тут Флорио, предчувствуя победу, Заводит о супружестве беседу И радости, что дарит Гименей, Живописует вдохновенно ей; Минута та последних колебаний, Что лишь согласье делают желанней! Вот на колени с пылкостью двойной Пред ней он падает… Но боже мой!.. О феи, покровительницы мосек! В какую сторону глядел ваш носик? Зачем вы не успели как-нибудь В последний миг щеночка оттолкнуть? Как допустили вы, чтоб тушей всею Влюбленный мопсу сверзился на шею? О, злобный рок! Подъемля к небу взор, В котором только грусть, а не укор, Несчастный взвыл в тоске неутолимой — И пал у ног хозяйки недвижимый. Дух отлетел — остался только прах… Гнев и печаль у Юлии в глазах; На Флорио они должны пролиться, Мгновение — и буря разразится! Но бури он бежал — поклявшись впредь Щенят в соперниках не потерпеть! Он вскоре занялся другим предметом, — И ничего не потерял на этом. Бедняжка Юлия! Что делать ей? Увы! О злополучнейший из дней! — Утрачены в единый час прескверный И преданный жених, и мопсик верный! вернуться

115

В пучине грянул гром… — По всей видимости, реминисценция из «Божественной комедии» Данте («Ад», 137–142).

вернуться

116

Из источника всяческой прелести возникло нечто достойное любви (лат.).

вернуться

117

Юлия. — Впервые опубликовано в 1834 году в трехтомном «Собрании стихотворений» Кольриджа.