Я так хочу! - Коллинз Джеки - Страница 87

– Ложись, – сказала она, двигаясь на кровати.

– Ты правда хочешь, чтобы я остался?

Это был другой Джоуи, неуверенный в себе, ранимый, даже какой-то непривычно робкий.

– Да, – просто ответила Лара, чувствуя, что с каждой минутой любит его все сильней и сильней.

Он быстро разделся и лег рядом с ней под одеяло. Некоторое время спустя они уснули, так и не разжав страстных объятий, и последним, о чем подумала Лара, это о том, что она, наконец-то, нашла свое счастье, которое так долго искала.

Искала всю свою жизнь…

Иногда я про себя называю то время «тяжелыми деньками», хотя на самом деле это были годы. Годы, когда меня все равно что не было. Время летело слишком быстро, и я зачастую просто не замечал, что происходит вокруг и что творится со мной. Наркотики сделались для меня целью и смыслом существования. Наркотики были единственным, ради чего стоило вставать по утрам. Наркотики и только они правили моей вселенной.

На свой гонорар, полученный за съемки боевиков, я приобрел хижину на западном побережье и переехал туда. Поскольку я больше не работал, деньги быстро кончились, и я связался с Кристелл – обалденно красивой девчонкой, которая демонстрировала купальные костюмы. Она тоже принимала наркотики и часто подрабатывала на стороне – в основном съемками в низкопробном парно.

Главное, деньжата у нее водились, а мне это и надо было.

С тех пор моя жизнь покатилась под откос, но мне было наплевать. Мне было вообще на все наплевать.

Некоторое время спустя, – я уже не могу сказать, сколько недель или месяцев прошло на самом деле, – Кристелл надоело ссужать меня деньгами. Она заявила, что я либо тоже должен начать что-то зарабатывать, либо она уйдет.

Это было очень некстати Я был не в форме, так что даже на мало-мальски приличную роль рассчитывать не приходилось. Меня и не тянуло – кому это надо, вкалывать? Быть кинозвездой мне давно уже не хотелось. Зачем, если после дозы я мог стать императором, повелителем вселенной, богом ?

Один из поставщиков как-то продал мне пистолет. – «Зачем ?»– тупо спросил я. «Как зачем, отстреливаться будешь. Времена настали такие, что жизнь стала опасной», – объяснил тот. Этого объяснения мне хватило, да и пистолет мне понравился. Эта мощная, безотказная машинка, на которую я мог положиться в любой ситуации, стала моим самым верным другом. Она одна была со мной, когда я отчаянно нуждался в утешении и не находил его.

Вот почему я всегда держал пистолет заряженным и, ложась спать, непременно клал его под подушку. Кристелл это, кстати, очень не нравилось – она все боялась, что ночью пистолет может выстрелить, и пуля продырявит ей одну из ее ужасно дорогих пневматических грудей. Она так часто об этом заговаривала, что в конце концов я достал пушку и пригрозил, что если она не заткнется, я отстрелю ей голову, и тогда сиськи ей больше не понадобятся.

Это заставило Кристелл прикусить язык, но я продолжал пугать ее пистолетом просто для забавы.

Да, когда долго живешь под химией, в конце концов у тебя едет крыша, и тогда ты начинаешь откалывать такие номера, что не приведи господи! Впрочем, самому мне было только смешно.

В конце концов Кристелл все-таки бросила меня.

Сука!

Все они суки, если разобраться.

Так я остался один в своей хижине на берегу. Я жил как настоящий бродяга, но, самое главное, у меня скоро не осталось ни цента, а деньги были мне отчаянно нужны, потому что без белого порошка я уже не мог существовать.

И тогда я вспомнил Хэдли. Как-никак, она была моей должницей, ибо именно из-за нее я потерял работу.

Особнячок Хэдли, который подарил ей ее дружок-гангстер, стоял на отшибе, в конце Анджело Драйв. Сам ее приятель постоянно жил в Нью-Йорке со своей разжиревшей женой-сицилийкой, так что никто не мог помешать двум старым знакомым потолковать по душам.

И вот однажды поздним вечером я подъехал к дому Хэдли. Намерения у меня были самые мирные. Я собирался только взять у нее взаймы пару тысяч, правда, на неопределенный срок – до тех пор, пока я не придумаю, как достать денег.

Как я и рассчитывал, кроме Хэдли, в особняке никого не было.

Ее дружок разрешал ей иметь только приходящую прислугу, ибо не хотел, чтобы кто-нибудь видел его входящим в этот дом. Дверь она открыла мне сама – открыла и замерла на пороге с разинутым ртом. Можно было подумать, что она увидела привидение.

– Да, я знаю, – сказал я, – я изменился. Что, я уже не выглядит жутким красавчиком, как раньше?

– Ты похож на собачье дерьмо, на которое кто-то наступил, – констатировала Хэдли, справившись с собой. – Что тебе надо, подонок?

– Я тоже очень по тебе скучал, – ответил я. По правде сказать, мне очень не понравилось, как она мет встретила.

– Ты нанюхался дряни, – сказала она с отвращением.

– Допустим, – согласился я. – Значит ли это, что я не могу рассчитывать на небольшое одолжение?

– Какое ? – спросила она, подозрительно прищурившись.

– Одолжи мне пару тысчонок, – сказал я. Мне было очень неприятно просить ее о чем-то, но другого выхода у меня не было.

– Уматывай отсюда, подонок. – отрезала она. – И живо, пока я не позвонила в полицию.

Впервые в жизни баба говорила мне, чтобы я уматывал. Мне!..

Обычно женщины умоляли меня остаться.

– Ну-ка, повтори еще разок, – проговорил я, как будто не веря своим ушам.

– Ты слышал, что я сказала, – ответила она коротко.

Этого я уже не мог вынести. Достав пистолет, я ткнул стволом прямо ей в брюхо.

Хэдли побледнела и попятилась, я – за ней. Так мы вместе вошли в прихожую, и Хэдли потянулась к кнопке сигнализации.

Такие кнопки располагаются обычно достаточно удобно, чтобы их можно было легко нажать, но эта была прикреплена слишком высоко. Увидев, что Хэдли поднимает руку, я оттолкнул ее в сторону и захлопнул за собой входную дверь.

Увидев, что мы остались в прихожей вдвоем и что до кнопки ей не добраться, Хэдли попыталась пнуть меня ногой, или толкнуть, или даже выбить пистолет у меня из руки. Я уже даже не помню что – помню только, что пистолет неожиданно выстрелил, и она отлетела к стене со здоровенной дырой в груди, из которой так и хлестала кровь.

Этой картины я, наверное, никогда не забуду. Я тогда был под дозой, но даже это не помешало мне понять, что я натворил.

Пот катился у меня по лицу, сердце бешено стучало, но у меня хватило ума вытереть полой пиджака дверную ручку – единственный предмет, которого я касался в ее проклятом доме. Я не стал даже искать деньги – вместо этого я как ошпаренный выскочил из дома и бросился туда, где я оставил свой автомобиль. Прыгнув за руль, я как-то доехал до своей хижины на берегу и отрубился.

Убийство Хэдли попало всего лишь на вторую полосу «Лос-Анджелес Тайме»– даже в смерти она не стала настоящей звездой.

Я знал, что не оставил следов и что ни один, даже самый головастый сыщик не сможет связать ее со мной, однако – просто на всякий случай – я потихоньку уехал в Мексику. Следующие два года я не курил и не кололся. Чего мне это стоило – совсем отдельная история, но я сумел избавиться от своего пристрастия к дряни, которая рано или поздно свела бы меня в могилу.

Я готов был начать все с самого начала.

Глава 41

С Кимберли Ричард решил расстаться. Она постоянно ныла и жаловалась, что он перестал уделять ей внимание, к тому же каждый раз, когда он встречал ее, он вспоминал о своей слабости, а это было Ричарду крайне неприятно. Он и спал-то с ней всего четыре или пять раз, но Кимберли вообразила, что у нее есть на него какие-то особенные права.

– Когда ты все расскажешь Никки? – приставала она к нему, лелея в душе надежду на то, что он разведется со своей женой и женится на ней.

«Расскажешь Никки!»… Это ж надо такое придумать? Он еще не сошел с ума.

Чего Ричард не понимал, это того, почему женщины придают физической близости такое большое значение. Кимберли, во всяком случае, вела себя так, словно, раз переспав с ней, он все равно что объяснился в любви; второй раз в ее представлениях означал что-то вроде официального предложения стать его женой.