Проклятые в раю - Коллинз Макс Аллан - Страница 42

— Понял, босс.

Остаток вечера я протанцевал с Изабеллой под сладенькую, но ритмичную музыку трио Сола Хупии.

А когда мы держась за руки шли к машине, она спросила:

— Узнал что-нибудь?

— Ничего особо полезного, — сказал я.

Разумеется, это была ложь, но мне не хотелось чувствовать себя единственным парнем, который пришел в «Ала-Ваи Инн» и не повеселился.

Глава 13

В стране благоуханных экзотических цветов на втором этаже старого здания Капиолани-Билдинг на углу Кинг— и Алакеа-стрит пахло жидкостью от тараканов и застоявшимся табачным дымом. Довольно знакомый букет. В конце концов, я был полицейским из Чикаго, а это, в конце концов, было временное помещение полицейского управления Гонолулу. Главное здание на Бетел и Мерчант подтягивало морщины, объяснил Чанг Апана.

Сюда перевезли кое-что из мебели и оборудования и превратили это место в управление — в большой просторной комнате, в которую вы попадали, красовалась высокая стойка дежурного сержанта, чтобы он спокойно мог тасовать отчеты, у одной из стен стояли столы, за ними сидели одетые в синюю форму копы и беседовали с гражданами, еще тут были несколько шкафов с досье и россыпь стульев с прямыми спинками. Лениво вращались под потолком вентиляторы, отбрасывая тени и шелестя бумагами.

Дежурный сержант сказал мне, что общая комната детективного бюро находится на втором этаже. Поднявшись по лестнице, я нашел Чанга Апану в другой большой просторной комнате. Свет утреннего солнца просачивался сюда через высокие окна, сообщая золотистый оттенок зеленым оштукатуренным стенам и деревянным полам. Вентиляторы под потолком двигались, как разбивающая яйца апатичная кухарка. В одном конце помещении стояли стулья и доска для переклички, по правой стене вытянулись застекленные кабинеты. Посередине комнаты стоял стол, за которым копы могли собраться на совещание или просто почесать языками.

За столом с неожиданным украшением на крышке — дракон, составленный из черных и белых шашек и карточек маджонга — сидели Чанг Апана, по-прежнему облаченный в белый полотняный костюм и черный галстук-бабочку, и смуглый, с ястребиным лицом человек, который мог быть и копом, и бандитом. И пока я шел к ним, из-под полей шляпы за мной следили внимательные темные глаза. Костюм на нем был коричневый и мятый, а галстук красный и аккуратный. Роста он был не такого маленького, как Чанг, но вряд ли уложился бы в стандарты роста полицейского управления Чикаго или, коль на то пошло, бандитов.

Они курили сигареты и пили кофе. Это не была в обычном смысле слова комната для дежурной смены. Занята была только с треть столов, а те, кто не сидел, тоже особенно никуда не спешили. Суеты здесь было не больше, чем на пляже перед «Ройял Гавайен».

Хотя на пляже могло быть гораздо больше движения — морское поло иногда перерастало в весьма напряженное действо.

Чанг вежливо встал и, секунду спустя, то же сделал и второй парень. Оскалившись улыбкой черепа, Чанг отвесил полупоклон, его приятель этого не сделал.

— Детектив Нат Геллер, полиция Чикаго, — сказал Чанг, делая жест в сторону своего друга с ястребиным лицом. — Детектив Джон Джардин, полиция Гонолулу.

Мы обменялись рукопожатием, хватка у парня была крепкая, но он не злоупотреблял ею. Он изучал меня холодным, немигающим взглядом копа, который оценивает подозреваемого в убийстве.

Чанг позвал секретаршу, круглолицую гавайскую девушку, под делового вида блузкой и юбкой которой угадывались отличные формы, и велел принести мне кофе. Чанг поинтересовался, какой я предпочитаю. Я ответил, что черный. Она кивнула и пошла за ним.

— На чьей вы стороне, детектив Геллер? — спросил Джардин.

Я отодвинул стул и сел.

— Так же как любой коп — на своей собственной.

Зеленые огоньки осветили темное лицо. Он сел, сел и Чанг.

— Симпатичный столик. — Я указал на черно-белые клетки мозаичного маджонга.

— Это работа детектива Апаны, — сказал Джардин.

Я вздел бровь совсем, как Чанг.

— Плотник и великий детектив?

— Я не делал стол, — сказал Чанг, закуривая новую сигарету. — Но обеспечил работы.

— Чанг конфисковал это во время рейдов по игорным домам в китайском квартале, — сказал Джардин, кивнув в сторону черно-белого дракона. — Хотел бы я посмотреть, как с этим справился бы Чарли Чан.

— Детектив Джардин слишком щедр на похвалы, — сказал Чанг, явно наслаждаясь ею.

Секретарша принесла мне кофе. Я поблагодарил ее, мы обменялись улыбками, и я проследил, как она направляется к своему столу покачивая бедрами, целеустремленно, но без спешки. Нигде так не отвлекаешься от дела, как на Гавайях.

— Итак, детектив Джардин, — сказал я, — а вы на чьей стороне? Кроме своей собственной... в деле Мэсси, я имею в виду.

Он скривил губы, однако его ястребиное лицо осталось по-прежнему невозмутимым, хотя глаза казались острыми иглами.

— Я делаю свою работу. Собираю улики. Пишу отчет о том, что вижу. А кого осуждают, меня не касается.

— А вы бы осудили ребят Ала-Моана?

Губы опять искривились. Он выдохнул дым.

— Только на основании более веских улик.

Я отхлебнул кофе, он был горячим, горьким и хорошим.

— Вы думаете, они это сделали?

Пожал плечами. Глубоко затянулся сигаретой.

— Не знаю. По городу ходят упорные слухи, что в ту ночь по округе бродила другая банда.

— Есть какие-нибудь предположения, кто это мог быть?

Джардин отрицательно покачал головой.

— С другой стороны, мы и не искали. Задумчиво нахмурившись, Чанг произнес:

— Тут что-то не так. На островах есть поговорка «болтлив, как гаваец».

— Я слышал ее, — сказал я. — Но никто даже не шепчет о том, что это может быть за вторая банда. Что вы на это скажете?

Джардин снова пожал плечами, сделал глоток кофе.

— Может, и нет никакой второй банды.

Чанг поднял указательный палец.

— Конфуций говорит: «Молчание — старшая сестра мудрости».

— Вы хотите сказать, что тот, кто знает о второй банде, — сказал я, — достаточно сообразителен, чтобы молчать об этом.

— И что случилось с «болтливыми гавайцами»? — ворчливо спросил Джардин.

Я поднял указательный палец.

— Капоне говорит: «Пуля в голове — младшая сестра болтливого рта».

Чанг улыбнулся. Дымок от сигареты, которую он держал в пальцах, поднимался вверх, образуя знак вопроса перед его костлявым, помеченным шрамом от удара ножом лицом.

— Тем не менее, — сказал Джардин, — кто-то привез Талию Мэсси на старую карантинную станцию для животных. Я не знаю, кто это был и что они с ней делали, но она там была.

— Откуда вы знаете?

— Мы нашли там ее вещи.

— Ах да, — вспомнил я, — бусы.

Я оставил это без внимания, зная, как легко можно было их подбросить.

— Связку жадеитовых бус, — сказал Джардин, — спички с попугаем и сигареты «Лаки страйк», которые миссис Мэсси признала своими.

— Ее сумочку тоже, кажется, нашли?

— Зеленую кожаную сумочку, да, но нашли не мы. Беллингеры, супруги, которых после случившегося остановила и попросила подвезти миссис Мэсси, нашли ее на дороге, потом, когда возвращались домой.

Я сделал глоток кофе и как бы между прочим спросил:

— Вы одним из первых побеседовали с Талией? И были в ту ночь в ее доме в долине Маноа?

Джардин кивнул.

— Она не хотела врачебной помощи, отказалась поехать в больницу, решительно противилась. Естественно, я знал, насколько важен в деле об изнасиловании осмотр половых органов. Но она и слышать об этом не хотела. Наконец я убедил ее мужа, а он уговорил ее.

— В каком состоянии был Томми?

— Здорово пьян.

Чанг сказал:

— Расскажи детективу Геллеру о лейтенанте Брэдфорде.

Джардин нахмурился.

— Ты придаешь этому слишком большое значение, Чанг.

— Расскажи ему.

Я знал Брэдфордову версию «недоразумения», но горел желанием услышать и версию копов. Странно, но Джардин, похоже, не хотел об этом распространяться.