Проклятые в раю - Коллинз Макс Аллан - Страница 44

— Я не хотел показаться чересчур покровительственным. Но даже самый толковый детектив из самого большого города вполне может потонуть в местных водах.

— Ну так, может, бросите мне спасательный круг?

Он слегка улыбнулся и продолжал нервно теребить висок.

— Давайте начнем с полицейского управления Гонолулу. В настоящий момент мы находимся под сильным политическим давлением, кроме того, идет процесс реорганизации. Наш авторитет подорван этими Территориальными силами во главе с майором Россом. И знаете почему?

— У меня есть соображения, но не хотелось бы показаться невежливым.

— Говорите откровенно.

— Похоже, вы слишком закрутили дело Мэсси.

Он сглотнул, потер лоб.

— Расовый вопрос и политика, детектив Геллер. Несколько лет назад белые и гавайские политические группировки объединились, чтобы не дать японцам и китайцам захватить большинство в местном правительстве. По одному из условий сделки белые отдали гавайцам менее важные посты. Наши силы насчитывают двести восемьдесят человек, детектив Геллер — и двести сорок из них гавайцы или с примесью гавайской крови.

— Ну и в чем же дело, если они хорошие люди?

Макинтош кивнул и перенес свои руки на стол, сложив их, как для молитвы.

— Большинство из них — действительно хорошие люди... они просто плохие полицейские. Потому что для того, чтобы стать патрульным или даже детективом не надо никакой квалификации, кроме наличия гавайской крови. О, и еще восемь классов образования.

— И что, не проводится никакого обучения, проверок?..

— Ну что вы. Мы обучаем полицейских, чтобы они могли показать дорогу туристам. Им приходится учиться правильно произносить названия островов и знать, какие достопримечательности посоветовать к осмотру.

— Так они копы или гиды?

Губы Макинтоша дрогнули.

— Мне не нравится чернить своих людей, детектив Геллер. Некоторые из них, как Чанг или Джардин, могут соперничать с любым полицейским в любом другом месте. Я говорю о том, что политическое давление, которое существует на острове, подрывает эффективность действия управления.

— А как вы оцениваете ваши действия в деле Мэсси?

Я намеренно употребил расплывчатое местоимение «ваши».

— Учитывая обстоятельства, мы сработали хорошо. Мы совершили грубый промах на карантинной станции, со следами шин, который просто непростителен. Но у нас были указания найти улики для обвинения, хотя дело было сомнительным.

— Вы считаете, что оно сомнительное?

— Нам нужно было больше времени, мы не были готовы к процессу. В правительственном деле было слишком много щелей, которые оказались не заткнутыми. Все, что у нас было, это рассказ Талии Мэсси. — Он отогнул один палец. — Затем показания Эухенио Батунгбакала, что он видел, как примерно в двенадцать пятнадцать в машину затаскивали женщину. Потом опознание миссис Мэсси подозреваемых и номер машины, который она вспомнила. Плюс — на месте преступления были найдены ее бусы и другие вещи, а кроме того, полицейское досье на Ахакуэло и Кахахаваи.

— Каждый из этих пунктов до некоторой степени уязвим, — сказал я, тоже начав разгибать по одному пальцы. — Талия может лгать, показания остальных свидетелей, похоже, противоречат словам Батунгбакала, сначала Талия сказала, что не может опознать напавших на нее и вспомнить номер машины, найденные на месте преступления вещи Талии не говорят о том, что там были подозреваемые, а провинности Ахакуэло и Кахахаваи просто смехотворны.

— Вы полагаете, что я стану возражать? Но вот что я скажу, тот факт, что сначала миссис Мэсси не смогла их опознать, а она была близка к истерике, в состоянии шока, находилась под действием успокаивающих средств, беспокоит меня меньше всего. Ребята это сделали, сомнений нет.

От этих слов я выпрямился.

— Вы действительно в это верите?

Уставшие от жизни глаза сузились.

— На все сто. Посмотрите на дело вот с какой стороны... Когда мы взяли Иду, он солгал. Он сказал, что не ездил на машине, хотя на самом деле его не было всю ночь. Потом, когда на него нажали, он проговорился, что не нападал на белую женщину — до того, как ему сказали об изнасиловании Мэсси!

Я задумался.

— Тогда как же он узнал о нападении на белую женщину?

— Вот именно. С опозданием или нет, но миссис Мэсси опознала четырех парней из пяти, вспомнила номер машины, ошибившись всего-то на одну цифру. Не знаю, как там у вас в Чикаго, детектив Геллер, но у нас в Гонолулу, если человек дважды солгал мне, я уже не верю ни одному его слову.

Против этого возразить было нечего.

— Нет, эти ребята виновны. У нас просто не было времени как следует провести расследование. — Он вздохнул, напряженно улыбнулся. — Могу я еще чем-нибудь вам помочь?

— Нет. Нет, вы и так уделили мне много времени.

— Я дал указание детективу Апане, чтобы он при необходимости помогал вам. Хотя в деле Фортескью технически мы на стороне обвинения, мы большие почитатели мистера Дэрроу и в известной мере сочувствуем его клиентам.

— Благодарю вас.

Мы снова пожали друг другу руки, и я вернулся к Чангу и Джардину, которые встали, когда я подошел к ним. Макинтош остался в своем кабинете.

— Меня не удивляет, что инспектор захотел поговорить с вами наедине, — мрачно проговорил Джардин.

— О?

— Среди полицейских есть группировки, в основном гавайские и португальские — сам я португалец, — которые подозреваются в передаче информации защите во время первого суда. И англоязычной японской газете «Хочи», которая сочувствовала ребятам Ала-Моана.

— Ясно.

Темные глаза скорбно смотрели из-под полей шляпы.

— Я разочарован, что инспектор мне не доверяет.

— Он высоко о вас отзывался, инспектор Джардин.

— Приятно слышать. Если вам понадобится помощь, Чанг знает, где меня найти.

Мы еще раз обменялись рукопожатиями, Джардин удалился за свой стол и занялся какой-то бумажной работой.

Чанг, державший путь на Панчбаул-хилл, домой, к жене и восьмерым детям, спустился вместе со мной, и мы вышли на Кинг-стрит, где нас приветствовал поцелуем нежный ветерок.

— Макинтош кажется неплохим человеком, — сказал я.

— Неплохой человек, — согласился Чанг.

Он нахлобучил свою панамскую шляпу. — Слабый детектив.

— Почему вы так говорите?

— Он арестовал ребят Ала-Моана по подозрению, а потом упрямо придерживался этой версии.

— Он говорит, что Ида ему солгал. Что у Иды вырвалось что-то вроде «я не нападал на белую женщину».

— Ида солгал, чтобы огородить себя от другого, незначительного происшествия, когда он с дружками зацепил своим бампером бампер другой машины. В ней ехали жена из местных и белый муж. Ида был в отделении полиции, когда сказал, что не нападал на белую женщину. К этому времени он вполне мог услышать о миссис Мэсси... в отделении новости так и сыплются.

— Ясно.

Чанг весело рассмеялся.

— Макинтош похож на плотника, который строит соломенный дом на песке — как только подует сильный ветер, произойдет катастрофа.

— Кто это сказал?

— Я, — ответил Чанг.

Он приподнял свою панамскую шляпу и пошел своей дорогой.

Глава 14

Вечером в воскресенье, накануне первого дня суда, мы с Изабеллой погрузились в «дюран» миссис Фортескью с опущенным верхом. Короткие волосы Изабеллы бились на ветру, пока мы объезжали скалистое основание «Алмазной Головы», петляли, поднимаясь вверх по склону мимо маяка, забрались наконец на скалу, остановились и вышли из машины, пересекли застывшую лаву, лежавшую вдоль дороги и встали, держась за руки и глядя вниз, на бившийся о коралловый риф прибой. Бронзовые рыбаки, голые по пояс, в длинных брюках и в башмаках — коралловые рифы очень острые — бродили в воде с ручными сетями и трезубцами, время от времени вытаскивая мерцающий, пытающийся вырваться улов — серебристых, красных, синих рыб, иногда одноцветных, иногда полосатых, а еще угрей. Пока мы наблюдали за этим туземным ритуальным танцем на фоне аметистовой глади океана и белых барашков пены, заходящее солнце начало окрашивать волны в розовый цвет, пока совсем не опустилось за горизонт и пурпурная ночь не упала на воду, как огромная тень. Резко засияла серебряная луна, звезды были огромными, но тьма устрашала, и Изабелла крепко схватила меня за руку, радуясь, что она не одна. И внезапно внизу расцвели оранжевые цветы света и стали метаться, как огненные мухи. Теперь внизу ловили рыбу при свете факелов.