На берегу Севана - Ананян Вахтанг Степанович - Страница 17

Ребята растерялись, не зная, что делать.

У дверей сарая собралась толпа детей и женщин.

– На самом деле вылупились? – раздавались голоса.

Пробравшись через толпу, вошел в сарай дед Асатур, только что вернувшийся с Севана.

Асмик в это время открыла инкубатор. Там, в мягком, согретом аккумуляторами гнезде, копошились десятки крохотных темно-серых птенцов.

– Это чьи же, доченька? – взволновался старик.

– Водяной курочки – лысухи, дедушка, – едва сдерживая радость, ответила Асмик. – Погляди, сколько еще яиц надтреснуто! Так одна за другой и выходят….

– Что же мы теперь должны делать? – оживился дед.

– Кормить их надо.

– Сварим яйца чаек, – предложил Армен.

– Сварим, конечно, но яиц мало, все равно не хватит, – сказала Асмик.

– Не волнуйся, внучка, – успокоил ее дед Асатур, – правление колхоза поможет.

В это время к дверям сарая как раз подошли председатель с учителем.

– Дядя Баграт, ну когда же вы нашу ферму признаете? – бросилась к ним навстречу Асмик.

Суровое лицо Баграта посветлело, глаза потеплели. Каждый раз, когда Баграт встречал эту девочку, его сердце смягчалось, взгляд теплел. Отец Асмик, Ованес, прямодушный и честный человек, рука об руку с Багратом сражался против фашистов, из одного котелка ел, а однажды в штыковом бою спас ему жизнь. На руках у Баграта Ованес и умер, отдав свою жизнь за советскую Родину в сражении на берегах Одера.

Баграт молча погладил шелковистые темно-каштановые волосы девочки и незаметно вздохнул.

Войдя в сарай, он увидел птенцов и улыбнулся.

– И впрямь вылупились! – сказал председатель. – Теперь счетовод может оформить вашу затею. А пока вот пойдите и получите обед для ваших питомцев.

Он вынул из кармана блокнот и, написав записку, дал ее Грикору. Тот торопливо побежал на склад.

Дружески беседуя, Баграт и Арам Михайлович ушли. Школьники чувствовали, что разговор идет о затеянном ими общественном деле, и лица их светились радостью.

Заведующий складом, ворча, отпустил яйца. Он не верил в удачу этого дела.

Птенцы лысухи, постукивая клювиками, ели желтки крутых яиц, а дед Асатур смотрел на них и самодовольно поглаживал бороду. Он, казалось, помолодел лет на двадцать.

– Доченька, а когда же вылупятся гусята?

– Скоро, скоро… Вон из этого инкубатора ждем.

– А утки? – спрашивал старик.

– Чирки вылупятся, наверно, завтра – послезавтра. А в этом инкубаторе есть еще яйца и серых уток.

В последующие дни действительно начали вылупляться утята. Сарай наполнился их веселым писком. Еще крошечные, они, завидев воду, мчались к корытам и стайками плавали и ныряли, делая вид, будто корм из воды добывают. Кормили их творогом и крутыми, мелко накрошенными яйцами.

Однажды, войдя в сарай, Асмик остановилась в изумлении. В углу на соломе была сложена горка яиц. Рядом на корточках сидел Грикор и пересчитывал их.

– Откуда? – спросила Асмик.

– Помнишь, крысы у нас занимали? Вот и вернули. Из уважения ко мне. Вам бы они не отдали.

– Грикор, скажи правду: где достал?

– Говорю вам: крысы постыдились своего разбойничьего поведения и назад отдали…

Так ребята и не узнали, откуда достал Грикор яйца. Разве что и на самом деле нашел крысиный склад…

– Ну-ка, посчитай, Асмик. По-моему, сколько взяли, столько и отдали. Только три штуки я им оставил, для их детенышей: жаль мне их стало, – сказал Грикор.

– Так, значит, ни одного и не съели? – удивился Камо.

– Представь себе, ни одного. У них пока крысенят нет: о будущих заботились. Подумайте только, какие сердечные родители! А вы еще презираете мышей. Я бы просто расцеловал им мордочки за добрые их сердца!

– Фу! Ты опять?.. Ох, и как же крысы ненавидят сейчас Грикора! – смеялась Асмик. – Ночью придут и загрызут его, сонного.

– Так я здесь и остался, чтобы они меня загрызли!.. Кончено, шабаш! Я свой долг выполнил. Два батальона птенцов от меня получили, мою долю? Ну и прощайте!

– Нет, Грикор, гусиным яйцам еще срок не вышел, им еще денек лежать надо. Еще на две – три ночки останься, – упрашивал его Камо.

– Ну, если секретарь комитета комсомола приказывает, надо подчиниться, ничего не поделаешь!

ТРЕВОЖНЫЙ ДЕНЬ

Настал двадцать восьмой день.

В тот момент, когда первый гусенок зашевелился в яйце и пробил скорлупку своим желтеньким, но уже крепким клювиком, Армен, сидевший у инкубатора и не спускавший глаз с термометра, вдруг испуганно вскочил с места.

– Асмик, температура падает! – едва переводя дыхание, сказал он.

– Как? В обоих?

– Нет, только в этом.

– Отчего?

– Энергия в аккумуляторах истощается.

– Что же теперь будет?

– Остынут яйца. Надо скорее найти новые аккумуляторы!

Асмик побежала звать на помощь Камо.

Он сейчас же прибежал в сарай. Вдвоем с Арменом они разыскали деда Асатура и Грикора, посовещались с ними, но выхода придумать не смогли.

Воспользовавшись отсутствием мальчиков, у сарая появились Сэто и его брат Арто. У маленького Арто в руках были лук и стрелы.

– Дай-ка я выпущу две – три стрелы через дыру в дверях. Яиц с десяток разобью, – предложил Сэто. – Пусть Асмик поплачет!

– Жаль, ведь в яйцах птенцы, – сказал Арто.

Сэто смерил его презрительным взглядом:

– Жалко?.. А меня не жалко? За что они каждый день меня в школе шпыняют? Что плохого в том, что я по горам брожу? Ведь не попусту, а из любви… На уроки меня силком не затянут – неинтересно мне… А у тебя, Арто, мужества не хватает за брата отомстить? Эх, ты!..

Натянув лук, Сэто подкрался к сараю и выпустил сквозь щель в дверях несколько стрел.

Обливаясь слезами, из сарая выбежала Асмик, но братьев уже и след простыл.

– Неужели у вас не хватает сил одернуть этого сорванца? Поглядите-ка только, что он наделал своими стрелами! – пожаловалась Асмик подошедшим в это время Камо и Армену. – Курицу ранил, несколько гусиных яиц разбил…

Вернулись и дед с Грикором. Узнав о происшествии, старик возмущенно покачал головой.

– Заявим в сельсовет, – предложил Грикор.

– Мужчина должен собственной рукой расправляться с негодяями, – сказал дед Асатур. – Мужчине недостойно жаловаться.

Армен задумчиво покачал головой:

– На него надо повлиять, тут силой ничего не поделаешь.

Камо усмехнулся:

– Повлиять?.. Лаской, может быть?..

– Его надо заставить раскаяться, Армен прав, – сказала Асмик.

– По-моему, он просто раздражен, завидует нам, нашей работе. Он, пожалуй, не прочь и примириться и подружиться с нами. Его исправить можно.

– Эх, Армен! – безнадежно махнул рукой Камо.

Они вошли в сарай.

– Температура пала, сердце не бьется, – сказал Грикор, пощупав инкубатор. – Он, бедный, и вправду подыхает.

Асмик чуть не фыркнула, но, посмотрев на Камо, сдержалась – такое у него было строгое лицо.

– Как же ты считал? – спросил Камо у Армена; в голосе его звучал упрек. – Ведь ты уверял, что энергии вполне хватит.

– Ошибся, должно быть.

– Если аккумуляторы поставить в автомобиль, много силы они потеряют? – неожиданно спросил Грикор, словно что-то вспомнив.

– Конечно.

– Вот так-так! – воскликнул Грикор. – Что же я вам не сказал!.. Ведь те, что ты в последний раз принес, заведующий складом раньше давал шоферу.

– Как?! – вскочил с места Камо.

– Очень просто. Шофер просил дать ему аккумуляторы, а завскладом отказывал. Шофер стал требовать: «Все дело сорвется, если не пойдет машина». Ну, тогда заведующий уступил. «Бери, – говорит, – только верни скорее».

– Ну, теперь понятно… – мрачно сказал Камо.

– А ты Армена обвиняешь, что он ошибся в расчетах! – упрекнула Асмик Камо.

– Ведь он же ученый, разве он может ошибиться в счете? Если ошибется – лишим звания. Разве он может сосчитать неправильно? – обиделся за Армена и Грикор.

Камо набросился на Грикора:

– Что же ты не сказал нам вовремя?