Кровью! - Коллинз Нэнси - Страница 2

Когда полиция стала задавать вопросы, предполагая, что они с Палмером сговорились убить Куина, это было ошеломляющей неожиданностью. Что Палмер выжил после пули, которую она в него всадила, – еще одна неудача, к которой она не была готова. Лоли все твердила, что вырвала у Палмера оружие и убила его при самообороне, но полиция подозревала, что ранение Палмера – не просто следствие ссоры не поладивших любовников.

Перепуганная, оказавшаяся (может быть, впервые) в ситуации, когда сексуальная привлекательность не позволяла избежать последствий своих действий, Лоли вообще потеряла способность рассуждать.

Флакон пятновыводителя и пачка снотворных пилюль помогли ей уйти от правосудия, но перед этим она успела оставить отравленную записку, обвиняя Палмера в смерти Куина. Записка ушла к окружному прокурору.

«Это все задумал он. Я не хотела».

На самом деле она хотела сказать, что это его вина – почему он не умер? Если бы он помер, как она задумала, все пошло бы так, как предполагалось. Забавно, что он наконец-то научился понимать Лоли – когда это уже ничем не могло ему помочь.

Как только врачи объявили о его выздоровлении, Палмер предстал перед судьей по вопросу освобождения под залог. С точки зрения окружной прокуратуры дело было кристально ясное: сговор с целью совершения убийства. Кто именно спустил курок – не важно. Выделенный судом адвокат сообщил, что на выход под залог шансов мало.

Палмер выгнул шею, чтобы глянуть на небо через забранное частой решеткой окно над кроватью. На улице было темно. Мать любила говорить в тяжелые времена, которые порой накатывали на семью: «Темнее всего всегда перед рассветом». Хорошая женщина была мать, благослови ее Господь, но никогда не могла сказать ни одной фразы, не состряпанной из штампов.

Отец тоже их очень любил. Он по-настоящему пытался передать родительскую мудрость единственному сыну только одним способом – орать на мальчишку-подростка лицом к лицу: «Парень, если не перестанешь валять дурака, так всю жизнь и проживешь дураком!» Спасибо, папочка.

– Палмер? К тебе посетитель.

Сегодня утром дошла весть, что врачи разрешили перевести его в тюрьму. Завтра его поместят с остальными заключенными. Не так чтобы приятная новость.

– Мой адвокат?

– Понятия не имею. Сказал, что хочет с тобой поговорить. – Санитар мотнул головой в сторону двери отделения для выздоравливающих. Там у конторки служителя стоял человек Палмеру незнакомый, с дорогим кейсом в руке.

– Хочешь его видеть?

Уединения в тюремном лазарете не полагалось, но пациенты-заключенные имели право отказать в приеме любому посетителю.

Палмер секунду разглядывал гостя.

– Ладно, тащи его сюда.

Через минуту незнакомец с кейсом стоял в ногах кровати Палмера. Это был человек средних лет, одетый в дорогой шелковый костюм, только какого-то тускло-коричневого цвета. Кожа была белая даже по нынешним стандартам, когда все помешались на страхе перед меланомой. Похоже было, что этот человек почти всю жизнь просидел в помещении.

– Мистер Палмер? Мистер Вильям Палмер?

– Да, это я. А вы кто?

Незнакомец улыбнулся – губами. Глаза в этой мимике не участвовали.

– Я Ренфилд. И мне кажется, что могу быть вам полезен, мистер Палмер.

– В смысле? Вы адвокат? – Палмер показал на складной металлический стул рядом с кроватью. Ренфилд опустился на стул – и движения у него были настолько скованными и тщательно обдуманными, что он напоминал оживший манекен. Губы его изогнулись, снова изображая улыбку.

– Не вполне. Я представитель некоего третьего лица, имеющего... интерес в вашем деле.

– Слушайте, как вас там, я понятия не имею, к чему вы клоните. Выкладывайте, что хотите сказать. К делу.

– Вы же невиновны? Я имею в виду в том преступлении, в котором вас обвиняют. Вы не совершали убийства Сэмюэла Куина, равным образом вы не вступали в сговор с целью его убийства. Это так?

– В точности.

Жаль, что нет курева. Чем-то этот тестолицый хмырь в костюме нервировал Палмера.

– Не хотите ли сигарету, мистер Палмер? – Ренфилд наклонился, вытащил пачку из нагрудного кармана. К удивлению Палмера, это были «Шерман».

– Да, не отказался бы.

Он жадно принял тоненькую коричневую сигарету без фильтра.

– Не стесняйтесь, берите всю пачку.

– Ох, спасибо. – Он уставился на сигареты, потом на ничего не выражающую улыбку Ренфилда. – Откуда вы знаете, что это мои любимые?

– Мы знаем о вас многое, мистер Палмер.

Палмер прикурил и поднял глаза от сложенных лодочкой рук.

– Мы?

– Мой наниматель.

– И кто же этот человек, заинтересованный в моем благополучии?

– Это не важно – пока что. Важно то, что он может снять с вас все обвинения – и сделает это, если вы согласитесь с ним работать. Кроме того, будет возобновлена ваша лицензия частного детектива.

– Это что, шутка? От таких слов можно с катушек хлопнуться.

– Шутка? – Брови Ренфилда приподнялись, на лбу появились морщинки. – Я никогда не шучу, мистер Палмер.

– Да, я должен был это понять. Ладно, перефразирую свой вопрос. В чем дело? Кто вас послал и зачем я ему, если этот человек готов дергать за такие ниточки? Вы из мафии?

Снова та же улыбка. Палмеру вдруг захотелось схватить этого коричневого типа за лацканы и как следует встряхнуть.

– Заверяю вас, мистер Палмер, что моему работодателю нет нужды прибегать к услугам подобных мелких политиканов. Сейчас мне только необходимо знать, готовы ли вы принять на некоторых условиях работу в обмен на вашу свободу.

Палмер пожал плечами:

– Если ваш босс может вытащить меня отсюда, как вы сказали, я готов на руках пройтись до Тимбукту и обратно, если ему захочется.

– Сомневаюсь, чтобы в этом возникла необходимость. Значит, вы принимаете предложение моего работодателя?

– Разве я этого не сказал?

Ренфилд кивнул и закрыл глаза.

– Договорились.

Это прозвучало как сигнал – будто этот тип был настроен на звук. Ренфилд встал, оправляя складки костюма.

– Очень скоро мы к вам обратимся. Доброго здоровья, мистер Палмер.

– Ладно, о'кей. Бывайте, приятель.

Палмер лег снова, сложив руки за головой и задумчиво попыхивая сигаретой. Откуда он выскочил, этот Ренфилд? Этот хмырь с лицом цвета обрата очень Палмеру не понравился, но если он сказал правду... ладно, не в первый раз Палмеру пожимать руку Дьяволу.

Мы знаем о вас многое, мистер Палмер.

~~

Не прошло и суток после встречи с Ренфилдом, как Палмер стоял возле здания уголовного суда и мигал от солнечного света. Уже два месяца он не выходил на улицу. Еще чувствовалась слабость от огнестрельной раны, зацепившей сердце, но в целом все было отлично. Свобода – лучший допинг.

«Черт меня побери, этот недомерок сказал, что может меня вытащить. Кем бы он ни был, он явно не трепач».

Палмер подхватил полотняный узел, которым снабдил его тюремный каптенармус перед тем, как выставить на улицу. Внутри было несколько вещей, которые Палмер мог назвать своими, вытащенные из квартиры его казенным защитником до того, как хозяин сменил замок. Не самое воодушевляющее начало новой жизни.

Палмер глянул на часы. Перед самым освобождением он получил записку от Ренфилда, где ему было сказано ждать на углу. Чего именно ждать? Уже пятнадцать минут прошло...

Длинный лимузин, черный и блестящий, как скарабей, подъехал к тротуару. Тонированные стекла отражали все любопытные взгляды. Открылась задняя дверца, и высунулся Ренфилд, приглашая Палмера сесть.

– Вы, кажется, удивлены, мистер Палмер?

– Скорее потрясен. Как вы это сделали?

– Что сделали?

– Этот фокус с окружной прокуратурой? Прошел слух, что нашелся дневник Лоли...

Ренфилд пожал плечами:

– Мой работодатель – человек не без... связей, мистер Палмер. К тому же какая разница, если вас оправдали?

Палмер хотел бы развить тему, но что-то в улыбке Ренфилда заставило его промолчать. Пусть Ренфилд спас его от теплой встречи в тюрьме, но это не значило, что Палмеру он нравится. На самом деле Палмеру даже сидеть с ним рядом было как-то неуютно. И ничего не мог он с этим поделать. Что-то было отвратительное в самой сущности Ренфилда, а что – непонятно.