Замок тайн - Образцова Наталия - Страница 22

Старик ответил, лишь когда они миновали пролет лестницы и оказались в коридоре, где располагались комнаты для гостей.

– Стивен Гаррисон хоть и пуританин, но отнюдь не фанатик. И пока он не посватался к леди Еве, мы с ним спокойно уживались. Однако я всегда считал, что такой простой джентльмен, как мистер Гаррисон, отнюдь не пара для дочери Робсартов.

Он проводил гостей до дверей их покоев и с поклоном удалился.

– Поистине, мы попали в странное место, – заметил Карл Джулиану, когда они остались одни. – Тайны, призраки, запреты. Как же здесь умудрилась вырасти такая певчая птичка, как Ева Робсарт?

Джулиан ничего не ответил. Он принял из рук короля камзол едва ли с меньшим почтением, чем первый лорд-камердинер, принимающий у монарха горностаевую мантию. Хотя в их совместном путешествии многими условностями этикета приходилось пренебрегать, все же Джулиан, когда представлялась возможность, старался оказывать королю положенные почести.

– Как вам эта семейка, Грэнтэм? – спросил Карл.

Джулиан откинул покрывало на постели короля и поправил подушку.

– Мне они не понравились. Преподобный Энтони, к примеру, всячески стремится проявить свое рвение в пресвитерианской догматике и при этом не упускает случая принизить окружающих. Стивен Гаррисон уже сейчас желает чувствовать себя здесь хозяином, причем отнюдь не милостивым, если учесть, как он груб с этим стариком Линчем. Досточтимая дама Элизабет – жалкая обжора. Ева Робсарт…

– Ее-то хоть пощади!.. – весело прервал Джулиана король. – Ведь разве ты не заметил, что все ее поведение было направлено на то, чтобы показать нам, кто здесь друг, а кто враг? Даже Стивена она умудрилась представить не как слепого приверженца круглоголовых. Что же касается ее сестры… Странная девушка.

– Вы нашли ее странной, сир? А по мне, она самый нормальный человек в этом семействе. Ваша Ева просто лгунья, смею заметить. Она солгала нам в отношении лорда Робсарта. Зачем? Неужели только для того, чтобы заманить нас в этот замок?

– Не заманить, а пригласить, Джулиан, – улыбнулся король. – Эти светские дамы, вынужденные в наше время томиться в глуши, просто умирают от скуки, каждый новый гость для них событие. А мы к тому же не простые гости, а ее спасители.

Король казался оживленным, в то время как Джулиан выглядел вялым и утомленным. Разворошив кочергой уголья в камине и подкладывая дрова, он не смог подавить невольный зевок и устало провел ладонью по лицу. Вторые сутки без сна и постоянное напряжение сказывались на нем. Король заметил это.

– Тебе нужно как следует выспаться, если завтра ты хочешь совершить путь в Солсбери, – сказал он, мягко выпроваживая товарища по несчастью.

Когда Джулиан удалился, Карл какое-то время ходил по комнате. Толстый шерстяной ковер заглушал стук каблуков, от пламени в камине исходило тепло, и, хотя король был лишь в легкой рубахе, он чувствовал себя уютно. Расстеленное ложе его отнюдь не манило. В отличие от своего спутника, он прекрасно выспался ранее, да и новизна обстановки и полученные впечатления тоже не располагали ко сну. Лунный свет наполнял маленькую комнату и искрился на граненых стеклах большого окна. Карл распахнул его и, опершись коленом о приоконную скамью, стал глядеть в парк.

Какое-то время он прислушивался к ночной тишине – шелесту листвы, уханью совы, далекому крику козодоя. Луна, еще не совсем полная, но яркая до ослепительности, заливала мир прохладным сиянием. Уже расцвеченные яркими осенними красками старые деревья в парке сейчас казались одинаково серебристо-палевыми, с черными тенями там, куда не попадал свет луны. Из своего окна Карл видел боковой фасад замка: серый камень поблескивал в лунном свете, высокие, узкие трехстворчатые окна казались темными и таинственными. Карл заметил башенку с часами. Было достаточно светло, чтобы он разглядел стрелки – они показывали начало одиннадцатого. По-видимому, в Сент-Прайори принято рано отходить ко сну, ибо ни в одном из окон не было заметно света. Поэтому, когда где-то стукнула дверь, Карл даже чуть вздрогнул. В следующий миг он увидел силуэт человека, вышедшего из западного крыла замка, который был хорошо виден из окна комнаты Карла.

Длинная открытая галерея, древняя и обветшалая, тянулась от замка в сторону зарослей. Она была высокой, и снизу ее поддерживал ряд каменных арок, наподобие тех, что строили еще римляне в качестве подпор для своих акведуков. Именно по ней шел тот, кого заметил король. По старческой походке и манере держаться Карл распознал в нем Патрика Линча. В руках управляющего был узелок, вроде тех, что поселянки носят на пашню для своих мужей.

Патрик Линч торопливо двигался мимо открытой колоннады. Вообще, парк здесь имел запущенный вид, как и весь внутренний двор, когда-то ухоженный, а теперь утративший свое былое великолепие, хотя в свете луны картина была более чем живописной. Поэтому, когда на крыльце неожиданно возник силуэт женщины, Карл даже не удивился. Ее появление соответствовало романтическому настроению, навеянному красотой ночи.

Она постояла на крыльце лишь мгновение. Высокая, гибкая, легкая, но очаровательная, благодаря высокой груди и пышным, разметавшимся по плечам черным волосам. Карл узнал Рэйчел и глядел на нее в восхищении. Теперь это была не чопорная пуританка со сдержанными манерами, а легкая ночная нимфа, раскованная в уверенности, что за ней не наблюдают. И эти пышные черные волосы так красили ее. Девушка постояла какое-то время неподвижно, потом закинула руки за голову и сладко потянулась.

У Карла гулко забилось сердце. В каждом движении Рэйчел ощущались чувственность и нега. Сейчас она казалась ему едва ли не желаннее Евы. Он увидел, как она подкинула в руке небольшой кубок, потом легко сбежала по лестнице и устремилась в сторону зарослей. Когда она исчезла во мраке, Карл даже ощутил разочарование. И вдруг принял решение.

Прекрасная способность ориентироваться подсказала ему путь. Задержала лишь крепко укоренившаяся привычка советоваться с Джулианом. Но когда Карл чуть приоткрыл дверь и услышал ровное дыхание спутника, то решил, что не стоит его беспокоить. Пройдя по коридору, он увидел ведущую вниз лестницу и вскоре уже отворял дверь в лунную ночь.

Когда по неровным каменным ступеням он проследовал в сад и ветки разросшихся кустарников стегнули его по ботфортам, Карл невольно приостановился. Парк был столь тих, мрачен и неухожен, что у Карла Стюарта возникло впечатление, будто он попал в девственный лес. Вокруг, склоняясь друг к другу, стояли буки с белыми обнаженными сучьями. Ясень и тис почти срастались кронами, еле давая проникать свету, так что старая аллея, сузившаяся до размеров простой тропы, была едва видна. Карл стоял, замерев, и, когда над головой прозвучал жалобный крик совы, он вздрогнул и хотел было вернуться, но тут же посмеялся над собой.

Он шел довольно долго. Вдруг деревья расступились, и король оказался на открытом пространстве перед блиставшим в свете луны водным зеркалом.

В душе Карла всегда боролись циник и романтик, и первый зачастую преобладал над вторым. Но сейчас Карл ощущал чуть ли не вдохновение. Как зачарованный он глядел на открывшийся вид. Озеро, заросшее по краям ряской, посередине искрилось лунным серебром. Плакучие ивы обрамляли его, опустив к лепечущей воде свои ветви, а на противоположной стороне темнели живописные руины старых готических построек. Легкие и воздушные, они светились проемами окон, тянули к небу свои тонкие башенки. Они были столь красивы, что становилось ясно, почему их не тронули новые владельцы Сент-Прайори. Длинная галерея вела к ним, проходя над узким заливом озера. А за руинами виднелась еще одна стоявшая чуть поодаль постройка – старая романская башня, приземистая и очень широкая, со старинным зубчатым парапетом наверху. Она была столь древней, что казалась старой даже рядом с руинами, и сохранилась лишь благодаря монолитной толще стен.

Карл хотел подойти ближе, но едва он двинулся вдоль озера, как оказался в зарослях крапивы и сердито зашипел, тряся обожженной кистью.