Участь Эшеров - Маккаммон Роберт Рик - Страница 32

— Отморозишь задницу, — сказал Бун, — и тогда прощай карьера фотомодели.

Кэт закатила глаза, и Рикс улыбнулся. Он всегда восхищался ее красотой. Точеное лицо кельтской королевы. Шелковистая кожа, сейчас лишь слегка тронутая карибским солнцем, без единой морщинки — только у глаз, когда Кэт улыбалась, собирались крохотные лучики. Коротко подстриженные и тщательно уложенные светлые волосы с земляничного цвета прядями. Брови густые и тоже светлые. Фигура потрясающая, а глаза на редкость фотогеничны: большие и выразительные, но чуть раскосые и загадочные, словно в ее жилах течет толика восточной крови. Северное сияние — зеленое, янтарное, оловянное — искрилось в ее зрачках. Сегодня Кэт не воспользовалась ни румянами, ни тушью, лишь тронула губы помадой, но ее красота никогда не зависела от косметики. В свои тридцать один она вполне могла сойти за двадцатилетнюю.

Рикс много раз видел лицо сестры на обложках журналов. Когда он летел в Уэльс, ее лицо украшало журнал авиакомпании, засунутый в карман кресла перед ним. Она улыбалась ему через Атлантику. Рикс вспомнил, как увидел ее на обложке «Спорт иллюстрейтед» в купальнике под зебру, когда стоял в очереди у кассы супермаркета. Это было примерно за час до того, как он обнаружил Сандру мертвой в ванне.

Кэт прилетела из аэропорта на вертолете. Пока семья усаживалась за ланч, слуги вносили ее белые чемоданы и сумки. Рикс заметил, что для Паддинг опять не накрыли. В комнате был распылен дезодорант, но Рикс постоянно ощущал запах отца. Кэт если и чувствовала что-то, то не подавала виду.

Рикс очень любил ее, но в последние несколько лет они виделись редко. Когда Рикс приезжал в Эшерленд с коротким визитом, Кэт обычно бывала за границей на показе мод. Богатая женщина, сейчас она работала только для своих друзей-модельеров и просто для того, чтобы показаться публике.

Кэт регулярно звонила Риксу, читала все его книги и призывала его приехать в Эшерленд. Рикс знал, что она считает себя президентом его фан-клуба, если таковой вообще существует.

Ее кажущаяся молодость была поразительной. Рикс знал, что Кэт играет в теннис, плавает, бегает, ездит верхом, фехтует, ходит на лыжах, поднимает тяжести и прыгает с парашютом. Он надеялся, что все проблемы с наркотиками остались позади. Судя по ее чистому взгляду, так оно и было.

— Хватит обо мне, — сказала она. У нее был низкий и тихий голос с мягким южным акцентом. — Я хочу узнать о тебе, Рикс. Как твоя поездка в Нью-Йорк?

— Полна сюрпризов. — Он взглянул на Буна, который сидел с каменным лицом. — Но, я полагаю, весьма продуктивна.

— Они покупают твою новую книгу? Как она называется? «Бедлам»?

— Верно. Ну… они еще думают.

— Что? — Маргарет положила вилку. — Ты хочешь сказать, что еще неясно, купят они твою книгу или нет?

— Они ее купят, — сказал Рикс, защищаясь. — Издатели просто выжидают.

— Лучше бы ты написал про шпионов, — сказал ему Бун. — Эти ужасы слишком нереалистичны.

— Но зато их забавно читать, — быстро сказала Кэт. — Особенно в самолетах. С книгами Рикса время летит быстрее.

То есть я хочу сказать… что это не единственная причина, по которой я их читаю, Рикс. Твой лучший роман — это «Ковен». Мне понравилась идея о сборище ведьм в южном городке. Ты написал так убедительно, что веришь, будто все происходит на самом деле.

— Точно. — Бун грубо расхохотался. — И в лесу Страшила рыщет.

Кэт посмотрела на него и подняла брови.

— Может быть. Кто знает.

— Рикси думает, что должен что-то доказать, — сказал Бун, быстро посмотрев на мать. — Он, вероятно, вообще не может написать настоящую книгу, ты не находишь, мама?

Повторяющееся использование его детского прозвища, особенно перед Кэт, окончательно вывело Рикса из себя. Он почувствовал, что краснеет, и сердито посмотрел на Буна.

— Почему ты никак не повзрослеешь, недоумок? Если ты что-то говоришь, будь мужчиной и не заставляй маму поддерживать тебя!

Бун ухмыльнулся, его глаза оставались коварными и холодными. Это была та самая ухмылка, которой Рикс так боялся в детстве, но сейчас она вызвала у него лишь желание дать брату по морде.

— Я буду говорить все, что захочу и когда захочу, Рикси. А ты всего лишь чертов неудачник и позор нашей семьи.

Это тебе ясно?

— Не будем говорить о неудачниках, Бун. О них нам может рассказать Паддинг.

Бун окаменел. Он медленно разинул рот и заморгал, как после пощечины.

— Мальчики, — мягко сказала Маргарет, — давайте не будем ссориться за обеденным сто…

— Что ты сказал? — Бун задохнулся от гнева и привстал со стула.

Рикс тоже привстал, кровь его кипела. «Один удар, — думал он. — Всего лишь один хороший удар».

Но тут он увидел, как кровь отлила от лица брата, и Бун открыл рот от изумления. Он глядел через плечо Рикса. Он обернулся.

— Всм првет, — сказала Паддинг Эшер, глотая гласные.

Она стояла в дверях, одетая в белое вечернее платье до пола, усыпанное перламутром. Вокруг шеи она повязала ярко-красную ленту. С наглым видом шлюхи она облокотилась о косяк. Бедра выпирали из платья, груди едва не вываливались из декольте. Лицо покрывал толстый слой косметики, а в волосах сверкали золотые блестки. Было совершенно ясно, что под платьем у нее ничего нет, оно облегало ее так, что казалось, будто тело покрашено белой краской. На ногах Паддинг красовались ярко-красные ковбойские сапожки, украшенные искусственными бриллиантами.

Бун встал, едва не опрокинув стул. Рот Маргарет, сидящей во главе стола, превратился от изумления в огромную букву О.

— Что ты здесь делаешь? — рявкнул Бун.

— А что? Буни, дорогой, я тоже живу в этом доме. Мне надоело есть у себя в комнате, захотелось прийти и поговорить с Кэт. — Паддинг натянуто улыбнулась. — Привет, Кэт.

— Привет.

Она вплыла в комнату, качая бедрами, словно на сцене в Атлантик-Сити. Тогда был ее звездный час. Она повторяла свой выход перед публикой, на этот раз состоящей всего из нескольких человек.

— Гляди-ка, — сказала Паддинг. — Для меня нету места?

Когда заговорила Маргарет Эшер, в комнате повеяло глубоким холодом.

— Молодая леди, — сказала она, задыхаясь, — вы проспали ланч на двадцать минут. В этом доме он подается в двенадцать тридцать и ни секундой позже. Вы можете есть в своей комнате или оставаться голодной, но вы не будете сидеть за этим столом.

Паддинг наклонилась поближе к Маргарет. Пожилая женщина побледнела и поднесла к лицу кружевную салфетку.

Паддинг шепотом, максимально подчеркивая свой южный акцент, стала произносить грязные ругательства.

— Бун! — завизжала Маргарет, пытаясь отвернуться, чтобы не чувствовать запах Паддинг. — Сделай что-нибудь с этой женщиной!

Он кинулся, как на стометровке, и схватил ее сзади за руку.

— Ты пьяна. Возвращайся в свою комнату.

Она вырвалась.

— Нет. Я останусь здесь.

— Слышала, что я сказал? Иди в свою комнату, не то я тебя хорошенько выпорю!

— От нее пахнет! — простонала Маргарет. — Ради бога, убери ее отсюда!

— Ну!

Бун выкрутил запястье жены, пытаясь вытащить ее за дверь. Паддинг яростно сопротивлялась, свободная рука тянулась к его лицу. Он увернулся от ногтей, но женщина наклонилась к столу, опрокинув стакан чая со льдом. Бун, кипя от гнева, схватил ее за волосы и платье, в то время как Маргарет поднялась и стала звать на помощь.

— Оставь ее в покое! — закричал Рикс и обошел вокруг стола. — Бун, отойди от нее!

— О боже! — проговорила Кэт с отвращением и положила вилку рядом с тарелкой.

Бун и Паддинг отчаянно боролись. Он бросил жену на стол с такой силой, что воздух с шумом вышел из ее легких. Затем схватил за шею и стал тащить. Она уцепилась за скатерть, и тарелки, стаканы и прочая утварь с лязгом и звоном посыпались на пол. В дверях появилась горничная, но что делать, она не знала.

— Эдвин! — кричала Маргарет во всю силу легких.

Рикс схватил брата за плечо.

— Брось, Бун! Черт возьми! Брось…