Воин. Возвращение - Говда Олег Иосифович - Страница 48

— Отставить сопли! — суровый окрик самое лучшее средство супротив истерики. — Где отобранные мною люди? Надеюсь, отряд охотников уже направлен в Выселки?

— Собираются… Им же незаметно пробраться надо? Вот и не торопятся. Но как стемнеет, все до одного в башне будут.

Староста, шельма, понятное дело и не почесался, пока не прояснил для себя все то, в чем имел сомнения, но поди, проверь. Зато теперь, можно не сомневаться — к вечеру охотники выступят.

— А что остальным прикажете, ваше… господин десятник?

— Мне, Дорофей, нужны только двое, Родя и Свист. Остальными, староста, распоряжайся по своему усмотрению. Вас не должно зацепить, но, мало ли? Вдруг все же сунутся какие-то недобитки. Лодки с того берега перегоните, на дамбе завал соорудите… А главное — громко кричите, что деревня принадлежит троллю по имени Хозяин, и что он велел вам чужаков к себе не пускать. Дюжину-другую такие меры остановят, а большим числом я им собраться не дам.

— Может, все-таки послать голубя, ваше… господин десятник? На всякий случай.

— Никакого случая не будет, — посуровел я лицом и взглядом. — Ты же умный старик, зачем дурачком прикидываешься? Неужто не соображаешь, что Севаст* (*титул Императора, то же что и 'августейший') благосклонно отнесется к победителю, снисходительно окажет покровительство людям, пострадавшим в распре между гоблинами и троллями, но ни за что не окажет поддержки бунтовщикам? За свободу бороться надо. Или хочешь, чтоб другие все за тебя сделали, а сам собираешься на печи отсидеться?

— Ты на меня голос не повышай, десятник! — сверкнув глазами, вскинулся Дорофей. — У меня два сына с войны не вернулись. И зять…

— Вот таким ты мне больше нравишься, староста, — начальственно и одобрительно похлопал я его по плечу. — Извини, что рану разбередил, но потерями потом считаться будем. Война-то еще не окончена… — и без паузы, чтоб не дать старику затеять ненужный разговор по душам, попросил. — Молочка б мне испить? Совсем в горле пересохло.

* * *

Предоставив охотникам самим решать: как им незаметнее пробраться в Выселки, я избрал кратчайший путь для возвращения. Стоя на берегу, над водой звуки далеко разносятся, может и достигнут нужной пары… зеленых ушей, — я громко попрощался со старостой Дорофеем и условился: что мы, всей деревней, ждем их завтра, опять-таки всей деревней, к себе на праздник. Ровно в полдень…

Потом мы с Родей и Свистом погрузились в лодку и почти сразу уронили в озеро перевозчика. Ненароком. А пытаясь помочь ему выбраться — заодно и сами перевернулись. Хохот поднялся такой, что даже живность всполошилась. Куры обеспокоенно кудахтали, овцы блеяли, свиньи насмешливо хрюкали… В общем, проводы удались на славу, и если кто-то еще сомневался: что человеки уже начали веселиться, смог убедиться в своих предположениях на все сто.

Выбравшись на берег, мы кое-как отряхнулись и, поддерживая друг дружку, побрели на восток. Хохоча и горланя при этом что-то бравурно-походное и не совсем пристойное. Я бы даже сказал: совершенно непристойное. Кстати, вопреки расхожему мнению: 'мол, куда бы ты не шел, это всегда в гору, против ветра, а солнце слепит глаза', - двигались мы едва холмистой равниной, ветра не было вообще, а клонящееся к закату светило опять грело в затылок.

— Не перестарались? — Родя ни к кому конкретно не обращался, но отвечать взялся Свист.

— В сам раз, боец… Ты их просто не знаешь так хорошо, как мы с командиром. Мы же для гоблинов человеки, быдло. Хоть и разумное. А значит — и вести себя должны соответственно. Кстати, чтоб ты знал, зеленые никогда меньше двух суток кряду не гуляют. Поэтому и от нас ожидают того же. Верно, командир?

— Верно. Тем более повод какой…Шутка ли — в поединке победили… Так что все натурально, — ответил я полушепотом, а потом заорал во все горло. — Эх, во поле береза стояла! Во поле кудрявая стояла!

— А не зря мы все это затеяли? Может и не следит никто за нами? И не видит ничего…

М-да, линейный боец тяжелой пехоты, это не рейнджер. Не те навыки… Ему б, сомкнув щиты и выставив копье или гладиус, шагать в ногу с боевыми товарищами. Чувствуя их локоть и плечо.

— Не боись, Род, — Свист явно метил на место моего пресс-секретаря. Надо пресечь, пока он в pr-менеджеры не выбился и избирательной компанией не увлекся. Потом ведь за уши не оттащишь, как во вкус войдет… — Я уже пятерых зелененьких насчитал… Нет — шестерых.

А вот это сюрприз. Не зря говорят, помолчи — за умного сойдешь. Глазастенький 'рысеныш'. Я, к примеру, за все время только двоих соглядатаев заприметить смог. Да и то — почти случайно. Сперва обратил внимание, что камыши против ветра клонятся…

— Да не вертись ты, — шикнул на товарища Свист. — Всю затею испортишь. Знал бы, что ты такой пуганый, промолчал бы.

— И ничего я не пуганый, — проворчал в ответ Род. — Не ожидал просто. И что теперь делать, господин десятник?

— Вон до той лощинки дойдем и свалимся в нее… Эх, братцы! Хорошо-то как! Там где клен шумел, над речной волной…

— А если нападут? Вы же нам даже оружия с собой взять не разрешили?

— Потому и велел… Чтоб наверняка напали. Кумекаешь?

— Нет.

— Свист, пой громче… Пока я объяснять стану.

— Как два лебедя лебе-едушку провожали!.. — старательно затянул местный фольклор рейнджер.

— Понимаешь, Родя, гоблины ведь не зря ко мне такую компанию приставили. Значит, интересуются: чем я заниматься стану? Не помешает ли это их планам? Вот ты, что на месте их старшего стал бы делать?

— Я!.. Вместо старшего?!.

Так, с тобой парень вся ясно. Служи воин. Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона.

— Это шутка такая… Не бери в голову. Все бойцы, приготовились. Сейчас будем дружно падать.

— Как?

— Примерно так… — я развернулся спиной к небольшому овражку и ухватил обоих парней за грудки. — Кто сказал на дядьку рашпиль? А?! — потом пятясь, потащил их за собой. Шаг, другой — земля ушла из-под ног, и мы втроем громко матерясь (кто понарошку, а кто и всерьез), покатились под откос.

— Замри, матерь вашу! — мой свистящий шепот перекрыл все звуки. — Лежать… Кто не понял, объясняю. Вряд ли следить отправили кого-то шибко умного. Задача ведь простенькая. Время от времени отправлять с гонцом известие вождю: где я и что делаю. Да и опытному че… воину тут делать нечего. Значит, возвышенный на час сопляк, захочет упрочить свое положение в клане. А для этого — проявит инициативу и попытается перевыполнить план…

Судя по расширяющимся глазам теперь обоих бойцов, я чуток сбился с общечеловеческого языка. Наверно так удивились бы рабочие, если б прораб произнес в рабочее время фразу: 'Прошу прощения, милостивые судари, не были бы вы так любезны, чтоб…' М-да, самому жутковато стало.

— Чего вылупились? Взять он нас захочет. Пьяненьких и беспамятных? Смекаете?

— А мы, значит, его самого? — проявил чудеса сообразительности Родя, от чего его единственный глаз мрачно полыхнул чернотой ненависти.

— Именно. И тебе — Род, я поручаю самое важное и опасное задание. Схватить своего противника и не выпускать, пока мы со Свистом (каламбурчик, однако!) не уделаем остальных. Защищаться всерьез разрешаю, только если они на тебя вдвоем навалятся и совсем туго станет. Но, лучше зови на помощь. Нам очень нужен живой гоблин, Род. Очень! Я на тебя надеюсь…

— Не сомневайся, командир. Двоих удержать не обещаю, а одного получишь. Чтоб мне больше ни одной дивчины не обнять.

* * *

Я его правильно просчитал.

Примерно минут через двадцать, над краем овражка показалась оливковая морда. Молодой гоблин старательно соблюдал осторожность, но у всех потомков приматов есть одна неприятная для диверсантов и разведчиков особенность — часть черепа, находящаяся выше глаз. В простонародье — лоб. И каким бы узким он не был, все равно высовывается раньше органов зрения.