Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова - Барков Иван Семенович - Страница 54

54

Ужель от моего княжне таланта страх? О, лютая судьба и грозная минута! Почто, любезная, сурова ты и люта? Когда бы я на то желанье устремлял, Чтоб только о тебе без пользы воздыхал, На тщетные б мои тогда взирая вздохи, Нечестные одни смеялисябы плёхи! Сердечным пламенем нещастной весь горю, Устами я воплю, не жопой говорю: Склонись, дражайшая, склонись в любовь и верность, Почувствуй штанную мою к тебе усердность. О, если б щастлив я одной тобою был, С мудами бы в тебя ствол жалостный врубил. Но мучусь всякий час, терзаюсь без отрады, Иль пенжить бедному кобыл пришло с досады? Любезная, увы, хоть тем меня утешь, Позволь, чтоб закалил в тебе плачевну плешь; Холодности во мне, верь, столько не достанет, И для тебя елдак конечно всяк час встанет. С биткою сердце все тебе я поручил, А ты отдай шентю, чтоб я в нее всучил.

(Уходит.)

Явление 3

Миликриса и Секелия.

Миликриса

От корня толстого, упругого шурупа Плешь грановитая воздвиглась выше пупа, И по брюху уже распространился ствол, Как я в своей шенте послышала задор, Почувствовала вдруг любовь моя пещера, И склонность сладкую к любви дала Венера. Разжег уже мою, разжег махоню враг, И приготовил уж Дурносов свой рычаг, Но ах, какой злой рок тогда меня постигнет, Как он свой долгой шест в меня поглубже вдвигнет? Каким меня тогда ударом поразит, Как скало он свое претолстое ввалит? Со страху вся дрожит в махоне щекоталка, Лишь только как его сурова вжалась палка, Уж в робости своей упорна быть стыжусь, Мне чудится в мечте, как будто въявь ложусь. Его вдруг вобразив задор неутолимой И купно твердый ствол отнюдь непреломимой, Не смею для того в его предаться власть И чувствовать боюсь неискушенну страсть. А ты б как думала, прекрасная Секелия?

Секелия

О коль прекрасна плешь! муде, муде драгия!

Миликриса

Достоинства его чрез то не выхваляй И склонности во мне к любви не умножай. Он князь — я знаю то — и елдаком не скуден, Хотя невзрачен он и всем мне станом чуден.

Секелия

Природа знает, что прилично дать кому, Пускай пригожства нет, пусть глуп и по уму, Однако так она таланты разделяет, Как блядь рассудная, кого ссудить, то знает. Князь важен елдаком, осанист и с мудей, Которыми прельстил довольно уж блядей, Довольно награжден сим даром от природы, И на плеши счистить премноги можно взводы, Притом зарубами роскошствует она, Как будто многими приятностьми весна.

Миликриса

Весною дышит плешь, шентя мою — зимою, Для оной сохнут все сады на ней без зною, Которые сперва в прохладности цвели, Как нагло воробьи летать в них не могли. И ныне нет еще для хищников свободы Там пустошить сады, как плодны огороды. Столь страшен для меня Дурносова злой рог, Сколь вдвое мой отец в таких случаях строг, Вить знаешь ты сама…

Секелия

Суровость Долгомуда Не строгость для любви, но пущая застуда: Он дряхл и тешить сам не в силах молодых, Затем не хочет зреть веселостей твоих, Подобно как всегда и кладена скотина, У коей фунта в три пускай висит шматина, Взирая на других сходящихся скотов, Не чувствует, чтоб в ней зажглась с задору кровь. А ты, прекрасная в сих летах Миликриса, В презрелой красоте спокойно веселися.

Миликриса

Опомнися, мой свет, что прегрешила ты, И уважаючи мои все красоты, Бесстыдно перед тем Дурносова почтила, Который мне отец; иль то ты позабыла, Что дерзкой похвалой любителя взнесла, Что ты его муде и плешь превознесла? Неужто и того родитель недостоин, Чтоб ратовал в шенте так, как бы храбрый воин?

Секелия

В нем важность старости сияет, а не блуд, Он силен разумом, сколь хитр у князя уд, Чтоб правду доказать могла вам очевидно, И если б вы могли на то зреть безобидно, Желала б я весьма изведать на весах, В его ли голове иль в княжеских мудах Есть больше весу.

Миликриса

Ах, но кто сему поверит, Тот разве, кто муде и разумы так мерит.

Секелия

Кто больше в свете жил, и знает больше тот, Примеров много есть и не один довбт, Различны случаи разумные приводят, Как в кале золото щастливые находят, Так точно и в мудах толк может быть и есть; Когда в шентю любви знак втолкнут будет весь, Другая будет вся, и разум пременится; Чем больше алчности к любви в тебе родится, Тем выше возносить ты будешь чистоту, Хоть чкалась бы всегда в кровавом ты поту, Дабы чрез то порок свой скрыть передо всеми.

Миликриса

Не искушай меня, мой свет, словами теми, Которыми даешь заразу в сердце мне. Не думаю искать я золота в дерьме, Коль хочешь князю быть любовницей ты милой, Так будь… А я, увы! век стану весть унылой.