Книга мёртвых - Хольбайн Вольфганг - Страница 83

— А что случилось с этим… как там его звали? — спросил Говард.

— Штрауб, — ответил Мэл. — Три дня назад его вытащили из воды. Он чуть было не утонул и, похоже, совсем ополоумел. Катер, на котором он дежурил, сгорел. — Мэл усмехнулся. — Штрауб заявил, что на него напала статуя Свободы и она же якобы подожгла катер. Но если вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что он заснул или, напившись, случайно опрокинул лампу. Это уже не первый случай. Такие старые катера загораются как порох.

Я не успел ответить Мэлу, потому что в этот момент Говард, стоявший за моей спиной, изумленно охнул. Повернувшись, я понял, что он, решив осмотреть карманы Ника, обнаружил кое-что странное. Увидев находку, я, ошеломленный, громко вскрикнул.

Это был палец.

Он был немножко больше обычного человеческого пальца, но при этом выглядел совершенно ненормально. Палец был зеленым и полым. А еще он был сделан из меди.

Теперь, когда все рабочие ушли и дневная суета и шум сменились ночным покоем, остров напоминал огромное кладбище. Тьма окутывала гигантскую статую, а с моря к подножию монумента тянулись тонкие серые ленты тумана. Веяло холодом. Огни города тонули в густой пелене.

Розенберг сделал затяжку и теперь наслаждался легким головокружением. Он не был заядлым курильщиком, поэтому сразу начинал кашлять, когда затягивался сигаретой так глубоко, как сейчас. Он прекрасно понимал, что довольно глупо начинать курить в столь позднем возрасте, да и не мог позволить себе такого удовольствия: табак был слишком дорогим.

Но Розенбергу нужно было чем-то занять себя. А еще он нуждался в ощущении, что все вокруг спокойно. Остров и огромная металлическая статуя пугали его. И самым неприятным было то, что Розенберг даже не знал, почему боится, не говоря уже о том, чего он боится.

Две недели назад, получив работу сторожа, Розенберг с гордостью привел сюда жену и двух сыновей, чтобы показать им гигантскую статую, за которой он следил ночью. Но это было днем, и кроме Розенберга тогда здесь было еще двести других мужчин и женщин, пришедших полюбоваться еще не вполне готовой гигантской фигурой.

Сейчас же наступила ночь, Розенберг был на острове Свободы один, и его одолевал страх. «Ну, ничего, — подумал он. — Еще два часа, и моя смена закончится». И в самом деле, осталось совсем немного времени до того, как остров Свободы вновь наводнят рабочие, в воздухе будет стоять шум, все вокруг превратится в огромную стройку, и на строительных лесах, паутиной опутавших статую, начнут работать люди, которые наверняка будут смеяться до колик, если услышат о его ночных страхах. Бросив сигарету в туман, Розенберг продолжил свой обход.

Прошло минут пятнадцать, но его страх нисколько не уменьшился. Туман все больше сгущался и сейчас доходил уже до колен статуи. Розенберг подумывал о том, чтобы взять ключ и пойти в корпус статуи. Вообще-то, это было запрещено, но там хотя бы удобнее и теплее, чем здесь. «Да и что может произойти?» — спросил он себя. В конце концов, не станет же кто-то идти сюда для того, чтобы красть статую Свободы.

Эта мысль начала ему нравиться. Он уже не раз был внутри гигантского корпуса статуи и знал, что там можно укрыться и провести оставшиеся два часа своего дежурства. Кроме того, его пугал туман. Помедлив, Розенберг решил, что из-за тумана и холода может позволить себе подобный проступок. Обойдя статую, он замер на месте.

Одна створка огромных ворот в корпусе статуи была открыта, и изнутри лился странный зеленоватый свет, которого там никак не могло быть. На фоне ворот виднелись очертания человеческой фигуры. Это была какая-то девушка. Она стояла совершенно неподвижно и, прикрыв глаза, смотрела на море, хотя наверняка не видела ничего, кроме серого тумана. Она не заметила Розенберга, ибо ее взгляд был направлен в другую сторону. На мгновение у Розенберга мелькнула мысль о том, не следует ли ему выполнить свой долг и прогнать отсюда эту особу, но затем он передумал и, отойдя на пару шагов назад, скрылся за пеленой тумана. При этом он по-прежнему мог видеть ворота и девушку, поскольку зеленый свет был довольно интенсивным.

Розенберг лихорадочно раздумывал над тем, что увидел. Это была всего лишь девушка, и, возможно, ее присутствие здесь объяснялось весьма банальной причиной. Какая-то влюбленная парочка решила воспользоваться покоем этого острова, а может, эта девчонка искала тут приключений. И все же… что-то беспокоило Розенберга. Внезапно он заметил, как странно выглядел туман, окутывавший девушку. Он был намного гуще, чем в том месте, где находился Розенберг. Похожий на серую склизкую массу, живущую своей странной жизнью, туман протягивал руки к одинокой фигуре у ворот, но не прикасался к ней.

И тут Розенберг увидел тень. Сперва он вообще подумал, что это просто клочья тумана, на которые под непривычным углом падает свет, но тень шевелилась и пульсировала. Она приближалась. Пелена тумана заколыхалась, и сторож едва смог подавить крик, увидев, чтоименно показалось на побережье острова.

Он еще никогда не видел ничего подобного, а может, и никто не видел, ведь создание, выползшее из воды и двигавшееся от побережья к статуе Свободы, не могло существовать. Его не могло здесь быть.

Кит был карликом в сравнении с этим черным блестящим чудовищем. Гигантское тело монстра, покрытое язвами и наростами, пульсировало, словно огромное сердце. Черные щупальца скользили по воде и песку, и каждое из них было толще человеческого тела — невероятно длинные, покрытые присосками размером с тарелку. Желтые гигантские глаза испускали странный свет, и каждый глаз был размером с колесо телеги. Чудовище словно переместилось в реальность из пространства кошмаров.

Розенберг замер на месте, парализованный страхом. Возможно, именно это и спасло ему жизнь.

Черный гигант подполз к статуе, остановившись в нескольких метрах от ворот и девушки. По его огромному телу проходили судороги. Розенбрег слышал его натужное дыхание и странные клокочущие звуки. Щупальца оставляли глубокие полосы на влажном песке.

Но девушка не выказывала никакого страха. Скорее наоборот. Медленно подойдя к чудовищу, она подняла руки и запрокинула голову. С ее губ слетали какие-то слова, которых Розенберг не понимал. Нет, это были не слова, а чудовищные звуки, на которые человеческие голосовые связки не были способны.

И это странное создание ответило ей. В черной склизкой массе показался ужасный клюв, как у попугая, и внезапно чудовище начало издавать такие же звуки, как и девушка.

Розенберг понял, что незнакомка разговаривала с чудовищем! Эти звуки были словами, пусть и словами языка, о котором Розенберг не имел ни малейшего представления, и огромное черное создание, напоминавшее скорее раковую опухоль, чем живое существо, отвечало девушке на таком же наречии. По всему выходило, что оно вовсе не было животным, лишенным разума…

Некоторое время так и продолжалось — девушка издавала ужасные звуки, а черный блестящий гигант отвечал ей. Его щупальца подергивались, а тело то раздувалось до абсурдной величины, то вновь уменьшалось, словно воздушный шарик, в который воткнули иголку. Все это длилось в течение нескольких минут, но Розенбергу показалось, что прошла целая вечность. Затем это черное омерзительное создание медленно и неуклюже поползло обратно в море. Клочья тумана сомкнулись за ним, будто серый занавес, задернутый чьей-то невидимой рукой, а девушка продолжала стоять перед воротами, хотя чудовище уже скрылось. Затем она сделала шаг вперед и замерла на месте. Повернув голову, она посмотрела в сторону Розенберга и подняла правую руку.

— Иди сюда.

Розенберг почувствовал, как парализовавший его страх сменился каким-то другим чувством, более интенсивным и не поддающимся описанию. Ему захотелось крикнуть, развернуться и, выкинув свою лампу, побежать на берег, чтобы броситься в воду и уплыть прочь… И это несмотря на то, что где-то в тумане притаилось черное чудовище и что вплавь до другого берега ему все равно не добраться. Но даже верная смерть казалась ему лучшей альтернативой этому ужасному голосу.