Сердце волка - Хольбайн Вольфганг - Страница 111

Нападения так и не последовало, но… что-то вдруг произошло.Штефан отчетливо почувствовал, как зашевелилось что-то огромное и мощное, существующее вне окружающей действительности. От этого пробуждения земля начала содрогаться.

Черный волк так далеко отошел в темноту, что почти исчез из поля зрения. Штефан видел впереди еле заметную расплывчатую тень, которую можно было разглядеть лишь потому, что она двигалась. И с этой тенью… что-то происходило.Штефан не мог понять, что именно: волк-тень потерял свои очертания, полностью слившись с тьмой ночи, и через некоторое время, показавшееся Штефану бесконечно долгим, появился снова, но уже в совершенно другом обличье. Штефан слышал жуткие болезненные звуки, от которых на ум приходили ломающиеся кости и разрываемая плоть, словно чьему-то телу придавали новую форму. А еще были слышны тихие, невообразимо мучительные стоны. Что бы ни происходило в темноте — это был трудный и болезненный процесс.

И длился он очень долго.

Штефан уже потерял счет времени, но все еще стоял, не двигаясь, и неотрывно смотрел в темноту. Наконец он услышал странный шум, и тень впереди задрожала и заколыхалась. Волк словно поднялся на задние лапы и затем вынырнул из темноты.

Впрочем, это был уже не волк.

Это была Соня.

Правда, она очень изменилась и теперь казалась более взрослой… точнее, более зрелой — уже скорее женщиной, чем девушкой, как будто за прошедшие дни она научилась управлять своим телом. Ее волосы по-прежнему были сильно растрепанными, но теперь это была скорее прическа, чем шевелюра, а диковатое выражение в глазах, которое Штефан отметил при их первой встрече, исчезло. Соня была абсолютно голой, и ее тело поражало красотой совершенных форм. Тем не менее Штефану показалось, что с ее телом что-то не так. Всмотревшись, он понял, в чем дело: хотя это тело и было совершенным, оно принадлежало не ей, а было всего лишь красивым одеянием, которое она нацепила на себя, чтобы скрыть под ним свое настоящее «я».

Соня медленно приближалась. Волки теперь расположились слева и справа от нее, однако и в их поведении что-то изменилось: они по-прежнему смотрели на Ребекку и Штефана настороженно и внимательно, но выглядели присмиревшими.

— Нет, — пролепетала Ребекка. — Штефан! Что… что это? Помоги мне!

Штефан даже не пошевелился, но на этот раз не из-за страха, а потому что просто не мог. Роль, уготованная ему в этой истории, была сыграна. Он уже выполнил то, что должен был, возможно даже очень хорошо. Теперь же события приняли такой оборот, что он уже совершенно не мог на них повлиять, какие бы действия он ни предпринял.

А может, он с самого начала не мог ни на что повлиять.

Соня медленно подошла к Штефану, пристально посмотрела на него и затем молча перевела взгляд на Ребекку. Она протянула руки вперед. Штефан увидел, что Ева дернулась, отвечая на это движение, но Ребекка остановила ее.

Соня вздохнула.

— Отдай ее мне, — сказала она.

Штефан удивился тому, каким кротким был ее голос. В нем не чувствовалось ни угрозы, ни гнева, ни недовольства. Скорее это была мольба. Мольба о том, чтобы ее поняли?

— Нет! — взвизгнула Ребекка.

Она наклонилась вперед и втянула голову в плечи, дрожа всем телом. При этом она по-прежнему сильно прижимала Еву к себе.

— Ты причиняешь ей боль, — тихо произнесла Соня.

Ребекка тут же ослабила хватку, хотя и совсем чуть-чуть. Как ни странно, Ева не воспользовалась этой возможностью, чтобы попытаться вырваться, а лишь повернула голову и посмотрела на черноволосую девушку. Она словно почувствовала, что все закончится хорошо.

— Ты должна отдать ее мне, — настаивала Соня. — Твой муж прав. Она не сможет здесь жить в вашем мире и в этой оболочке. Она умрет, если я не отвезу ее туда, где она должна находиться.

— Нет! — заявила Ребекка. — Это… это неправда! Ты лжешь! Кто… кто ты?

— Ты давно уже знаешь это, — ответила Соня.

Она бросила быстрый взгляд на Штефана, а затем опустилась на колени перед Ребеккой и осторожно протянула руки вперед. Ребекка, испуганно вздрогнув, еще крепче прижала к себе Еву.

Однако Соня протягивала руки не к ребенку: ее ладони нежно коснулись лица Ребекки, а через несколько секунд она так же осторожно убрала их.

— Столько страха! — сказала она. — Неизмеримого страха. Ты и в самом деле думаешь, что мы можем причинить тебе вред?

— Уходи! — бросила Ребекка.

Она попыталась оттолкнуть Соню ногой, но в этом движении не было силы. Соня даже не стала защищаться. Сострадание, которое Штефан видел в ее глазах, было искренним.

— Мне необходимо забрать ее с собой, сестра, — произнесла Соня. — Она еще слишком маленькая и не научилась жить в этой оболочке. Если ты оставишь ее у себя, она умрет.

Штефану показалось, что Ребекка не слышала, что говорила Соня, и уж тем более не понимала, что она пыталась сказать. Да и как она могла это понять? Она, несомненно, чувствовала происходящие с ней изменения так же отчетливо, как и Штефан. Однако из них двоих она была не только более сильной, но еще и более здравомыслящей. Поэтому для нее, пожалуй, мир в эти мгновения рушился. И наверное, при этом разрушался и ее рассудок.

Штефан опустился на корточки возле Ребекки и Сони, протянул к Ребекке руку, но так и не решился ее коснуться. Соня медленно повернула голову и посмотрела на него. Ее глаза были полностью черными, без зрачков и без радужной оболочки. Взгляд таких глаз, наверное, должен производить пугающее впечатление, однако Штефан не почувствовал ни малейшего страха.

— Я… этого… не знал, — сказал он, запинаясь.

Соня слегка улыбнулась.

— Нет, ты знал! — возразила она. — Ты просто не хотел в это верить. Но я могу тебя понять. Ваш мир — совершенно другой. Очень странный. И в то же время прекрасный.

— Тогда оставайся здесь, — невольно вырвалось у Штефана. Его предложение было абсолютно абсурдным, но ему в этот момент просто ничего другого не пришло в голову. — Оставайся с нами. Это возможно? В этом мире гораздо интереснее, чем в вашей долине.

Он, скорее всего, сказал необычайную глупость. Даже не видя снисходительную улыбку Сони, он понял это, еще только начав говорить.

— Для вас, возможно, и интересней, — ответила она. — Но не для нас.

— А вы можете жить… в этой оболочке? — спросил он.

— Да, — ответила Соня. — Однако это было бы… — она запнулась, подыскивая подходящее слово, — неприятно. А для вас это было бы смертельно опасно. — Она указала на Еву. — Она еще не научилась правильно обращаться с той силой, которая дана ей от рождения. Предстоящее превращение будет для нее первым.

Соня немного помолчала, а затем повернулась к Ребекке и заговорила с ней очень серьезным тоном:

— Если она не умрет, то полностью потеряет рассудок. Она не может жить в вашем мире — так же, как и мы.

— А мы? — спросил Штефан. — Что будет с нами? Мы… — он запнулся и лишь с большим трудом смог закончить фразу: — …тоже станем такими?

Соня ничего не ответила. Подождав несколько секунд, Штефан прошептал:

— Именно поэтому вы не причинили нам никакого вреда. У вас ведь было много возможностей нас убить. Но вы никогда не причиняете вреда своим сородичам, ведь так?

Где-то над ними раздался шорох. Этот звук был очень тихим: то ли легонько треснула сухая веточка, то ли зашелестела влажная листва. Но этот звук почему-то не вписывался в естественный шумовой фон сада. Волчьи инстинкты Штефана мгновенно обострились, Соня повернула голову на звук и начала подниматься на ноги, а ее четвероногие собратья отреагировали с такой быстротой, какую Штефан еще не наблюдал ни у одного живого существа.

Однако тень, возникшая на противоположном краю бассейна, оказалась еще быстрее.

Не успела Соня полностью подняться на ноги, как прогремел выстрел. Пуля прошла под ее правой грудью и, развернув Соню на сто восемьдесят градусов, отшвырнула ее к стене, словно боксерский удар. Она вскрикнула и, схватившись обеими руками за грудь, повалилась на Ребекку и Еву.