Балаустион - Конарев Сергей - Страница 188

– Меня беспокоят не настроения толпы, а эфоры, и особенно – упертый старик Фебид. Вот уж кто никогда не поверит в виновность Пирра.

– Поверит он или нет, это, клянусь Эриниями, его личное дело. У нас будут показания свидетелей, прибывших с места событий. Не забывайте, что наше соглашение с господином Эпименидом включает в себя выступление на судебном процессе. Да и гиппагрет Иамид расскажет то, что видел. Кроме заколотого царя, в покоях никого, кроме Пирра, не было, – значит, он и убил! Горгил обделал это весьма чисто, тут не придерешься. А словам самого Пирра никто не поверит, что бы он ни говорил.

– Да, пожалуй, выступление Эпименида убедит судей, – почесал лоб Эвдамид. – Всем известно, что он – старинный друг Эврипонтидов. Вот только… можно ли быть уверенным, что он в последний момент не сломается, не передумает? Его внезапное раскаяние может стать для нас настоящей катастрофой…

– Лафиропол, конечно, слизняк, – согласился Леотихид, – и в другое время я бы, клянусь богами, не доверил ему и на страже постоять, пока я подглядываю в щелку женского туалета, ой, прости, мать! Но гипертрофированная, ненормальная для мужчины любовь к детям заставила его пойти на предательство. Он уже привел убийцу к ложу друга. Если он отважился на это, то, думаю, выступить в суде он тоже решится. Я дал слово, что после этого никогда не трону ни его самого, ни кого-либо из членов его семьи.

– А где сейчас его сыновья? – мрачно поинтересовался Эвдамид.

Брат пожал плечами.

– Мне так и не удалось выяснить, где Горгил их держал. Полагаю, уже сегодня оба пацана вернутся к папаше, по крайней мере, таким был первоначальный уговор. Не думаю, что мастер его нарушит – не в его интересах.

– А не лучше ли было придержать мальчишек до тех пор, пока их отец полностью не исполнит своих обязательств? – вскинула брови царица.

– Хоть мне все это и не нравится, но мать права, – поглядел на брата царь. – Где гарантии, что лафиропол, получив обратно сыновей, не увезет их куда-нибудь в деревню, а сам не побежит к Эврипонтидам резать правду-матку?

– Я имел с ним разговор на эту тему, – как можно небрежнее сказал Леотихид. – Старикан был непреклонен: он должен увидеть сыновей в первый же день по возвращении в Спарту. Разумеется, я предупредил его, что если он поведет себя как-нибудь не так, его отпрыски умрут очень плохой смертью – если не сразу, то через месяц или год, не будут же их всю жизнь прятать. У Эпименида была возможность убедиться, что у нас длинные руки. Да он и сам понимает, что после того, что он сотворил, на прощение Эврипонтидов ему, мягко говоря, не стоит рассчитывать. Такую вину не искупить.

– И тем не менее я бы придержала до суда его ребятишек, – твердо сказала Тимоклея. – Хотя бы одного из них.

– Это небезопасно. Как в отношении самого Эпименида, который и так находится на грани срыва, так и в отношении посторонних. Кто-то может заметить отсутствие сопляков, начать задавать вопросы. А он не сможет на них ответить, запаникует. Нет, матушка, брат… я занимаюсь этим делом, я посвящен в его тонкости более вашего, так позвольте мне решать как правильнее поступить в этом случае. Пусть сыновья вернутся к лафирополу. Лицезрение их удержит его от глупостей.

– Хорошо, будь по-твоему, – ударил кулаком по подлокотнику царь, проигнорировав долгий взгляд матери. – А что насчет самих пацанов? Они не смогут проболтаться?

– Они ничего не знают. Это было еще одним условием лафиропола. Подробностей не знаю, но мастер пообещал Эпимениду, что лица перед сыновьями тот не потеряет.

– Интересно, как этого можно было добиться? – хмыкнул царь.

– Горгил – парень непростой, – пожал плечами Леотихид. – Мне показалось, что дело для него тем интереснее, чем сложнее. И он старается соблюдать правила игры, по крайней мере, собственные.

– Надеюсь, сынок, какой-нибудь пункт этих правил не запрещает мастеру Горгилу избавить нас в конце концов от лафиропола Эпименида? – нежным голосом поинтересовалась Тимоклея.

– Таков и был окончательный план, – утвердительно кивнул Леотихид, улыбнувшись матери. – Наше сотрудничество с мастером завершается устранением главного свидетеля, после выступления оного в суде, разумеется. Это будет… сердечный приступ.

– И после этого убийца покинет наш город? – скорее потребовала, чем спросила царица.

– Конечно, – отвечал элименарх. «Безусловно, после того, как урегулирует со мной некий заклад. Сто тысяч демонов – вот будет удовольствие! Да еще и талант впридачу».

В этот момент в зал заглянул Ясон, один из гиппагретов Трехсот.

– Пришел Демарат, государь. Говорит, что со срочным сообщением.

– Пусть войдет.

В проеме двери появилась квадратная фигура Демарата. Коротко, по военному, кивнув царице и Леотихиду, «спутник» обратился к царю.

– Государь, Эврипонтиды опять что-то затевают в Персике. У ворот дворца иноземцев собралась порядочная толпа их приспешников, и еще несколько вошли внутрь, к Деркеллиду. Полемарх Священной моры прислал вот это сообщение.

Здоровяк протянул Эвдамиду скрученный в трубку папирус.

– Все-таки твое внушение подействовало на господина Деркеллида, матушка. Твой простодушный кузен хотя бы стал предупреждать нас о том, что собирается предпринять, – хитро глянул на царицу Леотихид, пока царь, взломав печать, проглядывал глазами послание. Закончив читать, Эвдамид некоторое время молча глядел на мать и брата.

– Как бы судьбе не вздумалось в очередной раз посмеяться над нами, – произнес наконец молодой царь. Рука его нервно скомкала папирус. – Деркеллид сообщает, что Эврипонтиды каким-то образом разузнали, где искать Горгила и собираются захватить его силой. Полемарх ясно пишет, что не собирается им мешать, но задержит начало действий до тех пор, пока от меня не вернется курьер.

– Сто тысяч демонов! – вскочил на ноги Леотихид. – Если Эврипонтиды схватят мастера…

– Они не должны его схватить, – сухо произнесла Тимоклея.

– Конечно, матушка, – Эвдамид сделал знак приблизиться застывшему у дверей гиппагрету. – Ясон, во дворце для иноземцев было обнаружено логово хорошо замаскированных шпионов-убийц. Возьми еще пятерых и позаботься о том, чтобы ни один из негодяев не смог скрыться. Никто, повторяю. Демарат, пойдешь с ними.

– Слушаюсь, государь, – в унисон произнесли два самых верных и свирепых пса молодого владыки, и, отдав салют, удалились.

Когда их шаги смолкли под гулкими сводами зала, Тимоклея, до того сидевшая с нервно напряженными плечами, откинулась на спинку кресла.

– Исходя из ситуации, решение очень разумное, – похвалила она старшего сына. – Ты действительно сын своего отца, государь Эвдамид.

– И впрямь ловко, – признал и Леотихид. – Демонстрация карающей длани царя. Хм. Хотя Эврипонтиды могут и догадаться, зачем явились номарги.

– Когда все будет кончено, их мнение не будет никого интересовать. Люди будут знать лишь, что это Агиады положили конец убийце, на счет которого будут списаны все произошедшие в последнее время злодеяния, – наставительно произнесла царица-мать.

– В таком случае, планы несколько меняются, так? Кое-что нам придется сделать самим. Например, проводить лафиропола Эпименида в царство теней.

– Но ведь это будет не трудно, сынок? – пристально глянула Тимоклея.

– Конечно, нет, матушка, – Леотихид поднялся на ноги. – Брат, я не могу усидеть на месте. Ты не будешь против, если я сам отправлюсь в Персику и прослежу, чтобы все прошло как надо?

– Не доверяешь Ясону? – усмехнулся Эвдамид. – Он стоит троих таких, как ты.

– Не говори этого никому. Засмеют, – легко ответил Леотихид, удаляясь.

Тюрьма царского дворца Кидонии значительно отличалась от всех виденных Галиартом ранее тем, что была, во-первых, сухой, а во-вторых, хорошо освещенной.

В двух шагах перед Галиартом маячила сутулая спина и седоватый, с намечающейся лысиной, затылок Павсаниева секретаря Гермогена. Он тяжело перенес смерть царя, постарев за одну ночь на десять лет. А глаза сурового советника, и без того неприветливые, навсегда превратились в черные, наполненные гневом озера.