Балаустион - Конарев Сергей - Страница 67

– Да что ты, в самом деле, рассказываешь? – хмыкнул Тисамен. – Давно, что ли, мы сами оттуда?

– Может, и сработает, – кивнул царевич. – Только послать нужно не абы кого. Кто найдет толковых парнишек в агеле и поговорит с ними? Хм, а может, поручить это дело Оресту?

– Прошу прощения, наследник, но только не Орест! – вскинулся Эпименид. – Если твоего брата схватят, сказка о банальном воровстве не пройдет. Тем более, если вспомнят твои собственные геройства в Олимпии… Боюсь, что ахейцы болезненно воспримут, поймав в своих покоях ночью еще одного сына Павсания.

– Верно говоришь, Эпименид, – молвил Брахилл, с хрустом откусив луковицу и зажевав ее доброй половиной лепешки. – Нельзя давать Агиадам такой замечательный повод вновь восстановить народ против дома Эврипонтидов.

– Пусть пойдут другие мальцы, не имеющие к дому Эврипонтидов никакого отношения, – настаивал Лих. – Если повезет, обнаружим убийцу сразу; он и оглянуться не успеет, как окажется в Эвроте с камнем на шее.

– Попробовать стоит, – согласился Пирр.

– А заняться этим может Галиарт, – добавил Ион. – Он сейчас служит при агеле, ему нетрудно будет найти кого-нибудь посмышленее, чтобы устроить дело.

– Э, хм, точно, – таким образом Энет принял участие в обсуждении. На советах партии Эврипонтидов, подобных тому, что проходил сейчас, здоровяк подавал голос чрезвычайно редко, уступая это право товарищам. Перемолчать его мог только Аркесил, всегда решительный там, где нужно было выполнять приказы, и беспомощный, когда необходимо принять собственное решение.

– Пацанам нужно лишь дать задание осмотреть вещи, – никаких подробностей, никаких специальных предметов поиска. Чего не знаешь, о том не сможешь рассказать, если тебя схватят за шкирку, – продолжал развивать тему Тисамен.

– Ха, не так-то просто расколоть сопляка из спартанской агелы! – хохотнул Феникс. – Вспомните, мы сами когда-то в чем-то признавались? Нет, даже когда нам жопы на полоски рвали!

– Придется рискнуть, – Эпименид снова строго посмотрел на Феникса. – Дело необходимое, хоть и опасное.

С улицы донесся размеренный топот – куда-то к восточной окраине промаршировала целая мора гоплитов. Деревянные подошвы военных сапогов-эндромидов выбивали из утоптанной тверди улицы глухую дробь. Сквозь нее, едва слышная, долетела резкая отрывистая команда.

Брахилл прокашлялся:

– Мы так и не знаем, что может предпринять убийца, как бишь его… Горгил. Что он придумает? Вооруженное нападение, яд, «несчастный случай»? Чего ожидать, от чего беречься – вот, что хотелось бы знать, кур-рва медь.

Леонтиск, поперек торса которого красовалась свежая повязка, пропитанная пахучей Агамемноновой мазью, кивком поблагодарил доктора и присоединился к прочим:

– Этого мне выяснить не удалось. Но, думаю, опасаться следует чего угодно. Этот Горгил, повторяю, не обычный убийца, его называют мастером смерти. Мы должны охранять царевича и днем, и ночью, пробовать его еду, проверять его одежду, в нужник ходить вместе с ним, если потребуется…

– Авоэ, афиненок, ты еще под одеяло ко мне залезь, когда я буду с девицей барахтаться! – оскалился Пирр.

По кругу собравшихся пролетел хохоток.

– Хи да ха, пустая голова! – зло бросил Брахилл, глядя на Эврипонтида. – Между прочим, очень даже вероятно, что убийца, курвин сын, использует девку, чтобы подобраться к тебе. Все знают, что у вас, юнцов, один блуд на уме!

– Полно, полемарх, какой блуд? – возмутился Пирр. – Я и женщин-то не вижу. Они от меня шарахаются, как от чумного – шутка ли, сын изгнанника, сам почти изгнанник.

– Не бзди, – состроил кислую мину Брахилл. – Видел я, как они шарахаются, только не от тебя, а к тебе. Шутка ли – сын царя, наследник престола. Царицей-то, небось, каждая мечтает стать.

– Господин полемарх прав – не нужно исключать никакую возможность, – серьезно произнес Тисамен. – Придется тебе, командир, на время воздержаться от женщин.

– Хорошо, тогда я перейду на мальчиков, то есть на вас, – тут же нашелся царевич, снова вызвав взрыв общего смеха.

– Хе, ему вот-вот голову скрутят, а он веселится, как котенок, – раздраженно уронил полемарх. – Будь ты серьезным, наконец!

– Хорошо, я серьезен, – тряхнул волосами царевич. – Итак, я не должен принимать пищи, спать с девами, ходить по нужде без сопровождения. Что еще?

– Есть ты можешь, – подал голос Феникс. – Только сначала кто-нибудь будет пробовать – вдруг там отрава?

– И кто будет пробовать? Ты?

– Я, – спокойно ответил Феникс.

– И я тож, – вскинулся Энет.

– И я, – посмотрел командиру в глаза Лих.

Пирр молча обвел «спутников» взглядом, на его смуглых щеках заалели красные пятна.

– Я слышал, что яды бывают разные, – заметил Тисамен, нарушая возникшую неловкую паузу. – От некоторых человек умирает лишь через месяц, причем все выглядит как сердечный удар.

– Хм, не это ли имел в виду отец, когда говорил, что Горгил – «специалист по естественным смертям»? – прошептал Леонтиск.

– В таком случае, клянусь богами, чужих и ненадежных на кухне быть не должно, – взволнованно заявил Эпименид.

– Повару я доверяю, – веско сказал Пирр. – Он служит нам уже больше двадцати лет. Мне доподлинно известно, что к нему уже не раз обращались с просьбами подсыпать разную дрянь отцу в еду. Предлагали очень приличные деньги, обещали защиту… Пинар отказался.

– Да, я знаю Пинара, – кивнул советник. – Это верный человек.

– Хорошо, но подсыпать что-нибудь могут и по дороге, когда рабы несут продукты с рынка. Ты ведь не можешь быть уверен во всей домашней челяди, – проговорил стратег Брахилл, внимательно взглянув в лицо царевича.

Пирр усмехнулся.

– После того, как отец был осужден, мы не можем позволить себе держать много прислуги, полемарх. Повар, привратник, ключница, старая кормилица, да четверо рабов для прочих нужд – вот и вся челядь.

– Ну, не так уж и мало, – не согласился Коршун. – Восемь человек, и, значит, восемь тайных ходов, которые могут привести злоумышленников в твой дом. Итак, доставкой провизии с рынка теперь будем заниматься мы, твои «спутники». Тем более что ртов вашем доме прибавится.

– Э? – поднял темную бровь царевич.

– Потому что мы переезжаем к тебе, все семеро, – просто ответил Лих. – Будем нести дежурство по ночам, днем всюду тебя сопровождать.

– Вполне разумно, – одобрил Эпименид.

– Ух, и пробовать твою еду! – с энтузиазмом вскричал Феникс. – Думаю, теперь я буду питаться значительно лучше, чем дома. Моя бабка от дряхлости совсем потеряла аппетит и нам готовит соответственно.

Все замолчали, ожидая ответа царевича.

– Ну что ж, семерых мы как-нибудь прокормим. И даже восьмерых: тебя, доблестный сын Терамена, я тоже приглашаю быть моим гостем, – Пирр наклонил голову. – Раз так надо, придется потерпеть вас возле себя.

– Днем и ночью, – улыбнулся Ион.

– И в нужнике! – осклабился Феникс.

– Согласен, мерзавцы. Но если кто полезет ко мне под одеяло, держитесь. Выбью мужеложцу зубы, не погляжу, что давно с вами знаком.

Взрыв хохота.

– Хо! Теперь Горгилу к тебе не подобраться, будь он даже невидимкой! – Леонтиск ликовал. Теперь он сможет всегда быть подле своего друга и господина, быть его щитом и братом, настоящим «спутником». Шестеро остальных: решительный и жесткий Лих-Коршун, могучий Энет, рассудительный Тисамен, веселый и поганый на язык Феникс, возвышенный Ион и стеснительный Аркесил выражали такие же чувства. Каждый по-своему. Лишь Эвполид выглядел невозмутимым.

– Думаю, всем следует принести свои тряпки и оружие уже сегодня, – подвел итог Коршун, поднимаясь на ноги. – С твоего позволения, командир. Ахейцы прибывают завтра, и нам будет недосуг отрываться на такие мелочи.

– Не возражаю. Эй, тетушка, распорядись, чтобы отвели место и приготовили постель для восьмерых. Мои друзья… погостят у нас.

Леотихид, весело потирая руки, прохаживался по небольшому прямоугольному залу, служившему ему приемной и одновременно оружейной комнатой. Длинный стол, на нем ворох свитков, придавленных изящным кинжалом, тяжелый стул с высокой спинкой, почти трон, вдоль стен щиты и копья, по обе стороны от главного входа – два комплекта доспехов. Его собственные: боевые – темные, поношенные, покрытые десятками вмятин и рубленых отметин, и парадные – зеркальные, с золотым львом на груди, за них пришлось выложить коринфским мастерам целый талант серебра. В дальней стене два дверных проема: левый в кабинет и библиотеку, правый через короткий коридор в спальню. Вот и все апартаменты, совсем негусто для высокой должности стратега-элименарха. После получения этого поста молодой магистрат вполне мог переселиться в особняк, более соответствующий его новому положению, но не захотел. Он предпочел остаться в этих покоях в старом царском дворце Агиадов, поближе к брату и средоточию высшей власти в лакедемонском полисе. Кроме того, дворец охраняют Триста, что, при всем уважении к собственным «белым плащам», тоже немало значит.