Балаустион - Конарев Сергей - Страница 95

У входа в покои стратега поджидала Арсиона-Паллада. При виде Леотихида ее лицо, обычно покрытое маской презрительного бесстрастия, расцвело улыбкой.

– Привет тебе, милый!

– Здравствуй, моя амазонка, – Леотихид обнял ее за талию, привлек к себе и вдумчиво, не торопясь, поцеловал. Стражи в белых плащах, стоявшие по обе стороны двери, многозначительно переглянулись.

– Отпусти, – она толкнула его в грудь, но голос просил продолжать, глаза искрились. – Ты меня компрометируешь перед подчиненными. Как прикажешь потом заставить их слушаться, если они видят, что я обычная слабая женщина.

– Ха! – не снимая руки с ее талии, он провел ее в свои апартаменты. – Ты ведь в любой момент можешь попросить любого из них взять меч в руки и подтвердить, что он мужчина. Доказательство от противного.

– Тогда начнем с тебя! Докажи мне… ах-а! – она расхохоталась, когда он подхватил ее на руки и бегом понес в спальню.

– Сейчас, за этим дело не станет! – прорычал он ей на ухо, затем повернул голову и бросил через плечо:

– Полиад, в течение ближайших двух часов меня ни для кого нет. Я уехал, пропал, умер.

– Есть – умер, – подтвердил приказ вскочивший со скамьи Полиад, провожая стратега и его возлюбленную тоскливым взглядом. Не только он, но любой из стражи элименарха отдал бы руку за право вкусить любви Арсионы. Увы, каждый из них понимал, что эта цена явно недостаточная.

Леотихид пронес девушку в спальню, мягко, встав на колено, опустил на широкую, застеленную пурпуром кровать. Она поймала его ладонь, поцеловала. Он провел пальцами по ее шее, затем рука пошла ниже, пробежала по выпуклой поверхности панциря.

– Что-то твердовато, – пожаловался он, пощупав броню там, где под ней скрывалась грудь.

– А у тебя – мягковато, – тут же парировала Арсиона, положив руку ему на пах. Ее глаза смеялись.

– Не лги, несчастная! – он передвинул ее кисть дальше.

– О-о! Беру свои слова обратно. Это что, рукоятка кинжала?

– Нет, древко знамени, – шутливо огрызнулся он, принявшись распускать застежки ее панциря.

– У меня тоже кое-что есть! – она подняла мускулистую, изумительной формы, ногу, выпрямила ее в колене. – Нравится?

– Р-р-р! – зарычал он, левой рукой он притянул ее бедро, запечатлел на нем горячий поцелуй.

– О чем ты рычишь, господин лев?

– Р-р-р! Это значит – не просто нравится, а очень нравится.

– Представляешь – и не только тебе!

– Вот как? Кому же еще? О, знаю, знаю. Половине мужей города, которые только и мечтают о том, чтобы раздвинуть эти скульптурные ножки…

– Половине спартанцев – возможно. И одному иноземцу – это точно.

– ???

– Новый дружок Эврипонтидов, афинянин, уже второй раз мостки подбивает. Даже как-то приятно, право слово – я уже от этого так отвыкла. Удивительно, что кто-то не боится подойти ко мне познакомиться… Поэтому я не стала его убивать – от изумления…

– Так-так, интересно… – Леотихид даже перестал возиться с застежками ее панциря. – Ну-ка, расскажи подробнее.

Пока она рассказывала, молодой стратег внимательно слушал, время от времени кивая головой. Когда девушка закончила, он вернулся к прерванному было процессу раздевания.

– Хорошо, что ты это мне рассказала, – в его зеленых глазах она заметила отражение какого-то только что возникшего замысла. – В следующий раз, когда этот иноземец захочет познакомиться с тобой, прояви больше спартанского гостеприимства и не отказывай ему в этом, договорились?

– В чем еще ему не отказывать? – она глянула вызывающе, но послушно приподнялась, позволяя снять и вытащить из-под спины наконец-то расстегнутую броню.

– Это мы посмотрим. Позже. Сначала нужно выяснить, что он за гусь, этот путешественник, – Леотихид отбросил в сторону снятую с девушки митру.

– Но он, возможно, больше не подойдет, – усмехнулась она. – Я была с ним не слишком вежлива.

– Тогда нужно сделать так, чтобы подошел, – в этот момент нетерпеливые руки бастарда сорвали с нее последний предмет одежды – теплый белый хитон. Его глазам, уже помутненным возбуждением, представилась божественная нагота: сильные, округлые плечи, крепкая, совершенной формы, грудь, плоский живот с прямоугольниками пресса, переходящий в выпуклый, аккуратно подстриженный холмик лобка. – Слава богу, у тебя в достатке того, чем можно привлечь мужское внимание.

Ее протестующий возглас Леотихид заглушил, накрыв губы быстрым жадным поцелуем. Следующий поцелуй достался прямому розовому шраму, пересекавшему скулу и щеку. Дрожащие ладони молодого стратега поползли по ее плечам вниз, скатились по ключицам, накрыли напрягшиеся соски… Поддаваясь его ласке, девушка застонала.

– Люблю тебя, мой единственный мужчина, мой герой, мой лев… – сладко прошептала она ему в ухо.

Несколько минут спустя до слуха Полиада донесся первый страстный вскрик, за ним – другой, и третий, с нарастающей громкостью. Нервно кинув на столик изучаемый им свиток Ксенофонта, начальник личной охраны стратега-элименарха резко поднялся на ноги, несколько мгновений постоял, уставившись в пространство, затем, закусив губу, стремительно вышел из кабинета. Избегая встречаться глазами с подчиненными, несшими охрану у главных дверей, Полиад подошел к выходившему во двор окну, но, не в силах оставаться на месте, бросился к лестнице и сбежал по ней вниз. Даже оказавшись на первом этаже дворца, он не мог избавиться от ощущения, что продолжает слышать эти страстные, переворачивающие душу стоны.

– Нету их нигде, – упрямо сдвинув брови, повторила тетка Арита. – Как сгинули оба, клянусь прялкой, и Килик, и Грания, ключница. С обеда никто их не видел, как за шерстью ушли к Галиду, за лесху.

– Тут всего-то час ходу туда и обратно, – заметил Леонтиск, поглядев на Пирра, застывшего со скрещенными на груди руками. – Ну полтора от силы. Не нравится мне это все.

– Особенно после сегодняшней истории с подменой корзин, – добавил Тисамен, сидевший у стены справа от Леонтиска.

– Без сомнения, продолжение сюрпризов от паскуды Горгила. Ну, дайте только боги, чтобы он попал ко мне в руки живым. Буду выдавливать из него жизнь по капле. Позавидует, пес, любой из своих жертв, молить будет о смерти… – выражение костистого лица Лиха могло напугать кого угодно.

– На дворе ночь, придется ждать до утра. Если не вернутся, ты, Леонтиск, и ты, афинянин, организуете поиски.

Эвполид спокойно кивнул. Леонтиск расстроился – он собирался присутствовать вместе со всеми на завтрашнем заседании суда – но виду, естественно, не подал. Приказ прозвучал и его нужно выполнять, не мудрствуя лукаво. Леонтиск с досадой заметил брошенный на него сочувственный взгляд Тисамена. Ион, Энет и Феникс в полном вооружении дежурили во дворе – после происшествия нынешней ночи было решено выставлять караул не только в доме, но и на улице.

Распахнулась створа входной двери. Язычки масляных светильников, освещавших экседру, в которой, по обыкновению, собрались на вечерний совет Пирр и его товарищи, дрогнули, поколебленные ворвавшимся сквозняком. В зал заглянула стриженая голова невольника Офита.

– Хозяин, к тебе господа Эпименид и Брахилл.

– Наконец-то! Пусть проходят, – возбужденно махнул рукой царевич. Появления Эпименида, который должен был рассказать, чем закончился его визит к эфору Фебиду, ждали весь вечер.

Спустя минуту гости показались на пороге. Вслед за одетым, по своему обыкновению, в белое Эпименидом двигалась приземистая квадратная фигура полемарха Брахилла. Молодые воины при виде полководца проворно поднялись на ноги – полемарх был их вышестоящим командиром, главой Питанатского отряда, к которому все они были приписаны. Леонтиск был рад видеть Брахилла: в присутствии этого грубоватого, мощного, излучающего жизненную силу старика он всегда чувствовал себя намного увереннее.

Когда отзвучали приветствия и старшие товарищи заняли почетное место у трещавшего поленьями очага, Пирр попросил Эпименида приступать к рассказу.