Классическая драма Востока - Гуань Хань-цин - Страница 55

55

Макаранда.Но дальше, дальше!

Мадхава.И тогда

В ней сказалось веленье Манматхи могучего, Победившего разум своим обаянием; И от этой победы смятенье душевное, И в мечтанье податливом речи бессвязные.

А потом:

Лианы бровей не скрывали застенчивых взоров, Которые льнули ко мне, расцветая, взлетая, От взоров ответных спасаясь в бутонах укромных: В глубоких очах, от волнения полузакрытых.

И теми

Призывными взорами в этом восторге пугливом, Упорными, робкими, нежными в сумраке смутном, Очами под сенью густою ресниц беспокойных Похищено, вырвано, выпито скорбное сердце.

Столь щедрое цветение чувств смутило мне душу — оно шепнуло о том, что, может быть, прелестная почувствовала любовь ко мне, и я был покорен. Растерянный, я все же пытался окончить начатый венок из цветов бакула. Тем временем она, окруженная свитой евнухов, вооруженных бамбуковыми палками, поднялась на слониху и озарила ведущую в город дорогу лунным сиянием своего лица.

И проехала мимо подобная лотосу, Уязвив мое сердце своими ресницами, Опалив мое сердце отравой погибельной, Упоив мое сердце отрадой целительной. Недуг непостижный постиг меня, смысл потеряли слова, И я не испытывал, кажется, сроду напастей таких. Я, ввергнутый в бездну смятенья, рассудком оставлен моим. То жар меня жжет нестерпимый, то в холод бросает меня.

И еще к тому же:

Знакомых вещей распознать я не в силах сегодня вблизи. Как марево, мир повседневный сегодня морочит меня. Студеного озера мало горячке моей при луне. Потерянное, заблудилось в отчаянье сердце мое.

Калахамсака.Конечно! Он не только душой, но и телом уже похищен. Кем? А, верно, Малати.

Макаранда (про себя). Вот сила любовной напасти! Как бы мне избавить друга от нее? Впрочем,

"Бог, рожденный в душе! Не казни беззащитного!" "Страсть нечистая! Не затуманивай разума!" Заклинанья подобные вовсе бессмысленны Там, где бог ненасытный сопутствует юности.

(Вслух.)А известно другу моему, какого она рода и как ее имя? Мадхава. Послушай, друг, что я тебе поведаю. В то время, как она садилась на слониху, красавица из цветника ее подруг, собирая цветы юной бакулы, приблизилась ко мне и заговорила со мной о венке: "Как хорошо, достойнейший, подобраны цветы и как красив рисунок, в котором цвет каждого цветка в лад другому! Нашей госпоже поправился венок. Никогда не видела она столь искусно подобранных цветов. Да увенчается успехом твое искусство! Да будет плодотворна прелесть творения творца! И да украсит этот со вкусом сделанный венок шею нашей повелительницы!"

Макаранда.Речь ее искусна!

Мадхава.Когда же спросил я о роде и имени ее госпожи, то красавица сказала: "Она дочь министра Бхуривасу, а зовут ее Малати. Что ж до меня, то я ее молочная сестра, и имя мне Лавангика".

Калахамсака (радостно). Так ее зовут Малати! Воистину, могуч наш цветолукий бог! Победа нынче — наша!

Макаранда (в сторону). Так она дочь высокочтимого министра Бхуривасу! Та, которой восхищается достойная Камандаки. Да, что еще? Болтают всюду, будто сам царь сватает ее за Нандану.

Мадхава.И по ее просьбе покорно снял я с шеи гирлянду из цветов бакулы и отдал ей. Хотя из-за того, что смотрел я на Малати, руки мои со счета сбились, и с одной стороны гирлянда оказалась неровной, Лавангика расхвалила мою работу и, принимая гирлянду, молвила: "Вот истинно великая милость!" Когда же она исчезла среди сумятицы шествия, ушел оттуда и я.

Макаранда.Все хорошо, мой друг. Ведь Малати раскрыла свою любовь к тебе. По многим признакам, таким, как бледность ее щек, и прочим, ясно, что уже давно ее томит недуг любовный, и ты тому виной. Лишь одного я не пойму, где ж она могла тебя прежде увидеть? Да, столь благородные девушки, когда они полюбят, то на других и смотреть не станут. Об этом говорят

Быстрые взгляды смышленых подружек,

Распознающих влюбленного сразу,

И в недомолвках шутливых намеки:

"Кажется, кто-то здесь нужен кому-то!"

Мадхава.А что еще?

Макаранда.Да речь Лавангики, ее молочной сестры, полная намеков.

Калахамсака (подходит). И вот это. (Показывает портрет.)

Макаранда.Калахамсака, кто нарисовал портрет Мадхавы?

Калахамсака.Та, кто похитила его сердце.

Макаранда.Так это Малати!

Калахамсака.А кто же еще?!

Мадхава.Твоя догадка почти верна, друг Макаранда.

Макаранда.Как он попал к тебе, Калахамсака?

Калахамсака.Ко мне? Из рук Мандарики. А к ней — от Лавангики.

Макаранда.Скажи-ка нам, не говорила ли Мандарика, зачем Малати нарисовала Мадхаву?

Калахамсака.Затем, наверное, чтобы тоску утишить.

Макаранда.Успокойся, Мадхава.

Та, в которой ты видишь сияние лунное, Несомненно, счастливец, тобой очарована. Единение ваше судьбой предначертано, Счастью вашему явно способствует Мадана.

Прекрасен ее облик, так поразивший тебя, — возьми и нарисуй ее.

Мадхава.Как пожелает друг. Дай мне дощечку и резец.

Макаранда приносит.

(Рисуя.)Друг Макаранда,

Слезы взор застилают, как только я вспомню прекрасную; Каменеет злосчастная плоть, весь в поту содрогаюсь я; Содрогаются пальцы, противятся всякому замыслу. Что мне делать? Подобный рисунок едва ли под силу мне.

Но все-таки я попытаюсь кончить. (Продолжает рисовать и наконец показывает.)

Макаранда (наслаждаясь рисунком). Сколь совершенно выражена здесь твоя любовь! ( Удивленно.)Как! Ты успел и шлоку сочинить и записать ее?!

(Читает.)

Много прекрасного в мире. Прекрасное многообразно. Праздник, единственный в жизни моей, наступает, великий, Лишь засияет она, как луна, в благосклонной прохладе, Взор зачарованно-пристальный светом своим услаждая.

Внезапно появляется Мандарика

Мандарика.Что это ты так занят разглядыванием своих ног? (Заметив Мадхаву и Макаранду, смущенно.)Как, здесь и эти благородные господа? (Подбегая к ним.)Склоняюсь перед вами!

Мадхава и Макаранда.Присядь, Мандарика.

Мандарика (присаживаясь). Калахамсака, отдай портрет.

Калахамсака.Возьми его.