Классическая драма Востока - Гуань Хань-цин - Страница 68

68

Нет, нет, уволь! Что за нужда в светильнике в ночь, озаренную сияющей луной? И нет нужды в толпе помощников тому, кто и так силен! Ты сама себе средство. Меня просил о помощи тебе сам Рамасена, чье сердце переполнено любовью к тебе.

Вот улыбается она, обернувши к слугам лотос своего лица, с трепещущими губами, с чуть-чуть прищуренными глазами, бровями, взметнувшимися вверх, щеками рдеющими, — все это выдает вспыхнувшую в ее душе радость. Что ж, Рамасена за усердие вознагражден наверняка! А Девадатта просто глупа, если хочет соперничать с тобой! С тобой, обладающей красотой, богатством, юностью, сверкающей прелестью, совершенством в четырех видах представлений [83], тридцати двух разновидностях движений рук, восемнадцати разновидностях взоров, шести позах, трех походках, восьми расах, трех музыкальных темпах, — все они украшены тобою изобильно! И вижу я, что ты способна и в этом простом наряде превзойти сонмы небесных дев, способных очаровывать сердца и очи богов, асуров и великих мудрецов. Да ведь

Телодвижений прелестью и негой Плясать заставишь ты сердца и взоры! Да что о танце говорить? С избытком Хватило б одного очарованья!

Э, она смутилась! Раз она надела украшенье смущения, я свободен. Ну, что ж, пойду себе! (Собирается уйти.)

А вот спешит красоточка с упругими грудями, присыпанными пудрой, с затейливой прической, убранной цветами, и от чего-то радостно ее лицо, а торопливая походка полна сладострастья, — зовут ее Канакалата, она — служанка Нараянадатты. Я поболтаю с ней. О, да она ко мне подходит и приветствует меня. Что ты щебечешь, милочка? "Почтительно тебя приветствую".

Будь всегда мила для милого. Чего ради, почтенная, осчастливила улицу шагами своих лотосоподобных ножек? Что ты лепечешь? "Наверно, господин мне льстит". Нет, милая, это совсем не лесть! Что говоришь? "Я вас благодарю". Пусть так, пусть так! Но почему же разлучилась ныне чета чакравак?

Что ты говоришь? "С сердцем, исполненным ревностью, позабыв об омовениях, о постели, о еде и украшениях, пошла она в рощу из дерев ашока и на прохладный камень села, осененный юными побегами. Но ее мученья стали горше от южного ветра, наполненного звенящим пеньем надоедливых пчел и благоуханьем весенних цветов, казавшимся зловонием, от лунного круга с его мертвящим светом. А пока подруги нежными словами утешали ее, в ту рощицу пришел некий человек и словно бы по повеленью Мадапы заставил вину рокотать и напевать стихи в размерах вактра и апаравактра, — такой:

Богатство, юность, красота Не принесут плодов тому, Кто, вместе с милой, не сумел Отпраздновать весны приход. И вот такой: Останется бесплодной жизнь мужчины, Того, что, кокиля внимая пенью И видя в небе лик луны невинный, С возлюбленной не склонен к примиренью.

Потом, как видно, услышав это пенье, свой гнев наша госпожа смирила и, даже не дождавшись прихода того, по ком страдает, позвала меня и направила свои стопы в дом к нашему красавцу. Бот точно так же и наш красавец, чье упрямство оказалось смягчено приходом весны, с кем-то вместе пошел за моей госпожой, и они столкнулись как раз у дверей дома учителя игры на вине Вишвавасудатты. Тогда тот как бы случайно вышел и, видя, что растерялись они и смутились, увел к себе домой. А нынче утром она мне велела: "Сыщи почтенного Вайшикачалу и приведи сюда". Так соблаговолите пожаловать!"

Ах, милочка, ты наполнила счастьем мне уши! Как мне тебя отблагодарить за такую весть? Прими хотя бы благословенье.

Будь юности твоей цветенье — вечным! Будь ваше упоенье — обоюдным! Возлюбленному будь милее всех, Да не пребудет жизнь его бесплодной!

Ступай вперед, веди меня. (Собираясь идти.)Что ты сказала, Канакалата? "Войди в этот дом". Что ж, давай войдем. (Войдя.)Не тревожьтесь, не тревожьтесь. А вы, влюбленные, сидите.

Сегодня влюбленных чету примирил благодетель, Прекрасный Васанта, — безмерна его добродетель! Пускай время года любое таким же радетелем Им будет, коль скоро окажется ссоры свидетелем.

А как обманут я Васантой, богом весны, возгордившимся своей добродетелью! И встреча-то ваша обошлась без меня! Ну, что мне теперь сказать?! Хотя — ведь в этом и весна не виновата! И правда:

Лунные ночи, благоуханье садов, звуки волшебные вины, приятность бесед, Щебет веселый девушек-вестниц и прелесть годичного круговращенья природы, — В этом, быть может, источник тяги взаимной влюбленных? Нет! Восхищенье друг другом Двух добродетельных душ, пылкой любовью объятых, — вот

коренная причина!

Потому-то уж если и был я кем-нибудь обманут, то лишь любовью, — и вас обоих друг к другу, и каждого из вас, — любовью, порожденной добродетелью, столь редкой у других и составляющей подлинную суть Маданатантры [84]и истинную славу Кусумапура.

Что говоришь? "Благодарю тебя, почтенный, мы соединились! Как можем мы, с нашими бедными словами, превзойти того, чьей высокоизящной речью восторгается весь Кусумапур?!" Однако влюбленным, истомленным страстью, следует избегать всякой затяжки в любовных делах из-за долгих разговоров. Так что хочу я, с вашего позволения, уйти.

Бхаратавакья

Вам довелось глядеть на юный лик, раскрывшегося лотоса двойник, Чей блеск усугублен отрадой страсти. Всеобщую любовь да обретет Наш государь, лаская эту землю, чьи груди — горы Виндхья и Сумеру, Чьи житницы полны зерном обильным, чье лоно омывает океан.

Вита уходит.

На этом кончается бхана под названием "Влюбленные", написанная достойнейшим мудрецом Вараручи.

Китай

Китайская классическая драма

Драматургия как полноправный жанр литературы возникла в Китае сравнительно поздно — на целые тысячелетия позже поэзии и прозы и позже эпохи расцвета театрально-драматического искусства в других древних центрах цивилизации — Греции и Индии. Первые сохранившиеся китайские пьесы датируются XIII веком.

Известно, однако, что уже в VII веке возникла простейшая форма театральных представлений — фарс "игра о цаньцзюне", не имевший еще фиксированной драматургии. Фарс разыгрывался двумя исполнителями, один из которых, "цаньцзюнь" (название чиновничьей должности), неизменно оказывался в смешном положении и терпел побои. Еще несколько столетий спустя, при династии Сун (X–XIII вв.), получают распространение более сложные, но тоже комические, "смешанные представления" ("цза-цзюй"), в которых участвовало по пяти актеров, не считая танцоров и музыкантов. "Смешанными" эти представления именовались потому, что состояли из трех различных по характеру исполнения и не обязательно связанных общим сюжетом частей. По-видимому, для них уже составлялись специальные либретто. Записи их, однако, не сохранились; известны лишь названия около тысячи "смешанных представлений", бытовавших преимущественно на юге страны, и их северных аналогов "юаньбэнь". Судя по этим названиям, героями сцепок были обычные для средневековых фарсов персонажи — лекари, монахи, нищие школяры, незадачливые чиновники. Но встречаются и исторические личности, полководцы и даже государи, — разумеется, прежних эпох.