Новая жизнь. Божественная комедия - Данте Алигьери - Страница 33

33

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ 1Вот мы идем вдоль каменного края; А над ручьем обильный пар встает, От пламени плотину избавляя. 4Как у фламандцев выстроен оплот Меж Бруджей и Гвидзантом, чтоб заране Предотвратить напор могучих вод, 7И как вдоль Бренты строят падуане, Чтоб замок и посад был защищен, Пока не дышит зной на Кьярентане, [290] 10Так сделаны и эти, [291]с двух сторон, Хоть и не столь высоко и широко Их создал мастер, кто бы ни был он. 13Уже от рощи были мы далеко, И сколько б я ни обращался раз, Я к ней напрасно устремлял бы око. 16Навстречу нам шли тени и на нас Смотрели снизу, глаз сощуря в щелку, Как в новолунье люди, в поздний час, 19Друг друга озирают втихомолку; И каждый бровью пристально повел, Как старый швец, вдевая нить в иголку. 22Одним из тех, кто, так взирая, шел, Я был опознан. Вскрикнув: «Что за диво!» Он ухватил меня за мой подол. 25Я в опаленный лик взглянул пытливо, Когда рукой он взялся за кайму, И темный образ явственно и живо 28Себя открыл рассудку моему; Склонясь к лицу, где пламень выжег пятна: «Вы, сэр Брунетто [292]?» — молвил я ему. 31И он: «Мой сын, тебе не неприятно, Чтобы, покинув остальных, с тобой Латино чуточку прошел обратно?» 34Я отвечал: «Прошу вас всей душой; А то, хотите, я присяду с вами, Когда на то согласен спутник мой». 37И он: «Мой сын, кто из казнимых с нами Помедлит миг, потом лежит сто лет, Не шевелясь, бичуемый огнями. 40Ступай вперед; я — низом, вам вослед; Потом вернусь к дружине, вопиющей О вечности своих великих бед». 43Я не посмел идти равниной жгущей Бок о бок с ним; но головой поник, Как человек, почтительно идущий. 46Он начал: «Что за рок тебя подвиг Спуститься раньше смерти в царство это? И кто, скажи мне, этот проводник?» 49«Там, наверху, — я молвил, — в мире света, В долине заблудился я одной, Не завершив мои земные лета. 52Вчера лишь утром к ней я стал спиной, Но отступил; тогда его я встретил, И вот он здесь ведет меня домой». 55«Звезде твоей доверься, [293]— он ответил, — И в пристань славы вступит твой челнок, Коль в милой жизни верно я приметил. 58И если б я не умер в ранний срок, [294] То, видя путь твой, небесам угодный, В твоих делах тебе бы я помог. 61Но этот злой народ неблагородный, Пришедший древле с Фьезольских высот И до сих пор горе и камню сродный, [295] 64За все добро врагом тебя сочтет: Среди худой рябины не пристало Смоковнице растить свой нежный плод. 67Слепыми их прозвали изначала; [296] Завистливый, надменный, жадный люд; Общенье с ним тебя бы запятнало. 70В обоих станах, [297]увидав твой труд, Тебя взалкают; [298]только по-пустому, И клювы их травы не защипнут. 73Пусть фьезольские твари, [299]как солому, Пожрут себя, не трогая росток, Коль в их навозе место есть такому, 76Который семя чистое сберег Тех римлян, что когда-то основались В гнездилище неправды и тревог». [300] 79«Когда бы все мои мольбы свершались, — Ответил я, — ваш день бы не угас, И вы с людьми еще бы не расстались. 82Во мне живет, и горек мне сейчас, Ваш отчий образ, милый и сердечный, Того, кто наставлял меня не раз, 85Как человек восходит к жизни вечной; [301] И долг пред вами я, в свою чреду, Отмечу словом в жизни быстротечной. 88Я вашу речь запечатлел и жду, Чтоб с ней другие записи [302]сличила Та, кто умеет, [303]если к ней взойду. 91Но только знайте: лишь бы не корила Мне душу совесть, я в сужденный миг Готов на все, что предрекли светила. 94К таким посулам [304]я уже привык; Так пусть Фортуна колесом вращает, Как ей угодно, и киркой — мужик!» 97Тут мой учитель [305]на меня взирает Чрез правое плечо и говорит: «Разумно слышит тот, кто примечает». 100Меж тем и сэр Брунетто не молчит На мой вопрос, кто из его собратий [306] Особенно высок и знаменит. 103Он молвил так: «Иных отметить кстати; Об остальных похвально умолчать, Да и не счесть такой обильной рати. 106То люди церкви, лучшая их знать, Ученые, известные всем странам; Единая пятнает их печать. 109В том скорбном сонме — вместе с Присцианом [307] Аккурсиев Франциск; [308]и я готов Сказать, коль хочешь, и о том поганом, 112Который послан был рабом рабов От Арно к Баккильоне, где и скинул Плотской, к дурному влекшийся, покров. [309] 115Еще других я назвал бы; но минул Недолгий срок беседы и пути: Песок, я вижу, новой пылью хлынул; 118От этих встречных должен я уйти, Храни мой Клад [310], я в нем живым остался; Прошу тебя лишь это соблюсти». 121Он обернулся и бегом помчался, Как те, кто под Вероною бежит К зеленому сукну, причем казался 124Тем, чья победа, а не тем, чей стыд. [311] вернуться

290

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ Круг седьмой — Третий пояс (продолжение). — Насильники над естеством (содомиты)

9.  Пока не дышит зной на Кьярентане. — То есть пока не тают снега в Каринтийских Альпах ( Кьярентана— старинное название Каринтии) и не началось весеннее половодье.

вернуться

291

4-9. Данте сравнивает окаменелые набережные Флегетона с плотиной, выстроенной фламандцамивдоль моря между городом Бруджей(Брюгге) и местечком Гвидзантом(Виссант), а также с плотинами вдоль реки Брентыблиз Падуи.

вернуться

292

30.  Сэр Брунетто— Брунетто Латини, или Латино (род. ок. 1220 г., умер ок. 1295 г.), ученый, поэт и государственный деятель Флорентийской коммуны, сторонник гвельфской партии. Ему принадлежат: «Книга о сокровище», обширная энциклопедия в прозе на французском языке, и «Малое сокровище», дидактическая поэма в итальянских стихах. Молодой Данте, к которому Брунетто Латини относился дружески, многими знаниями был обязан ему и смотрел на него как на своего учителя.

вернуться

293

55.  Звезде твоей доверься. — И Брунетто Латини и Данте разделяли всеобщее убеждение средневековья в том, что небесные светила и их сочетания влияют на судьбу и характер человека, а также на явления земной природы.

вернуться

294

58.  В ранний срок— то есть когда Данте был еще молод.

вернуться

295

61-63. Но этот злой народ… — то есть флорентийцы. Согласно местной легенде, римляне, разрушив во времена Цезаря город Фьезоле, основали на берегу Арно, у подножия Фьезольских высот, Флоренцию, и многие фьезоланцы туда переселились. Впоследствии Фьезоле был восстановлен, но приток жителей оттуда продолжался. Данте был убежден, что это смешение населения привело к ослаблению и упадку Флоренции. Себя он считал одним из немногих потомков тех римлян(ст. 77), которые когда-то ее основали.

вернуться

296

67.  Слепыми их прозвали изначала. — В «Хронике» Дж. Виллани (II, 1) приводится такое объяснение этой клички: поверив обещаниям остготского короля Тотилы, флорентийцы впустили его в свой город, а он истребил жителей и не оставил камня на камне.

вернуться

297

70.  В обоих станах— в стане Белых и в стане Черных.

вернуться

298

71-72. Тебя взалкают— то есть «захотят тебя поглотить, уничтожить: Черные — как своего противника. Белые — как отпавшего от них сторонника» (Р., XVII, 61–69).

вернуться

299

73.  Фьезольские твари— флорентийцы, в большинстве своем — потомки фьезоланцев (см. прим. 61–63).

вернуться

300

78.  В гнездилище неправды и тревог— во Флоренции.

вернуться

301

85.  К жизни вечной— то есть к бессмертию славы.

вернуться

302

89.  Другие записи— предсказания Чакко (А., VI, 64–72) и Фаринаты (А., X, 79–81).

вернуться

303

90.  Та, кто умеет— Беатриче (А., X, 130–132).

вернуться

304

94.  К таким, посулам— к предвещаниям грядущих невзгод.

вернуться

305

97.  Мой учитель— Вергилий.

вернуться

306

101.  Кто из его собратий— то есть из грешников его «дружины» (ст. 41).

вернуться

307

109.  Присциан— знаменитый латинский грамматик VI в.

вернуться

308

410.  Аккурсиев Франциск— Francesco d'Accorso (1225–1293), сын знаменитого флорентийского юриста Аккурсио и тоже видный юрист.

вернуться

309

112-114. Который послан был рабом рабов… — Речь идет об Андреа деи Модзи, епископе флорентийском, которого за его скандальное поведение Бонифаций VIII (титул «раб рабовбожьих» применен к этому властолюбивому папе иронически) перевел в 1295 г. из Флоренции (на реке Арно) в Виченцу (на реке Баккильоне), где тот и умер год спустя.

вернуться

310

119.  Клад— «Книга о сокровище» (см. прим. 30).

вернуться

311

122-124. Как те, кто под Вероною бежит… — Около Вероны раз в год устраивались состязания в беге, причем участники их были голые. Победитель получал отрез зеленого сукна, а добежавший последним — петуха, которого должен был нести в город. Даваемое здесь сравнение оправдано тем, что Брунетто Латини, как грешники почти всех кругов Ада, обнажен и, кроме того, вынужден быстро бежать, чтобы нагнать свою «дружину» (ст. 41).