Трагедии. Сонеты - Шекспир Уильям - Страница 37

37

Марцелл

А с королем как схож!

Горацио

Как ты с собой. И в тех же латах, как в бою с норвежцем, И так же хмур, как в незабвенный день, Когда при ссоре с выборными Польши Он из саней их вывалил на лед. Невероятно.

Марцелл

В такой же час таким же важным шагом Прошел вчера он дважды мимо нас.

Горацио

Подробностей разгадки я не знаю, Но в общем, вероятно, это знак Грозящих государству потрясений.

Марцелл

Постойте. Сядем. Кто мне объяснит, К чему такая строгость караулов, Стесняющая граждан по ночам? Чем вызвана отливка медных пушек, И ввоз оружья из-за рубежа, И корабельных плотников вербовка, Усердных в будни и в воскресный день? Зачем мы бьемся до седьмого пота За днями дни и ночи напролет? Кто объяснит мне это?

Горацио

Постараюсь. По крайней мере, как слыхал. Король, Чью тень мы с вами только что видали, Однажды насмерть бился на мечах С былым и павшим в этом поединке Властителем норвежцев Фортинбрасом. Пред боем обусловили статью, Что победитель получает право На землю побежденного. Страну Убитого взял победитель Гамлет. Такого положенья никогда Не мог снести наследник Фортинбраса, Носящий то же имя по отцу. В избытке прирожденного задора Он по Норвегии набрал отряд За хлеб готовых в бой головорезов. Формирований видимая цель, Как это подтверждают донесенья, Насильственно, с оружием в руках Отбить отцом утраченные земли. Вот тут-то, полагаю, и лежит Важнейшая причина наших сборов, Источник беспокойства и предлог К растерянности и горячке в крае.

Бернардо

Все так, наверно, именно и есть. Недаром проверяет караулы Зловещий призрак, схожий с королем, Который был и есть тех войн виновник.

Горацио

Он как сучок в глазу души моей. Порой расцвета Рима, в дни побед, Пред тем как властный Юлий пал, могилы Стояли без жильцов, а мертвецы На улицах невнятицу мололи. В огне комет кровавилась роса, Являлись пятна в солнце; влажный месяц, На чьем влиянье зиждет власть Нептун, Был болен тьмой, как в светопреставленье. Предвестия таких же страшных бед, Предшествующие самим событьям, Как некий их трагический пролог, Земля и небо вместе посылают В широты наши нашим землякам.

Призрак возвращается.

Но тише! Вот он вновь! Остановлю Любой ценой. Ни с места, наважденье! О, если только речь тебе дана, Откройся мне. Быть может, надо милость сотворить Тебе за упокой и нам во благо, Откройся мне. Быть может, ты проник в удел страны, Который отвратить еще не поздно, Откройся. Быть может, ты при жизни закопал Сокровище, неправдой нажитое, — Вас, духов, манят клады, говорят, — Откройся! Стой! Откройся мне!

Поет петух.

Марцелл, Держи его!

Марцелл

Ударить алебардой?

Горацио

Бей, если увернется.

Бернардо

Вот он!

Горацио

Вот!

Призрак уходит.

Марцелл

Ушел! Мы раздражаем царственность его Открытым проявлением насилья. При том, что он, как пар, неуязвим, Удары наши — шутовство, и только.

Бернардо

Он отозвался б, но запел петух.

Горацио

И тут он вздрогнул, точно провинился, И отвечать боится. Я слыхал, Петух, трубач зари, своею глоткой Пронзительною будит ото сна Дневного бога. При его сигнале, Где б ни блуждал скиталец-дух: в огне, На воздухе, на суше или в море, Он вмиг спешит домой. И только что Мы этому имели подтвержденье.

Марцелл

Он стал тускнеть при пенье петуха. Поверье есть, что каждый год, зимою, Пред праздником Христова рождества, Ночь напролет поет дневная птица. Тогда, по слухам, духи не шалят, Спокойны ночи, не вредят планеты И пропадают чары ведьм и фей, Так благодатно и священно время.

Горацио

Слыхал и я, и тоже склонен верить. Но вот и утро в розовом плаще Росу пригорков топчет на востоке. Пора снимать дозор. И мой совет: Поставим принца Гамлета в известность О виденном. Ручаюсь жизнью, дух, Немой при нас, прервет пред ним молчанье. Ну, как, друзья, по-вашему? Сказать, Что голос дружбы нам повелевает?