Европейские поэты Возрождения - Данте Алигьери - Страница 31

31

Дафна.

Воистину нелепые забавы, И если ты довольна этой жизнью, То потому, что ты другой не знаешь. Так представлялись первобытным людям Во времена младенчества вселенной Питьем чудесным и чудесной пищей Вода и желуди, теперь же это — Питье и пропитание животных, А люди хлеб и виноград узнали. Быть может, если б ты хоть раз вкусила И тысячную часть отрад сердечных, Которых не узнать, любви не зная,

Джорджо Гизи (1520–1582). Венера и Адонис. Резец

Ты б молвила, вздыхая: «Напрасно тратит время, Кто не живет любовью. О, месяцы и годы, Как много одиноких Ночей и дней без друга Я провела впустую, Что посвятить обычаю могла бы, Который большей сладостью известен!» Оставь, оставь упрямство, Одумайся, глупышка: Спохватишься потом — да будет поздно.

Сильвия.

Как только я произнесу, вздыхая, Твои слова — красивые, не спорю,— К своим истокам возвратятся реки, Трусливый заяц за борзой припустит, А овцы — за волками, и медведи Полюбят море, а дельфины — горы.

Дафна.

Я знаю, до чего упряма юность: И я была такой, судьбой похожа И ликом на тебя, — светловолосой, Как ты, была и с алыми губами, И на ланитах пухлых цвел румянец, С такой же сочетаясь белизною. Мне было в радость (радости у глупых Свои) одно: натягивать тенета, На ветки клей намазывать, о камень Точить копье, отыскивать по следу Зверей; когда же на себе случалось Мне взгляд подчас почувствовать влюбленный. Дикарка, я глаза склоняла долу, Полна стыда и гнева; счастье мнилось Несчастьем мне, и нравиться другому Не нравилось, как будто это было Моей виною и моим позором — Внушать любовь и возбуждать желанья. Но время шло. Чего любовник верный Со временем от милой не добьется Повиновеньем, вздохами, мольбами? Да, я сдалась, — оружьем победитель Избрал недаром слезы, и смиренье, И скорбный вид, и просьбы о пощаде. Открыла тень одной короткой ночи Мне то, что долгий свет тысячедневный Открыть не властен был бы и поныне. Я прокляла тогда свою наивность И слепоту и молвила, вздыхая: «Вот лук мой, Кинтия, — с меня довольно И стрел твоих, и твоего устава». Хочу я верить, что и твой Аминта В один прекрасный день преодолеет Твое упрямство дикое и сердце Железное твое смягчит. Быть может, Он не пригож? Или тебя не любит? Или другим не люб? Или, отвержен Тобою, бросился другой в объятья? Он Сильвии, быть может, не достоин? Достоин: если ты — дитя Кидиппы И внучка бога этой славной речки, То он Сильвано сын, который сыном Был божеству стада пасущих — Пану. Когда ты смотришь в зеркало речное, Тебе не уступает Амариллис Ничуть в красе, но он пренебрегает Приманками ее, предпочитая Страдать из-за тебя. Ты, видно, хочешь (Да не исполнится твое желанье!), Чтоб он другой, отчаявшись, прельстился, Которая его прельстить бы рада. Какими бы глазами посмотрела Ты на него тогда? На то, как счастлив С другою он и над тобой смеется?

Сильвия.

Пусть поступает со своей любовью Аминта, как захочет. Чьим угодно Пусть будет он — моим бы только не был! Я не хочу, и он моим не будет, А стань моим, его бы я не стала.

Дафна.

Чем объяснить вражду?

Сильвия.

Его любовью.

Дафна.

Любовь добра, а дочь ее жестока? Но от ягнят когда рождались кротких Тигрицы? Или от вороны — лебедь? Ты говоришь неправду.

Сильвия.

Я любила Его, покуда он желал того же, Чего и я. Теперь другое дело.

Дафна.

Ты зла себе желала. Он желает Тебе добра, как и себе.

Сильвия.

Довольно Об этом, Дафна.

Дафна.

Ну и воспитанье! Нет и в помине уваженья к старшим. Одно скажи: когда б другой влюбился В тебя, с другим бы ты была другою?

Сильвия.

Другою никому меня не сделать Из оскорбителей, в которых видишь Влюбленных ты, а я — врагов заклятых.

Дафна.

Выходит, овны овцам Враги? Какая глупость! Быки враги коровам? Выходит, голубице Заклятый ворог голубь? Выходит, ты расцветом Вражды весну считаешь, Блаженнейшую пору, Которая с улыбкой Зовет к любви и счастью Природу и животных, Мужей и жен? Ужели ты не видишь, Как все лживое нынче Любовью дышит новой, Любовью, полной трепетной отрады? Не видишь? Полюбуйся На голубя, что, сладостно воркуя, Целуется с подругой. А соловей? Послушай, Как он поет на ветке: «Люблю, люблю». Узнай, когда не знаешь, Что змеи нынче поспешают к милым, Простясь на время с ядом; Тигрица с тигром рядом, И гордый лев влюблен. Лишь ты, дикарка, Чья дикость превосходит Звериную, любви бежишь упорно. Да что там твари — тигры, львы и змеи, Когда растения и те умеют Любить. Смотри, с какой самозабвенной Доверчивостью обнимают лозы Своих мужей любимых; сосны сохнут По соснам, плачет ивушка по иве, Бук любит бук, и ясень любит ясень, А пиния по гшнии вздыхает. И этот дуб корявый И неприступный с виду,— Он тоже знает силу Любовного огня; и ты могла бы Его услышать вздохи, если б сердце Твое любить умело. Или хуже Ты хочешь быть растений, Не зная наслаждений? Оставь, оставь упрямство, Одумайся, глупышка.