Карибы. Ресторанчик под пальмами - Бланчард Мелинда - Страница 44

— Бедный Маркес, — вздохнул Боб.

— Нашли кого жалеть, — с отвращением произнес наш гость, — гада паршивого. — С этими словами он встал, собираясь уходить. Когда мы снова стали благодарить его за то, что он нам сообщил, парень снова повторил: — Маркес — гад паршивый.

Как только наш информатор уехал, я тут же повернулась к мужу:

— Боб, нам надо с кем-нибудь посоветоваться, как поступать в такой ситуации. Я понимаю, что нам надо уволить Маркеса. А что если он потом пойдет жаловаться в Министерство труда? У нас ведь нет доказательств, и в результате могут быть большие неприятности. Я считаю, нам нужно позвонить Бенни и спросить, что он на этот счет думает.

— Господи, ну как я сразу не догадался! Точно, только этого нам не хватало. Если мы уволим торговца наркотой, на нас насядет Министерство труда — обвинения-то доказать мы не можем!

Мне удалось застать Бенни дома — он как раз собирался в церковь. Он отлично знал, что я не стала бы звонить ему просто так в воскресное утро, и, значит, у меня очень серьезный повод. Бенни настоял, чтобы я рассказала ему все в подробностях.

— На самом деле все просто, — заявил он, когда я закончила. Ему явно нравилось чувствовать себя в роли консультанта. — Вам, действительно, придется уволить пацана, но об этом надо заранее уведомить Министерство труда — на тот случай, если он туда побежит с официальной жалобой. А для него составьте извещение, в котором объясните, почему вы его увольняете. Скажите этому пареньку, что не желаете мириться с торговлей наркотиками у себя в ресторане и поэтому увольняете его без предварительного уведомления. Копию направьте в Министерство труда. Вот и все, что нужно сделать для подстраховки. Оснований для беспокойства нет.

Вздохнув с облегчением, я села писать извещение. На следующее утро мы приехали в ресторан и стали ждать Маркеса. У меня было такое ощущение, что мы собираемся выставить за дверь отчего дома собственного сына, но при этом я осознавала, что у нас нет другого выбора. Мы нисколько не сомневались в том, что если полиция узнает о торговле наркотиками в ресторане, обвинят в этом нас. Кроме того, мы не знали, насколько сильно повязан Маркес с преступным миром, и это вселяло определенное беспокойство. Увольнение торговца наркотиками могло иметь определенные последствия. А что если Маркес решит нам отомстить? Его дружки могут оказаться опасны.

В половине одиннадцатого утра знакомой пританцовывающей походкой Маркес прошествовал на кухню, с радостным видом пожелав нам доброго утра. Я посмотрела на мужа, понимая, что самой сказать парню о нашем решении у меня не получится.

— Маркес, — сказал Боб, — мы тебя увольняем. Ты, оказывается, здесь торгуешь наркотиками, а мы этого не можем тебе позволить.

Судя по выражению лица, известие о том, что нам все известно, повергло Маркеса в состояние шока. Он знал, что мы успели к нему привязаться, и попытался уйти в оборону:

— Не торгую я здесь никакими наркотиками.

— Еще как торгуешь, — покачал головой Боб.

Мне показалось, что я вот-вот расплачусь. Маркес был похож на маленького перепуганного мальчика.

Мне захотелось прижать его к груди и сказать, что мы обязательно ему поможем. Впрочем, я понимала, что это невозможно. По крайней мере, на Ангилье. Если история с наркотиками выплывет наружу, мы можем лишиться разрешения на работу. Ставить все под удар не хотелось.

— Нам так же известно, что один из твоих друзей — крупный дилер, — сказал Боб.

— Пожалуйста, Боб, не увольняй меня! Мне так нужна эта работа! — совсем пал духом Маркес.

— Извини, но, подставив под удар весь ресторан, ты лишил нас выбора, — ответил Боб. — Я тебе хочу кое-что сказать, а ты выслушай меня внимательно.

Мы с Мелиндой очень к тебе привязались, и сейчас у нас очень паршиво на душе. Я считаю, что ты пошел неверной дорогой. Рано или поздно тебя поймают. — Он замолчал, то ли желая придать своим словам дополнительную значимость, то ли раздумывая, что сказать дальше. — Маркес, я знаю, ты часто ездишь на Сан-Мартин. Если тебя поймают там, ты отправишься в подземную тюрьму в Гваделупе. Именно туда сажают торговцев наркотиками. Если ты там окажешься, то уже больше никогда не увидишь света дня.

Ты это понимаешь?

Я вручила Маркесу официальное извещение о его увольнении. Я знала, читать он не умеет, но Бенни сказал, что это важно.

— Вы меня сдадите? — спросил Маркес.

— Нет, — ответил Боб, — просто подумай о том, что я тебе только что сказал. Договорились?

Маркес повернулся и побрел по дороге прочь. А я все вспоминала, как он весело хохотал над шарами в виде мультяшных героев, когда смотрел парад на День благодарения. Маркес по существу был еще совсем ребенком.

За две недели до выборов на кухне только и разговоров было, что о политике. Раз в пять лет каждый из семи округов острова выдвигает своих представителей в законодательное собрание. Из Англии на Ангилью присылают губернатора, однако, насколько я поняла из споров наших работников, реальная власть находится в руках у местных чиновников.

Избирательная кампания здесь проводится очень просто. Никто не копается в грязном белье кандидатов, о самоотводах и противоречащих друг другу избирательных программах на Ангилье тоже никогда не слышали. Здесь главную роль играет личность кандидата. Избиратели голосуют за тех, кто им ближе, за тех, кому они доверяют. В телефонных книгах здесь часто повторяются одни и те же фамилии, поэтому нередко голоса отдают за родственника. Я не хочу сказать, что выборы на Ангилье проходят несправедливо, а их результаты предсказуемы. Как и во всем остальном мире, избиратели отдают предпочтения тем кандидатам, которые, на их взгляд, способны принимать правильные решения. Просто островок маленький, все друг друга знают, и это не может не играть роли.

После выборов новые члены законодательного собрания выдвигают из своего числа наиболее достойных, из которых формируется местное правительство. Депутаты назначают премьер-министра, министра финансов, министра общественных работ, министра образования — ну и так далее. Губернатор, направленный сюда Ее Величеством Королевой, рука об руку работает с местными чиновниками и принимает участие в руководстве правительством.

Из вечера в вечер уборка на кухне заканчивалась в рекордные сроки — ребята старались все сделать побыстрее, чтобы скорее вернуться к политическим дебатам. Оззи из всей команды был самым маленьким, но когда речь заходила о политике, о его присутствии становилось известно всем.

— Мэл, сегодня будет выступать Эдди, — с воодушевлением обращался он ко мне, — знаешь, этот парень был первым, кто настоял на том, чтобы в Сенди-Граунд пустили школьный автобус. Эдди Брейд — вот это я понимаю, настоящий мужик.

Как я уже говорила, Оззи постоянно пританцовывал. Теперь он изображал различных кандидатов. Раскорячившись и выпятив грудь колесом, Оззи ходил по кухне, пародируя оппозицию.

— С одной стороны, ты прав, — вступал в спор Жук. — Но если мы выберем Дэвида, Ангилья будет двигаться дальше в правильном направлении. Дэвид — именно тот человек, который нам всем нужен. Он мыслит шире и думает не только о школьных автобусах.

— У тебя-то детей в Сенди-Граунд нет, — парировал Оззи, — а мы не хотим, чтобы ребятишки, добираясь в школу, тащились через холм.

Несмотря на то, что дискуссии велись в самом что ни на есть дружеском ключе, по нашим работникам можно было судить, насколько разнятся на Ангилье политические взгляды местного населения. Жук весело мотал головой, не желая соглашаться с Оззи. Гаррилин спорила с Лоуэллом. Их всех очень волновало будущее острова, и крик порой стоял такой, что мне приходилось напоминать им о клиентах, сидящих рядом в обеденном зале.

Телефонные столбы были сверху донизу обклеены предвыборными плакатами, в магазинах раздавали листовки, а вдоль главной дороги установили деревянные щиты с предвыборной агитацией. Значков никто не раздавал, и мне подумалось, что их производство могло бы оказаться прибыльным делом. На улице создавалось впечатление, что все жители Ангильи от мала до велика носят футболки с рекламой того или иного кандидата. По местному радио без конца передавали речи кандидатов и комментарии к ним.