Паразиты. Тайный мир - Циммер Карл - Страница 67

 Как правило, скотоводы прививают своих животных лекарствами, стараясь максимально избавить их от кишечных паразитов, но не исключено, что как раз паразиты способны поддерживать тонкое равновесие между скотом и травой на пастбище. Личинки некоторых паразитов, чтобы попасть в хозяина, прикрепляются к травинкам. Оказавшись в кишечнике овцы, червь созревает и начинает отсасывать часть съеденной овцой пищи. Овца, вынужденная бороться с паразитом, меньше живет и приносит меньше ягнят. Так паразит уменьшает размеры стада.

 Взлеты и падения численности характерны для любой экосистемы. Если скотовод выгоняет на полузасушливое пастбище слишком много овец, овцы плодятся, а травы приходят в упадок. Одновременно меняются и паразиты: когда вокруг полно овец, они плодятся в неимоверных количествах и буквально усеивают редеющие стебельки травы, т. е. вероятность заражения возрастает. Иными словами, истощение пастбищ автоматически запускает вспышку численности паразитов и уменьшает стадо, позволяя травяному покрову восстановиться. Вскоре численность овец тоже восстанавливается, но благодаря контролю со стороны паразитов она никогда не достигает уровня, при котором засушливое пастбище может превратиться в пустыню. Может быть, если бы скотоводы не пичкали своих животных противопаразитными лекарствами, а позволили бы паразитам контролировать численность стад, пастбища не превращались бы в пустыни.

 Однако теория паразитической стабильности остается лишь теорией, потому что ученые мало что знают о жизни паразитов в природе; и это еще одна причина, по которой Дэвид Брукс работает в Коста-Рике.

 — Здесь авторы теорий паразитической стабильности смогут их проверить, потому что этот лес через тридцать лет не превратится в автостоянку, — говорит он. — Не исключено, что паразиты способны гасить сильные колебания, и если эти люди окажутся правы, то получится, что паразитов уничтожать не нужно.

 Иначе говоря, чтобы управлять жизнью Гуанакасте, необходимо понимать местных паразитов.

 — Если мы хотим сохранить подобное место, мы должны знать, что происходит, до мельчайших подробностей. Мы должны понять, как работать с паразитами. Мы должны понять, в чем нуждаются и чего хотят эти организмы, и тогда мы сможем их использовать, не уничтожая.

 То, как Брукс говорил о нас, людях, напомнило мне, как паразиты используют своих хозяев: они учатся чувствовать нужды и желания хозяев, разбираться, без чего они смогут, а без чего не смогут жить. Ни один паразит не хочет губить себя.

 В своих путешествиях во время работы над этой книгой я часто думал о природе как о сумме ее составляющих. Я смотрел из самолета на грязевые озера Судана, на изогнутые улочки коттеджных пригородов Лос-Анжелеса, на гибнущие пастбища и клочки лесов Коста-Рики и думал о концепции Геи, которой придерживаются некоторые ученые. Они рассматривают био- сферу — верхние слои океана, сушу и обитаемую часть воздуха — как своего рода сверхорганизм. У него есть собственный обмен веществ, в процессе которого по миру перемещаются громадные массы углерода, азота и других элементов. Фосфор, обеспечивающий свечение светлячка, после его гибели оказывается в почве, возможно, затем, чтобы попасть через корни в дерево и стать частью листа, а потом упасть в реку и уплыть в море, где он достанется сперва фотосинтезирующему планктону, затем «травоядным» рачкам, чтобы оказаться с их пометом в глубинах океана, быть подобранным какой-то бактерией и вновь попасть на поверхность океана, и так снова и снова, прежде чем наконец, много лет спустя, залечь в донных отложениях. Подобно человеческому телу, Гея сохраняет целостность и стабильность через метаболизм.

 Мы, люди, живем внутри Геи, и наше существование полностью зависит от нее. Сегодня мы живем за счет использования ресурсов этого сверхорганизма. Наши фермы истощают верхний слой почвы, ничем его не заменяя; мы вылавливаем рыбу из моря и сводим леса. Я много думал о том, что сказал Брукс, — о том, что нужно научиться пользоваться, не разрушая.

 — Вы говорите так, как будто мы тоже паразиты, — сказал тогда я.

 Брукс пожал плечами. Эта мысль его вполне устраивала.

 — Паразит, который не владеет саморегуляцией, вымрет сам и, возможно, погубит хозяина, — заметил он. — Но тот факт, что большинство видов на земле ведет паразитический образ жизни, свидетельствует о том, что такое происходит нечасто.

 Я много думал об этом. Вот совершенно новый взгляд на паразитов — взгляд, который мог бы заменить ланкестеровых дегенератов, библейские казни господни и все старые мифы о тупике эволюции. Такое понимание может быть биологически адекватным и не превращающим при этом жизнь в фильм ужасов, где паразиты то и дело выпрыгивают из грудной клетки какой-нибудь жертвы. Это мы — паразиты, а Земля — наш хозяин. Может быть, эта метафора не безупречна, но смысл в ней есть. Мы приспосабливаем физиологию жизни к собственным нуждам, добываем удобрения и покрываем ими поля, примерно так же, как оса-паразит меняет физиологию гусеницы, добывая нужную ей пищу. Мы используем ресурсы и оставляем позади себя отходы, как плазмодий, который превращает эритроциты в кучи мусора. Если бы у Геи была иммунная система, ее орудиями могли бы быть болезни и засухи, которые не позволяют ни одному виду живых существ завоевать мир. Но мы глушим эти защитные приспособления при помощи лекарств, чистых туалетов и других изобретений, и Гея позволила нам увеличить нашу численность до миллиардов особей.

 Быть паразитом не стыдно. Это значит состоять в почтенной гильдии, члены которой населяют нашу планету с момента ее рождения и давно стали самыми успешными формами жизни на ней. Но мы — очень неумелые паразиты. Настоящие паразиты умеют изменять своих хозяев с невероятной точностью для конкретных целей: чтобы их вернули в родной поток, чтобы им было обеспечено дальнейшее развитие внутри птицы-крачки. Они — настоящие эксперты и вызывают только необходимый вред, поскольку эволюция научила паразитов: бессмысленный вред хозяину обернется вредом и для них самих. Если мы тоже хотим добиться успеха на паразитическом поприще, мы должны учиться у мастеров.

Анкилостому носит в себе 1,3 млрд человек. При помощи своих мощных зубов эти паразиты рассекают стенку кишечника (врезка) и пьют кровь из раны.

Ленточные черви, достигающие в длину более 15 м, являются самыми крупными паразитами человека.

Известно пять тысяч видов ленточных червей, живущих в самых разных животных, и, вероятно, многие тысячи из них еще ждут своего открытия. Головки особей каждого вида специально приспособлены для закрепления в теле хозяина.

Шистосомой (известна как кровяной сосальщик) заражены более 200 млн человек. Слева вверху: молодые паразиты вылупляются из яиц в пресной воде и ищут нового хозяина — улитку. Справа вверху: внутри улитки паразиты проживают несколько поколений, прежде чем превращаются в ракетообразные существа, известные как церкарии. Внизу: церкарии проникают в организм человека сквозь кожу, достигают зрелости и окончательно поселяются в венах хозяина.

Trichinella, вызывающая трихинеллез, является исключительным паразитом: это животное с образом жизни вируса. Ее личинки проникают в отдельные мышечные клетки и, сворачиваясь внутри в клубок, берут под контроль мышечную ДНК, что помогает им сделать клетку более удобным жилищем.