Геном бессмертия - Говда Олег Иосифович - Страница 8

— В целом, достаточно хорошо, — подвел итог майор. — Конечно, можно и лучше, но так тоже годиться. Школа видна, а боевого применения не было. Верно? — и дождавшись утвердительных кивков, продолжил. — А теперь, самое главное. Я не знаю, что каждому из вас шепнул Хохлов, поэтому говорю прямо: пойдем в тыл врага. Шанс вернуться живыми ничтожно мал.

Небольшая шеренга не шелохнулась.

— Для непонятливых, повторяю…

— Не стоит, командир… — перебил Корнеева Малышев. — Это ж не сосунки восторженные. Боевые офицеры. Не удивлюсь, если званиями повыше нас с тобой были.

— Да, Андрей. Наверняка ты прав, — согласился Корнеев. — Значит, вы все можете считать себя диверсантами. Я сейчас договорюсь с комбатом по поводу документов и транспорта. Капитан Малышев, принимайте бойцов под свое командование и вези их к нам. Извините, товарищи, времени в обрез. Ближе знакомиться будем в ходе подготовки к операции.

— А ты к профессору?

— Зачем спрашиваешь… — пожал плечами Корнеев. — Все, если не успею к вечеру, утром увидимся. Да, объясните вместе с Гусевым пополнению нашу специфику. Ну, и… И вообще, Андрей, первый раз замужем, что ли? Работай. Удачи, зам…

— Удачи, командир.

Глава третья

Полковник Стеклов ужинал. Увидев Корнеева, он сделал приглашающий жест.

— Садись, Николай. Война войной, а обед, то бишь, ужин, пропускать не гоже. Небось, так весь день голодный и пробегал?

— Никак нет, у штрафников подзаправился.

— Не важно. В твоем возрасте мужчина обязан испытывать постоянное чувство голода.

— Есть такое чувство, Михаил Иванович… — криво усмехнулся Корнеев, присаживаясь напротив. Опытный солдат никогда не отказывается от ужина, тем более что ему уже несли тарелку с аппетитно парующей гречневой кашей, щедро политой разогретой свиной тушенкой. — Я, правда, не совсем уверен, что это именно тот голод, который утоляется пищей…

— Вижу, ты в хорошем настроении? — пристально взглянул на него Стеклов. — Удалось подобрать хороших бойцов.

— Да нет, Михаил Иванович, настроение у меня как раз самое паскудное. Злой я, как черт… К вам, кстати, тоже претензии имеются. Что ж вы все так легко Андрея сдали?

— Не понял тебя? — удивленно взглянул на Корнеева полковник. — Какого Андрея?

— Капитана Малышева.

— А что с ним?

— Хотите сказать, товарищ полковник, будто не знаете, что в отделении разведки происходит? Моего заместителя в штрафбат отправляют, а руководство ни сном, ни духом?

— Погоди, погоди, Николай… — словно защищаясь, поднял руки Стеклов. — О том, что Малышева арестовали, я и в самом деле от тебя первого слышу. Но, я же не строевик… или как там, по Уставу? Последние пять дней, я только секретным складом и занимался. А что произошло?

— Теперь уже не важно. Все равно я его с собой беру…

— Гм… Ну, значит, нет худа без добра. Там от него пользы больше чем от целого отделения будет. Погоди, но у него, помнится, жена беременная? Может, не стоит Андрею так рисковать?

— Убили Машу…

— Ах ты, Господи… — Стеклов как-то невнятно повел рукой, словно положил крестное знамение. — Проклятая война… Тогда, да. Тогда ему обязательно нужно с тобой идти. Если кто и сможет обуздать его характер, то только ты, Коля. Очень уж взрывной парень. Но ты не ответил на поставленный вопрос. Что с пополнением?

— Отобрал шестерых, не считая Малышева. Один из наших, полковая разведка. Остальные — диверсионного опыта не имеют, но все офицеры и в отличной физической форме. Асов разведки я из них за сутки не сделаю, но для одного рейда вполне пригодны.

— Малышев, как я понимаю, возглавит одну группу, а кого поставишь на вторую?

— Сам. Теперь, когда со мной Андрей, вопрос общего руководства снимается. Будем работать параллельно.

— Командиру виднее… — кивнул Стеклов. — Радисток тебе тоже уже отобрали. Зайдешь к майору Дюжевой. Ирина Игоревна в курсе. Но тут вот какое дело… Кушай, кушай. Я буду вслух рассуждать, а ты, Николай, кумекай, возможно пригодится информация…

Стеклов умолк на пару минут, с силой растирая виски, потом нашел глазами какой-то, заметный только ему, ориентир на противоположной, чисто выбеленной стене, впился в него взглядом и негромко заговорил. Неспешно выбирая нужные слова из обилия тревожных мыслей.

— Чем дольше я размышляю над этой ситуацией, тем больше она мне не нравится… По нашим сведеньям, эвакуация спецгруза поручена некоему оберштандартенфюреру Штейнглицу. Выученику самого Канариса. Вот я и думаю: уж не захотел ли Абвер поиграть с нами в парадоксы? Когда-то адмирал был большой любитель подобных затей. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем…

— Ну, смотри… Если ты узнаешь о враге нечто важное, к примеру: где находиться его самое уязвимое место, то преимущество у тебя, верно?

— Естественно.

— Но, если врагу об этом тоже известно, то преимущество возвращается к нему. Эта ситуация называется парадоксом первого уровня.

— Никакого парадокса нет, — не согласился Корнеев. — Все логично. Владея такой информацией, любой грамотный командир, устроит врагу в этом месте ловушку. Приманит видимой слабостью и ударит из засады.

— О терминологии спорить не будем. Надо ж психологам от какого-то этапа начинать отсчет. Усложним ситуацию и перейдем на второй уровень… Тебе тоже известно, что враг знает, что ты знаешь. У кого преимущество?

— У меня. Я смогу просчитать возможность ловушки и не попаду в засаду.

— Верно. А теперь еще больше запутаем задачу. Уровень третий! Враг знает, что ты знаешь, что враг знает, что ты знаешь… Чье преимущество?

— Трудно сказать, — призадумался Корнеев, все еще не понимая, куда клонит полковник. — Зная, что я не пойду в ловушку, он может не прикрывать свое слабое место, а устроить засаду где-то еще. Но, с другой стороны, а вдруг я не настолько умен, и все-таки полезу именно туда?

— И опять ты прав, Николай. В парадоксе третьего уровня уже появляются варианты. Но, их пока еще немного, и можно даже пытаться просчитывать ход событий. А что будет, когда командир или аналитик столкнется с парадоксом четвертого уровня и выше?

— Кошмар и сумасшествие.

— Нет, Николай. Психология в таких случаях рекомендует отбросить логику и обратиться к интуиции. А что такое интуиция командира? Это его собственный боевой опыт.

Корнеев кивнул и уточнил:

— Разрешите спросить, Михаил Иванович, какое конкретно отношение все изложенное имеет к нашему случаю? Или вторая информация о том, что обнаруженный склад подставной, на самом деле дезинформация, и сырье для сверхбомбы все-таки находиться именно там, куда мы идем, делая вид, что поверили в обман?

— Я вижу, Николай, ты уловил суть. А теперь, давай разберем ситуацию по шагам. Вот как, по моему теперешнему мнению разворачивались события. Первое — в ближнем немецком тылу застряло невероятно важное для создания сверхбомбы сырье. Немцы не успевают вывезти его в тыл и, чтобы выиграть время, предпринимают попытку направить нашу разведку на ложный след. Второе — с этой целью, под видом подставного объекта, оберштурмбанфюрер Штейнглиц указывают нам на место расположения настоящего склада. Рассчитывая, что мы примем его правила игры и отправим к ложной цели заведомо слабую, отвлекающую группу. А все силы направим в тот район поиска, который посчитаем настоящим. И очень надеясь, что, пока будет длиться вся эта "угадай-ка", мы не станем бомбить неразведанные цели. Что ему, собственно, и нужно. Выиграть время для эвакуации.

— Как-то слишком уж замысловато, — хмыкнул Корнеев. — А если и в самом деле, не решать все эти немецкие ребусы, а разбомбить обе цели к чертовой матери? Как считаете, товарищ полковник?

— Считаю… — угрюмо проворчал полковник, отводя взгляд. — Вот именно, другие воюют, жизнью рискуют, а я только считаю. После войны, наверно, не смогу притронуться к логарифмической линейке.

— Ну, это вы зря. Благодаря вам, Михаил Иванович, мы малой кровью обходимся.