Беглая монахиня - Ванденберг Филипп - Страница 72

Монах умоляюще поднял руки, словно заклиная ее замолчать. Сам же, качая головой, молча вышел из привратницкой, оставив Магдалену одну. На самом деле она всего лишь хотела увидеться с Венделином и объяснить ему причину своей долгой неразговорчивости. Теперь же ее осенила новая идея: если бы ей удалось попасть в библиотеку, в которой работал Тритемий, она, возможно, сумела бы обнаружить там разгадку тайны девяти «Книг Премудрости». Надо было спешить, ведь рано или поздно здесь появится папский легат Джустиниани. Да и Ксеранта, эта дьяволица в юбке, тоже знает, что она бежала в Вюрцбург.

Из этих раздумий ее вывел не кто иной, как Венделин. Свинопас был удивлен, больше того, пришел в полное замешательство, когда, войдя в привратницкую, увидел там Магдалену.

— Ты... здесь? — смущенно пролепетал он. — Тебя я ожидал увидеть меньше всего, когда привратник сообщил, что кто-то желает со мной поговорить.

— Этот кто-то — я, — сказала Магдалена, подходя к Венделину. Несколько мгновений они стояли почти вплотную друг к другу.

— Что я такого сделал, — смущенно заговорил Венделин, — в чем провинился, что ты меня вдруг начала презирать, наказывая молчанием? Я не знаю за собой никакой вины.

— Нет-нет, — тихонько произнесла Магдалена и замотала головой. — Я во всем виновата. Мои мысли пошли по неверному руслу. Если я расскажу тебе о причине моих заблуждений, быть может, тогда ты поймешь и простишь меня.

Она взяла Свинопаса за руку и рассказала историю о том, как наткнулась в его багаже на перчатку Ксеранты и как ее охватила паника. Собственно, эту цель и преследовала дьяволица своим внезапным нападением. Кстати, Ксеранта обвела вокруг пальца не только ее, но и ничего не подозревавшего кучера, которому подсунула осколок стекла вместо драгоценного камня, лишив его заработка.

Венделин помолчал какое-то время, словно сомневаясь в правдивости ее слов. Но потом они бросились друг другу в объятия, и Свинопас поцеловал Магдалену в лоб.

За дверью привратницкой послышались чьи-то легкие шаги, и они отпрянули друг от друга. В помещение вошел седовласый привратник, огляделся по сторонам, будто что-то искал. Потом нерешительно заговорил:

— Я разговаривал с аббатом Матиасом. Если вам будет угодно, вы можете уже сегодня приступить к работе библиотекаря аббатства Святого Якоба. — Он доброжелательно посмотрел при этом на Магдалену.

Она бросила растерянный взгляд на Венделина: почему я? Ведь это онбеседовал с аббатом.

Она смущенно обратилась к брату Люциусу:

— Я благодарю вас за доверие, но нельзя ли, чтобы мы оба...

— Для вас, дева, я, к сожалению, не смог ничего сделать, как ни увещевал аббата. Женщине, сказал он, нечего делать в стенах аббатства, она способна внести лишь смуту в сердца монахов.

— Но вы ведь только что сказали, что я могу уже сегодня приступить к работе библиотекаря!

— Не вы, дева, а ваш спутник!

Момент общей растерянности брат Люциус использовал для объяснения:

— Возможно, мой взгляд ввел вас в заблуждение. Дело в том, что три месяца тому назад я в одночасье утратил зрение. Я слепой.

— Слепой?

Магдалена с ужасом взирала на мутные глаза седого старца. На его губах играла легкая усмешка. Вероятно, он не слишком трагически воспринимал свою беду.

— Да, слепой, — повторил он, отнюдь не рассчитывая на сострадание, — зато я вижу ушами. В вашем случае, дева, я, должно быть, «ослышался». Вы смутили мои уши. Вы, безусловно, достойная женщина!

— Но вы передвигаетесь, как зрячий! Я бы ни за что не догадалась, что вы потеряли зрение. Вы в самом деле вообще ничего не видите?

— Вокруг меня все погружено во тьму. Лишь вместе с часовыми молитвами по канонам Святого Бенедикта перед моими мутными глазами восходит и заходит солнце. Впрочем, чтобы ориентироваться в аббатстве, глаза не нужны. Я провел в этих стенах всю свою жизнь и знаю здесь каждый угол и каждую стену.

Завороженная невозмутимостью монаха, Магдалена заметила:

— Наверняка вы слишком много читали при плохом освещении!

— Слишком много? — Старик рассмеялся. — Слишком много читать вообще невозможно, скорее слишком мало. Нет, уж если моя потеря зрения и имеет какую-нибудь причину, то лишь ту, что я читал вещи, читать которые благочестивому христианину не положено. Но мое любопытство и желание заглянуть в прошлое и будущее оказались сильнее, чем моя вера в современные догматы Церкви. А они запрещают знакомиться с подобными записями. К стыду своему, должен признаться, я не сжег эти произведения, после того как прочитал их и признал вредными для христианского вероучения. Я считаю, что сжигание книг есть не что иное, как признание собственной слабости.

Брат Люциус безошибочно повернулся к Венделину Свинопасу:

— Итак, вы беретесь за это благородное дело? Книги аббатства жаждут, чтобы кто-то зрячий начал ухаживать за ними!

Заметив, что Свинопас отрицательно покачал головой, Магдалена тут же дала ему знак соглашаться и указала пальцем на окно, что должно было означать: подробности потом!

Монах почувствовал эти, казалось бы, бесшумные знаки и со смехом заметил:

— И в самом деле, мелочи вы можете обсудить на улице.

Магдалена и Венделин сошлись на том, что для начала библиотекарю следует разузнать, какие рукописные и печатные книги хранятся в аббатстве. Сама Магдалена останется жить в «Лебеде», в то время как Свинопас будет исполнять свою работу библиотекаря. Если во всей этой путанице вокруг «Книг Премудрости» и было место, где они могли бы обнаружить новые подсказки, то только в библиотеке брата Люциуса. Ведь именно здесь служил аббатом Тритемий, священник-оккультист, единственный, кто признал себя членом союза Девяти Незримых, тот самый Тритемий, который на смертном одре определил Рудольфо в свои преемники.

Чтобы не подвергать риску их затею, Магдалена избегала появляться в монастыре в течение нескольких следующих дней. Венделину было непросто составить представление обо всех имевшихся в библиотеке книгах. К счастью, слепой брат Люциус, истый книголюб, охотно помогал ему, и Свинопасу было чему у него поучиться.

Чтобы не пренебрегать своими обязанностями привратника аббатства Святого Якоба, брат Люциус натянул пеньковый шнур от колокольчика у ворот до открытого окна библиотеки, расположенной неподалеку. Как только кто-то чужой дергал за веревку колокольчика, окно захлопывалось. Тогда старик быстро, насколько позволяли его изъеденные подагрой ноги, ковылял вниз по узкой каменной лестнице, пересекал по диагонали небольшой крестный ход и спрашивал посетителя о цели его визита.

Через три дня, в которые Свинопас усердно делал вид, что занимается сортировкой книг по разделам, он между делом заметил брату Люциусу, что трактаты Иоганна Тритемия, вероятно, занимают в библиотеке особое место.

Брат нахмурил свои кустистые брови над мертвыми глазами, всем видом показывая, что находит вопрос неподобающим, и погрузился в молчание. По воле случая именно в этот момент с громким хлопком закрылось окошко, соединенное с входным колокольчиком, и Люциус заторопился прочь.

Венделин Свинопас нашел пристанище в каморке, расположенной, как и библиотека, на верхнем этаже над крестным ходом. Белец 12 приносил ему скудную еду и следил за чистотой в его отсутствие. Единственным утешением в этой мрачной темноте были два малюсеньких оконца, позволявших заглянуть за монастырские стены.

По вечерам, когда Венделин после выполненной работы удалялся в свою комнатушку, он всегда подходил к окну и выглядывал наружу. С Магдаленой они условились, что она будет навещать его, когда монахи отправляются на молитву в монастырскую церковь. Тогда монастырские ворота на полчаса оставались без присмотра.

Подойдя этим вечером к окну, Свинопас увидел Магдалену, махавшую ему рукой. Несмотря на поданный ему ужин, состоявший из большого куска сала и кружки водянистого пива, Венделин бросился вниз, оставив приоткрытой входную дверь, и крепко обнял Магдалену.

12

Лицо, готовящееся к пострижению в монахи.