Беглая монахиня - Ванденберг Филипп - Страница 82

Магдалена задумчиво кивнула.

— Таким образом, — произнесла она, — собор императора Генриха — идеальное место для сокрытия сокровищ. Аббат Тритемий, наверное, точно знал, почему следовало спрятать «Книги Премудрости именно здесь, а не в другом месте. Трудно себе представить, что кто-то отважится хранить книги такого нечестивого, даже еретического содержания в священных стенах Божьего дома, — это все равно что, например, сделать золото или сварить чудодейственный эликсир.

Пока она говорила, устремив взгляд на острие северо-восточной башни, изнутри отворились Благодатные врата. Из них вышел старик в зелено-красной сутане и зажмурился на солнце, прорезавшем туман первыми робкими лучами. Поднимающаяся вверх Соборная площадь была пустынной.

Здесь пока еще царил мирный покой. Только со старого епископского двора доносился собачий лай.

— Вы приезжие? — крикнул с верхней площадки соборной лестницы облаченный в свою необычную униформу старик.

Венделин помотал головой, ничего не ответив.

— Если вам угодно, я могу провести вас по собору. Я для этого здесь и существую. Это будет стоить вам скромной лепты в кружку для пожертвований!

Магдалена бросила взгляд на Венделина. Проводник появился весьма кстати. Напрасно она задавалась вопросом, как именно им предстояло искать книги. Выстукивать стены в поисках полого помещения? Это представлялось столь же бессмысленным, как поиски жемчужины на дне Регниц. Свинопас высказывал предположение, что Тритемий мог выбрать тайник с символическим значением или закодировать каким-нибудь иным способом. В этом смысле проводник мог оказать им неоценимую услугу.

После того как Венделин бросил монетку в кружку у входа в Благодатные врата, старик начал свои объяснения. При этом он перешел на своеобразный монотонный речитатив, по тональности мало чем отличавшийся от хоровых песнопений цистерцианцев Эбербаха.

Магдалена и Венделин с интересом приняли к сведению, что воздвигнутый пятьсот лет тому назад собор императора Генриха уже дважды сгорал и снова возводился, последний раз это случилось триста лет тому назад стараниями епископа Экберта. На протяжении строительных работ, длившихся столетиями, вкусы, образ мыслей и потребности строителей менялись. Возникшее в результате сооружение поражало совершенно разными архитектурными стилями и несло на себе печать таинственности. Таинственным собор был, потому что во время долгого строительства значение и символика многочисленных скульптур и рельефов утрачивались, что иногда было очень досадно. Так, например, никто не мог объяснить,

почему на Страшном суде над Княжеским порталом, где по правую руку Господа сидели блаженные, а по левую проклятые, среди проклятых явно находились король, епископ и — с нами Бог! — даже Папа, причем последнего благодаря тиаре ни с кем нельзя было спутать.

Самой большой загадкой, впрочем, был бамбергский всадник, конная статуя, вытесанная из камня приблизительно в натуральную величину. Вряд ли кто-нибудь из жителей знал, откуда взялась эта скульптура и кого она изображала. Ее происхождение и значение были просто-напросто забыты. Теперь каменный всадник стоял на консоли и спокойно, почти надменно взирал поверх голов прихожан.

Вне всяких сомнений, собор императора Генриха, которому выпало хранить одну из величайших тайн человечества, сам был сплошной загадкой.

— А вы знаете все или хотя бы основные тайны этого собора? — осторожно поинтересовалась Магдалена у проводника, после того как они услышали от него самое главное.

Старик усмехнулся, смиренно опустил глаза и ответил, покашливая:

— Человеческой жизни не хватит, чтобы познать все созданное человеческими руками в этих стенах. — И не преминул добавить: — Благодарение Богу!

Собор тем временем все больше наполнялся посетителями, это были люди, прибывшие издалека и желающие посмотреть на чудо архитектуры, а также горожане, пришедшие чинно помолиться.

Когда путеводитель попрощался с ними, чтобы заняться другими посетителями, Магдалена схватила его за широкий рукав красно-зеленого одеяния.

— Вы разрешите напоследок задать вам один вопрос?

Свинопас невольно взмахнул рукой, призывая ее к сдержанности. Один неверный вопрос мог выдать их особый интерес к собору.

— Может ли быть так, — продолжила она, — что в этом загадочном строении еще скрыты тайны, о которых мы не имеем ни малейшего представления?

Старик высвободился из рук Магдалены и повернул к ним голову. Не останавливаясь, сказал приглушенным голосом, словно не желая быть услышанным:

— Это не только может быть, дева, это так и есть! И пусть так и будет.

Магдалена и Венделин обменялись долгими взглядами. Никто из них не понял, что имел в виду старик.

Пытаясь обнаружить хоть какой-то намек на «Книги Премудрости», они целый день, до самого вечера, провели в соборе. Подробно осмотрели каждую усыпальницу, каждую скульптуру, каждое надгробие. Прошлое оживало и представало перед ними в своем запутанном многообразии.

Порой Магдалена чувствовала себя под прицелом глаз клириков соборного капитула, которые ходили за ними по пятам, пытаясь ухватить обрывки фраз. Стоило одному отойти, как на его месте тут же оказывался другой.

Поначалу Магдалена сомневалась, не плод ли это ее фантазии, но в течение дня все больше убеждалась, что слежка действительно велась. Она потянула Венделина за собой на улицу.

— Что с тобой? — удивился Свинопас, не заметивший тайных наблюдений в соборе.

— Ты что, не обратил внимания, что за нами постоянно следили и нас подслушивали? — с упреком спросила Магдалена.

Свинопас попробовал успокоить подругу:

— Я прекрасно понимаю твое смятение. Я бы покривил душой, если бы сказал, что поиски запрещенных книг оставляют меня равнодушным. Когда мы стояли около усыпальницы императора Генриха и его жены Кунигунды работы Тильмана Рименшнайдера, у меня сердце колотилось, как сумасшедшее. Я подумал: «Уж если Рименшнайдер умудрился запечатлеть в скромной эпитафии Тритемия такие секре-

ты, что он мог оставить в усыпальнице императора?» Почему же мы не спросили об этом Рименшнайдера?

Магдалена покачала головой.

— Не стоит сейчас впадать в заблуждение и предполагать, что Рименшнайдер зашифровал что-то в каждом своем творении.

Венделин кивнул.

Соборная площадь опустела. Наступила тишина. Пока Магдалена и Венделин с наслаждением втягивали в себя прохладный воздух, уже напоминавший о скорой осени, и почти шепотом обсуждали, как им действовать дальше, с лязгом захлопнулась металлическая дверь Благодатных врат.

— А что, если мы на следующую ночь останемся в соборе и дадим себя запереть? — спросила Магдалена, устремив взгляд на вход.

Свинопас задумался.

— Раз уж мы сегодня привлекли к себе внимание, — продолжила Магдалена, — то завтра и подавно все нас заметят. В крипте под собором в самом разгаре строительные работы. Там есть масса возможностей спрятаться.

— Смелая ты женщина! — восхитился Свинопас. — Одна — ночью! — в храме с мертвым императором, пятью дюжинами усопших епископов и соборных каноников, а еще в придачу груз пяти веков истории! Твое решение вызывает у меня уважение. Ты действительно хочешь это сделать?

— Иначе я бы этого не предлагала. Воскрешение из мертвых состоится лишь в день Страшного суда, и пока не наблюдается никаких признаков, что это грозит нам опасностью. — Магдалена не смогла сдержать усмешки.

Глава 22

На следующий день Магдалена и Венделин незадолго до закрытия собора юркнули в его недра. Незамеченными проникли в крипту, откуда уже ушли каменотесы, закончившие работу, и устроились за стеной из штабеля песчаника, который использовался для реставрации лестницы. Все помещение было погружено во мрак. Через высоко расположенные окна в форме полумесяца свет почти не просачивался. К тому же день был на исходе.