Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 102

— Иногда этого недостаточно, Костя. — Тряхнув головой, упорно отказывалась она принять его аргументы, еще не придя в себя после предыдущего выяснения отношений, и уже погруженная в пучину нового. — А я не могу, просто не могу, понимаешь?

Он твердо посмотрел ей в глаза.

— У нас будут дети, Карина. — Тем же неторопливым и основательным тоном, произнес Константин, будто старался заменить ее страх, вкладывая, приучая ее к этой мысли.

Карина только сильнее сжалась.

— Так. — Костя вздохнул. — А если мы попробуем заключить сделку? — С улыбкой предложил он, устроив свой подбородок на ее щеке. — Что ты хочешь взамен? Назови любую цену, что угодно…

Карина покачала головой.

— Ты меня слышишь, вообще?

— Слышу. — Ничуть не смутился Константин. — И пытаюсь найти компромисс, а ты упорствуешь.

— Я не упорствую! — Возмутилась она. — Я просто не могу и не хочу детей. Что тебе непонятно?!

Но Соболев продолжал смотреть на нее спокойными глазами, полными ожидания. Он уже все решил. Это было видно невооруженным взглядом. И ее согласие или нет, ничего уже не значило.

Мать его, так! Но Карина почти не сомневалась, что за пару дней он и ее сумеет убедить, что все может быть только так, и никак иначе.

Это ее разозлило.

— Хорошо! Хочешь цену? Давай! — Она все-таки вскочила с его колен и застыла в проходе, смерив Константина гневным взглядом. — Что там дарят за наследников?! Драгоценности? Хочу ювелирный завод. Столичный. Тот, который принадлежит Картову!

Едва не топнув ногой в порыве сильной и совсем по-детски чистой злобе, потребовала она, прекрасно зная, что Дима не продаст этот завод ни за что в жизни. Никому, так как, в свое время немало «повоевал», чтобы заполучить такой лакомый кусочек. Тем более не отдаст ей. Тем более — теперь.

Однако Константина ее требование ничуть не смутило. Наоборот, он, казалось, расслабился. Хотя, она не стала бы утверждать, но все же, мелькнуло что-то такое в глазах Соболева. Стальное и жесткое. Холодное. Но в следующую же секунду он ласково посмотрел прямо ей в глаза и улыбнулся еще шире.

— Договорились.

Костя поднялся следом за ней.

— Я даю тебе слово, что документы, передающие право собственности на этот завод, на имя Карины Соболевой, — может ей и показалось, но Константин явно с удовольствием назвал ее именно так. — Ты получишь сразу после рождения нашего ребенка. — Посмеиваясь, пообещал он. — Так что теперь — дело за тобой. Или, за нами. — Так же весело, уточнил Константин. — А пока, предлагаю поесть, потому, как за ужином ты к еде почти не прикоснулась.

— Нет! Я не согласна! — Еще не поняв как, но осознавая, что сдает позиции, и он слишком уверен в себе, возмутилась Карина.

— Не волнуйся, хорошая моя. — Костя погладил ее по щеке и, наклонившись, поцеловал в губы. — Я же не требую, чтобы ты сегодня же родила мне наследника.

Это он ее так думает успокоить?!

Карина уже открыла рот, чтобы продолжить спор, но Соболев вновь завладел ее губами.

— Не спорь. — Оторвавшись, велел он. — Я понимаю твой страх, и не пытаюсь поломать тебя. Но ты же смогла ко мне привыкнуть, хотя, наверное, не считала такое возможным еще пару месяцев назад? Значит, мы сумеем приучить тебя и к этой мысли. — Он нежно обхватил ее скулы ладонями. — Я тебя прошу — просто попробуй поверить, что это, возможно, не так страшно. Ради меня.

Он смотрел на нее так, что при всем страхе и панике, которые никуда не делись, Карина ничего не смогла возразить и сказать. Нет, не согласилась, но промолчала, не зная, сможет ли отказать человеку, который пару часов назад заявил, что любит ее. Более того, тому, который дал ей это ощутить и понять. Убедил поверить.

Перелет еще с одной пересадкой, пусть и прошедший с максимально возможным комфортом, вымотал ее окончательно. Хотя, не будь Карина настолько закаленная жизнью, упала бы с ног еще в Киеве, наверное, со всеми этими выяснениями и потрясениями-то. Но были в этом сумасшедшем «путешествии» и забавные моменты. Она впервые увидела, как Константин сдерживал себя и не курил во время перелетов. И потом было довольно забавно наблюдать, как он прикуривает, едва ступает на землю, с видимым удовольствием затягиваясь сигаретой. На ее вялый интерес, с чего это он вдруг стал обращать внимание на запреты, Костя, «по секрету», признал, что самолеты — единственное место, где ему привели действительно убедительные доводы в пользу временного отказа от курения. Поскольку он не хотел бы послужить причиной пожара и падения самолета только от того, что не смог управлять своей привычкой.

В аэропорту их ждал горячий, жаркий и душный полдень, совершенно непривычный, после холодной родной ранней весны. Константин, видимо поняв, что Карина засыпает на ходу, быстро организовал их посадку на гидросамолет вместе с одним из охранников, прилетевших тем же рейсом. Остальные парни были оставлены разбираться с багажом. По правде сказать, Карина уже не различала ни пути, ни видов за окном. Мозг, однозначно, перегруженный событиями последних двенадцати часов, впал то ли в транс, то ли в ступор. Даже роскошный вид виллы не пробудил у нее внутри никакого отклика, ни как у дизайнера, ни просто, как у любующегося человека. Оставив Константина что-то решать с имеющимся персоналом, Карина по-английски попросила провести ее в спальню и, едва там оказавшись, сбросила на пол брюки и блузу, упала на кровать, буквально отключившись.

В следующий раз она открыла глаза через сутки, судя по всему. Во всяком случае, высокие окна заливало не менее яркое солнце, чем накануне. В первую пару секунду, она с недоумением рассматривала высокие потолки и гладко оштукатуренные бело-голубые стены. Перевела глаза на изразцы такого же оттенка, украшающие эти стены какой-то мудреной мозаикой. А потом — вспомнила, как очутилась в этой огромной комнате, с открытой балконной дверью и тонкими, развевающимися на легком сквозняке, газовыми занавесками. Они на Мальдивах. И этот тихий, мерный шум, влетающий через открытую дверь, видимо, шелест волн океана.

Удивившись, но больше по привычке, что позволила себе настолько расслабиться, ничего не выяснив ни о том, где она, ни что, вообще, им предстоит, Карина села в огромной кровати с четырьмя невысокими столбиками по углам. Помассировала лицо, пытаясь избавиться от остатков глубокого сна, и посмотрела на Константина, продолжающего спать рядом. Хотя, он не то, чтобы спал. Стоило Карине сесть, как Костя открыл глаза, обвел внимательным взглядом комнату, сфокусировался на ней. И, довольно усмехнувшись, вновь откинулся на подушку, закинув руки за голову, видимо, собираясь спать дальше.

А на Карину, так четко и неотвратно, будто камнепадом сверху, обрушилось, наконец, в полной мере то, что он этот мужчина сказал накануне.

Ее муж.

В разуме пронеслась вереница знакомых с юности выражений, но Карина оказалась слишком ошеломлена своим пониманием, даже чтоб выругаться.

— Это правда?

Как-то жалобно спросила она, подозревая, что это все вполне могло ей присниться.

Костя лениво приоткрыл один глаз, но посмотрел на нее очень цепко.

— Правда. — Вновь усмехнувшись, подтвердил он, не уточняя.

— Господи. — Карина схватилась за голову. — Господи.

Почему-то, признать это правдой сейчас, когда уже не спишешь на шок, недоумение и недоверие, было не менее трудно.

Константин открыл уже оба глаза и, кажется, развеселился больше прежнего.

— Так, чувствую, в ближайшее время мы каждое утро будем начинать вот с этого. — Он поднялся с подушки и обхватил ее лицо ладонями, заставив смотреть глаза в глаза. — Ты — моя жена. Никто из нас не сошел с ума. Разводиться мы не будем. И, да, у нас будут дети.

Кажется, он издевается над ней. Весело, по-доброму, и все-таки…

— Нет, ты, все же, точно ненормальный, Соболев. — Выдохнула Карина, не пытаясь освободиться из теплых ладоней.

— Грешно сомневаться в уме мужа, Соболева. — Продолжил поддевать он и крепко поцеловал Карину в губы.