Кофе в постель (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 60

Может он и являлся эгоистичной сволочью, но больше всего в этот момент Слава хотел бы остаться здесь.

В этой постели. С этой женщиной.

И разбудить ее через несколько часов поцелуем, только для того, чтобы опять заняться любовью.

Но, вместо этого, Святослав, стараясь двигаться совершенно бесшумно, что (разрази его гром!), было весьма и весьма тяжело, выбрался из-под одеяла.

Спустив ноги на пол, он обернулся, чтобы еще раз посмотреть на Наташу.

Она продолжала спать.

Но теперь ее лицо не казалось уже таким умиротворенным, а тонкие брови хмурились. Пальцы Наташи сжались в кулаки, будто в попытке ухватить, удержать то, чего ее лишали.

— Слава? — пробормотала она во сне.

Он напряженно замер. Даже дышать перестал. Но Наташа спала.

Слава наклонился к ней, прижался лбом к виску Наты и тихо-тихо вдохнул, наслаждаясь запахом любимой.

— Все хорошо, солнышко, — то ли сказал, то ли подумал он. — Спи.

Не открывая глаз, Наташа облегченно вздохнула, словно бы этот эфемерный шепот успокоил ее, и морщинка, залегшая до этого меж тонких бровей — разгладилась.

Прекрасно, ему стоило убираться, пока она спала. Потому что если Ната проснется, если посмотрит на него своими синющими глазами…

Он пропадет. Впрочем, разве Слава еще не пропал?

Святослав прикрыл собственные веки и заставил себя отстраниться от нее.

Да, сейчас он должен уйти.

Потому что не собирался оставаться в жизни Наты с неопределенностью и «дамокловым мечом» балансирующим над его шеей. Или ногами, если уж уточнять.

Святослав дал себе сутки для принятия решения. Последние сутки без нее. А потом…

Впрочем, всему свое время.

Но перед этим он собирался сделать еще кое-что.

За следующие полчаса Святослав мысленно вспомнил весь арсенал матерных выражений, которые приобрел за свою жизнь. Окончательно испортил свою рубашку, которую, впрочем, практически не жалел, и трижды опек язык.

Но кто обращает внимание на такие мелочи?

Самым удивительным Славе показалось то, что Наташа так и не проснулась, пока он шебуршал в ее квартире. И за это Святослав благодарил и ее звезду, и просто судьбу. Правда, скорее всего, сказалась усталость Наташи за последние дни.

В последний раз заглянув в спальню, убеждаясь, что все нормально, Слава посмотрел на свой пиджак, в который вчера утром укутал Нату в том проулке.

Подумал пару секунд, но потом так и оставил его на спинке стула.

Наклонившись к спящей Нате, Слава пальцем пригладил тонкую прядку, завитком лежащую во впадинке ее шеи.

А потом, резко прервав контакт, сжал руку в кулак и быстро вышел из комнаты, подбирая по коридору свои вещи.

Он ушел из ее квартиры в половине седьмого, осторожно прикрыв двери и закрыв замок запасным ключом, который висел на одном из дальних крючков вешалки в коридоре.

Теперь, зная, что Наташа в безопасности, Слава мог спокойно подумать о том, что следует сделать в первую очередь.

Пешком спустившись на первый этаж, Святослав наконец-то вызвал такси, чем грозился всем вокруг с прошлого вечера.

Она знала, что его нет — едва проснулась.

Еще не открыв глаза, только переступив в сознании тонкую грань между сном и реальностью, Наташа поняла, что Святослав ушел.

Она не смогла бы объяснить, как именно догадалась об этом. Просто знала. Потому что и воздух без него казался ей другим. В нем не хватало кислорода для дыхания.

Заставив себя сесть в кровати, Ната тяжело вздохнула и, наконец-то, открыла глаза, глядя на подушку, на которой он спал. Обычно гладкая поверхность наволочки — была примята.

Она протянула руку и легко провела по складочкам ткани пальцами.

Этот мужчина ее доконает.

Или она сама, не выдержит, и убьет его, чтобы не мучиться.

Глупо, конечно, даже думать о таком, но, Господи! Ну почему? Почему он опять ушел?!

Наташа выдохнула и уткнулась лицом в его подушку, пытаясь ухватиться за нечто призрачное, что он мог бы оставить в ее постели после себя. Хоть аромат. И была вознаграждена за свою надежду, ощутив легкий запах одеколона Славы, который доказывал Наташе, что все, случившееся вчера — оказалось настоящим.

По крайней мере, она знает, что ей это не приснилось. А дальше…, что ж, дальше она решит, что делать.

Закрыв глаза, Ната потерлась щекой о наволочку, вспоминая, как ночью, в полудреме, ощущала себя такой счастливой в кольце его рук. Как прикасалась щекой к коже Славы.

Нет, черт возьми! Этот мужчина садист. Определенно.

Разве можно ее так мучить? Дарить такую ночь, признаваться в любви (а Наташа решила именно так расценить ту фразу о галстуке), и потом — бесследно исчезнуть утром.

«Наверное, она сама виновата», с кривой улыбкой Наташа еще раз вдохнула его запах, «нечего было просить так мало и ограничивать желание одной ночью. Стоило сразу требовать всю жизнь».

Хмыкнув, она перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Черт, Наташа была человеком. Простым человеком, хоть и с деревенскими ведьмами в роду. И ей было больно.

Обидно до чертиков.

Хотелось закричать, завизжать так, чтоб даже соседи услышали. И очень сильно хотелось кое-кого поколотить.

Сколько можно издеваться над ней, испытывая на прочность ее веру в него и в их чувства?!

В раздражении Ната ударила кулаком по матрасу, пытаясь хоть так дать выход всему, что накапливалось, закручивалось тугой пружиной внутри.

В голове, опять, пусть она и пыталась отогнать их, появились неуместные, казалось бы, решенные и сотню раз обдуманные уже вопросы.

Разве можно было сомневаться в том, что она небезразлична ему? Ведь не остался бы Святослав вчера, если бы Наташа не имела значения. Не говорил бы всего того. Не обнимал бы так, и не держал бы в своих руках почти всю ночь. А она точно знала, что Слава обнимал ее — несколько раз просыпалась в его объятиях.

И все же, подобно подругам, над которыми так часто смеялась и подшучивала, Наташа не могла снова и снова не задаваться вопросом «а правильно ли она все поняла?».

— Пффф, — решив, что самоедство, тем более спросонья, не доведет ее до добра, Ната заново села в кровати, постаравшись задвинуть все свои страхи и обиду подальше.

Для начала, она выпьет кофе.

И только потом, после второй или третьей чашки, определиться, сможет ли простить его, или, все-таки, прибьет при первой же встречи. А может, позвонить, пожаловаться Деньке?

Такой вариант показался довольно заманчивым.

Впрочем, она знала, что никогда не поступит настолько мелочно.

Однако было довольно не просто заставлять себя спокойно сидеть. Даже уговорить себя попробовать найти ему оправдание удавалось с огромным трудом.

Черт, это оказалось настолько сложно, что Ната часто-часто моргала, не давая слезам обиды и разочарования сорваться с ресниц.

Но она всегда считала себя разумным человеком, стремящимся понять каждого. И не раз уговаривала подруг поставить себя на место тех, кого они обвиняли. Она никогда не спешила определять виновных безусловно, стараясь докопаться до сути поступка человека.

А значит, ей и самой стоит последовать такому совету и попытаться разобраться в том, почему Святослав, раз за разом, причиняет ей боль своими действиями.

Но и над этим она начнет размышлять после.

Повернувшись, Наташа опустила ноги с постели и обвела глазами комнату. Взгляд задержался на тумбочке с ее стороны.

Задохнувшись от внезапно образовавшегося в горле комка, который не давал сделать вдох, она поняла, что не удержалась, и все-таки расплакалась. И причем, наверняка, улыбаясь при этом самым глупым образом.

На полированной, темно-горчичного цвета, поверхности тумбочки, стояла ее чашка, до краев наполненная кофе…

Ей никто, никогда в жизни, не делал кофе в постель.

Мама и Денька — не в счет. Это же совершенно другое, родственники.