Дело о взбесившемся враче - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 40

— Марина Борисовна, извините, пожалуйста, а можно мне заглянуть в словарь иностранных слов?

На этот раз жажду знаний не терпелось утолить Нонне Железняк. Я воспользовалась паузой и предложила посетительнице кофе. Мне не терпелось услышать продолжение рассказа и задать Юлии Львовне кое-какие вопросы.

— Дело в том, что на счете в «Кредит-Простор-банке» и у меня лежала крупная сумма. Когда-то эти деньги предназначались для финансирования предвыборной кампании одного кандидата в депутаты. Но в результате счастливого стечения обстоятельств достались мне.

Транжирить их я не собиралась. Я была солидарна с Юлией Львовной в стремлении обеспечить будущее детей. Об их настоящем пока неплохо заботился Роман Игоревич Агеев — их законный отец. Но кто знает, что может случиться, если моему седеющему на глазах супругу бес захочет пощекотать ребро.

Случиться может всякое, например, развод. А я за двадцать пять лет супружеской жизни уже забыла свою девичью фамилию.

— Вы, может быть, знаете, — продолжила Юлия Львовна, проводив глазами Нонну, — что для того, чтобы снять деньги со счета, мало выкрасть кредитную карточку, нужно еще знать шифр — определенный набор цифр. Так вот, кроме меня его не знал никто. А деньги — фьють… испарились.

Юлия Львовна вдруг рассмеялась нервным, истерическим смехом. Спустя несколько мгновений она пришла в себя.

— Это он обокрал меня! Этот подонок! — Лицо Юлии Львовны исказила гримаса ненависти. — Скажите, Обнорский и его люди смогут мне помочь?

Я заплачу. Мы можем договориться на процент от суммы, если вы поможете мне ее вернуть.

— Марина Борисовна, мне бы отксерить полстранички…

Ну надо же, даже Лукошкина явилась удовлетворить отнюдь не профессиональное любопытство. Пока Аня возилась у аппарата, моя собеседница молчала, сосредоточенно пережевывая печенье, которое я предложила ей к кофе.

— Мы постараемся вам помочь, Юлия Львовна. Хотя, не переговорив с Андреем Викторовичем, я не могу вас обнадежить. Оставьте мне, пожалуйста, ваши координаты. Я обещаю в ближайшее время сообщить о решении, которое примет руководство нашего Агентства. Да, если мы возьмемся за это дело, вам не придется ничего платить. Мы не берем денег с частных лиц.

Юлия Львовна взяла предложенную мной бумагу и ручку и, чуть помедлив, написала два номера телефона.

— Домашний и сотовый, — пояснила она.

— Если вас не затруднит, — вовремя спохватилась я, — напишите, пожалуйста, данные вашего мужа. Бывшего мужа, — поправилась я. — Фамилию, имя, отчество, год рождения, место работы, словом, все, что знаете. Это облегчит работу нашим расследователям.

Юлия Львовна снова склонилась над столом. Тонкие бледные пальцы, державшие ручку почти вертикально, были унизаны кольцами с весьма внушительными камушками. "Наверняка подарки «этого подонка», — подумала я. — Интересно, какая все-таки сумма исчезла с банковского счета Юлии Львовны?

Нет, конечно, это не принципиально важный вопрос, а чисто женское любопытство". Именно для удовлетворения одного из основных инстинктов настоящей женщины я, проводив посетительницу, как бы невзначай поинтересовалась ее паспортными данными у охранника Гены. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что гражданка Ларионова всего на три года моложе меня. А не на десять, как показалось мне при непосредственном общении с ней. Недоумение и досада грозили вот-вот затмить чувство искренней симпатии к Юлии Львовне.

В кабинете архивно-аналитического отдела уже кипели нешуточные страсти.

Все «ходоки», тянувшиеся во время моей встречи с Ларионовой к сокрытым в словарях тайнам, теперь перемывали косточки, пальто и перчатки Юлии Львовны и гадали о цели ее визита в Агентство журналистских расследований. Увидев меня, девицы умолкли и замерли в ожидании сенсации. Я обвела собравшихся интригующим взглядом.

— Как вы думаете, сколько ей лет?

— Минимум сорок два, — не задумываясь ответила Света Завгородняя.

— Откуда ты знаешь? — Я недоверчиво оглядела ясновидящую.

— Это же элементарно, Марина Борисовна. Если отогнуть милой даме ушки, можно увидеть шрамы, оставленные скальпелем пластического хирурга.

Вполне возможно, его звали Лазарь Моисеевич Гольцикер.

Теперь уже не я одна в недоумении смотрела на Свету.

— Боже мой! — всплеснула руками Завгородняя. — Что вы на меня так уставились? Просто Лазарь Моисеевич однажды оказал мне неоценимую услугу…

— Вот эту? — Горностаева оттянула на груди безразмерную хламиду.

— Не надейся, — фыркнула Светка. — Сколько можно повторять, что здесь у меня все свое и настоящее.

— Если не здесь, то где? — не унималась Горностаева.

— Тебе бы, Валя, в танке города брать. — Светка закатила глаза, да так, что я испугалась, не придется ли снова Лазарю Моисеевичу оказывать ей «неоценимую услугу». Но через пару секунд Светкины глаза вернулись на привычную орбиту.

— Короче, отрезала Завгородняя, — Лазарь Моисеевич просветил меня по некоторым вопросам пластической хирурги. Зуб даю, эта дама недавно делала подтяжку. Да у нее еще и глаза как следует не открываются! Ну ладно, девчонки, мне пора, — спохватилась Светка, — а то Лукошкина совсем озверела. Пятый раз заставляет меня текст переписывать, все никак не может визу свою драгоценную поставить.

— Так тебе и надо, — мстительно сказала Горностаева. — Не будешь перед Обнорским по десять раз на дню в позе пьющего оленя красоваться.

— Я? Да очень надо, — надулась Завгородняя. — Если хочешь знать, Обнорский вообще не в моем вкусе. И Лукошкина его второй год динамит, у нее сейчас новая фишка — виртуальный роман.

По— моему, он ей на фиг не нужен.

— Лукошкиной? Конечно, не нужен, — резонно заметила я. — Она же умная.

Сенсационное открытие Завгородней вернуло мне душевное спокойствие, и последующие два часа я проблуждала на интернетовских сайтах, информирующих о последних достижениях отечественной пластической хирургии в области омоложения. «Что ж, еще не все потеряно, — подумала я, — у меня еще есть шанс, грех было бы им не воспользоваться».

Уже собираясь домой, я вспомнила, что до сих пор не отнесла в отдел оперативной информации Каширину данные о муже Юлии Львовны. Зная имя, отчество, фамилию и год рождения, наши оперативники могли составить на него полное досье.

— Диктуйте, — кивнул Родион, выведя на экран окно Центральной адресной базы.

Я впервые за весь день опустила взгляд на листок, оставленный Юлией Львовной, и обомлела.

«Вадим Германович Батманов…» — старательно вывела черным по белому госпожа Ларионова. Имя этого человека было мне хорошо известно.

— …Батманов?! Вадим Германович… — орал в телефонную трубку муж. — Фамилия, как у педераста! Адрес! Как еще не узнал? Я тебе за что деньги плачу?

За все годы совместной жизни ни разу я не видела мужа в таком остервенении. А создала ему столь «приподнятое» настроение наша пятнадцатилетняя дочь Маша.

Подростковая глупость и проклюнувшиеся задатки папочкиного авантюризма едва не довели ее до беды, меня до инфаркта, а главу семьи до скамьи подсудимых. В тот злополучный день наша Маша пришла домой из гимназии в сопровождении участкового.

— Криворучко Анатолий Степанович, — зычно представился страж порядка.

Романа дома не было. Мне первой суждено было увидеть нашу растерзанную девочку. Сначала ее заслонял своим телом Криворучко. Таким образом он выполнял данное нашей дочери честное слово, что спасет ее от родительского гнева. В противном случае Машка отказывалась идти домой и согласна была ночевать в отделении милиции.

— Успокойтесь, мамаша, с вашей дочерью ничего страшного не случилось! — с порога рявкнул участковый.

В ту же секунду, увидев выражение моего лица, он отскочил в сторону и вжался в соседскую дверь.