Выдумщик (Сочинитель-2) - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 48

«Значит, Милу все-таки ищут… Ничего не скажешь, умеет этот Череп головой работать… Черепом точнее… Веселенькие каламбурчики… Но почему же Милка не звонит? Мы же с ней договаривались… Случилось что-нибудь?… А что могло случиться? Самое страшное — это если бы ее нашли здесь… А ее здесь ищут — значит не нашли… Блин, договаривались же — как устроится — сразу звонит… Может, устроиться никак не может? Это за целый месяц-то? А если в дороге что приключилось? Все-таки — совсем еще девчонка, с такой суммой денег… Но не дура же она, в конце-то концов, не стала же пачками „светить“? Дура не дура, а с бабами — никогда наперед не угадаешь, что им в голову взбредет… Вроде, все разжуешь досконально, в рот положишь, только сглотни — нет, обязательно что-нибудь выдумают, чтобы „как лучше было“! А начинаешь объяснять, что, мол, не надо „как лучше“, надо „как положено“ — тут же на тебя же и обижаются…»

Остановившись на перекрестке, Обнорский заставил себя переключиться с мыслей о Людмиле на другие проблемы — их хватало, а Мила — тут, как говорится, гадай не гадай… Родителей Андрей попросил еще неделю назад уехать в глухую деревню в Вологодской области, где они еще в горбачевское время купили дом-развалюху — отец все понял правильно, сумел как-то спокойно убедить в необходимости отъезда и мать… Младший брат Обнорского был курсантом военного училища и сидел на «казарме» — туда тоже добраться будет нелегко, все-таки военная система… К братишке, правда, Андрей на всякий случай специально заезжал — проинструктировал, чтобы сидел и не высовывался, и ни к каким незнакомым посетителям не выходил, что бы они там ни говорили, какие «экстренные» известия не хотели сообщить…

Обнорский надеялся, что «напряжение» продержится еще месяц-два, а потом наступит развязка… Должна, по крайней мере, наступить… Хотя — планируешь одно, а получается — совсем другое… В этой чертовой истории с «Абсолютом» все почему-то шло вроде бы и в предугаданном направлении, но, вместе с тем, как-то не так, потому что каждый норовил сымпровизировать, и все — абсолютно все — постоянно ошибались, иллюстрируя поговорку насчет гладкости бумаги и коварности реальных жизненных оврагов… Андрей чувствовал, что он и сам наделал немало ошибок. Одна из них, конечно, это его звонок Назарову… Зачем он тогда все же позвонил? Ведь вполне можно было обойтись и без этого… Хотел подвигнуть майора на непонятно какие действия, чтобы еще больше «замутить бодягу»? Или… Или он все-таки пытался подбросить Назарову шанс? Вот и подбросил…

Андрей резко затормозил у крыльца своего дома, выскочил из машины, огляделся… Вокруг все было спокойно, прохожих не наблюдалось вообще, только у самого крыльца суетилась с большой детской коляской (в таких близняшек обычно укладывают) какая-то молоденькая совсем мамаша — смешная такая, в мини-юбке, на каблуках, с двумя косичками, задорно торчавшими в разные стороны.

«Это откуда же в нашем тупичке чудо такое появилось?» — подумал Обнорский, невольно улыбаясь. Впрочем, удивляться было нечему — Андрей хоть и жил в своем доме уже давным-давно, но соседей знал плохо. Раньше, когда он еще был военным переводчиком, Обнорский появлялся дома только в отпуска, потом — тоже известная история, работа в газете отнимала все время, Серегин в своей квартире только ночевал… Нет, кое-какие лица в доме, конечно, примелькались, и Андрей со всеми вежливо здоровался, но не знал толком — ни как кого зовут, ни кто чем занимается… Исключение составляли жильцы пяти-шести квартир, не более.

Молодая мамаша, казалось, очень обрадовалась, Обнорскому, она тряхнула косичками и смущенно улыбнулась:

— Ой, вы не поможете мне коляску наверх занести? А то мне одной как-то…

— О чем речь, барышня, — тут же откликнулся Обнорский, всегда готовый помочь женщине, тем более, молодой, симпатичной, длинноногой. — Мы, стало быть, соседи? А я вас раньше почему-то не замечал.

— Я в гости приехала из Новосибирска, — затараторила молодая женщина. — А тетя Лена уговаривает остаться… Мне у вас тут в Питере нравится — красиво, и люди отзывчивые… Только вот гулять с моими мальчишками не очень удобно — все время просить кого-нибудь приходится коляску вниз спустить, а потом наверх поднять… А сегодня мы что-то загулялись — жду-жду, никто в дом не идет. Я уж хотела за тетей Леной бежать…

Она трещала без умолку, помахивая ладошкой. Андрей, хмыкнув, забросил ремень своей сумки за голову и взял коляску обеими руками. Подняться нужно было всего на восемь ступенек — мамаша с косичками суетилась рядом, придерживала коляску, заглядывала Обнорскому в глаза… Когда осталась всего одна ступенька, входная дверь в парадную слегка заскрипела, и женщина вдруг замолчала… Андрей увидел, как в ее глазах мелькнул какой-то огонек, и все понял… Однако среагировать нормально он уже не успел — ему надо было швырнуть коляску в мамашу и прыгать вниз, но Обнорский еще продолжал инстинктивно верить в то, что в коляске действительно дети…

Сильный удар по затылку сбил Андрея с ног — в глазах начался фейерверк, Обнорский дернулся было в сторону, но еще один удар почти «выключил» его. А потом нос и рот закрыла какая-то пахнущая лекарствами тряпка, и «салют» в глазах погас…

«Кретин, — успел подумать о себе Андрей. — Придурок… Опоздал…»

Выскочившие из парадной два высоких крепких парня быстро закинули бесчувственного Серегина в коляску — для этого им пришлось сложить журналиста «гармошкой», уложив его набок. Потом один аккуратно поправил одеяло, и парочка бережно спустила коляску с крыльца. «Мамаша» с косичками сбежала следом.

— Молодец, Жужа! — хрипло сказал один из «папаш». — Все, как по нотам разыграла…

— Сплюнь! — угрюмо посоветовала Жужа. — Не говори «гоп», не получишь в лоб… Надо еще из города выехать.

Обнорский очнулся в полной темноте. Он лежал лицом вниз на плотно утрамбованном земляном полу — холодном, но сухом. Андрей пошевелился, и сразу же в затылке полыхнула боль, заставившая моментально вспомнить все, что произошло на крыльце его дома… Серегин осторожно перевернулся на спину, а потом медленно сел и начал себя ощупывать — руки у него были свободны, ноги тоже. Похоже, похитители не видели нужды связывать журналиста или надевать на него наручники — куда, мол, денется, с подводной-то лодки…

Обнорский закусил губу и чуть было не застонал в голос от досады: «Кретин… Ну, ты и кретин, Андрюша… Надо же было так глупо купиться — на смазливую мордочку, длинные ноги и детскую коляску… Говорили тебе — не пялься слишком сильно на баб, добром это не кончается… М-да… Веселенькое, прямо скажем, местечко… Но как они успели так быстро? Назаров, сволочь, сдал… А говорил, что никого информировать не собирается… Тварь… Надо было мне, мудаку, сразу на Сенную ехать… Да что уж теперь… Как говорил товарищ генерал Сорокин в Южном Йемене — что выросло, то выросло… Спокойно, спокойно… Попали мы с тобой, Андрей Викторович, конечно, круто, но паниковать не надо… Паниковать не надо никогда, паника — штука неконструктивная».

Андрей тихонько массировал левой рукой затылок, пытаясь унять боль, и одновременно разговаривал с самим собой, стараясь успокоиться. И то, и другое получалось плохо — затылок болел так, что шея с трудом поворачивалась, а что касается морального состояния — то оно, пожалуй, было даже хуже физического: страх сбивал сердце с ритма, учащал дыхание и покрывал ладони рук липкой испариной…

«Спокойно, спокойно… Бояться не надо, страх — это именно то, чего сейчас они от тебя, Андрюша, ждут… Они… Хотелось бы знать — кто „они“? Варианта — два, и оба они, надо признать, совсем говенные… Ладно, это мы еще обмозговать успеем… Интересно, где это я? И сколько прошло времени после того, как я помог „мамаше“ колясочку поднести? Когда я подъехал к дому, было около половины десятого…»

Обнорский машинально попытался взглянуть на свои часы (у них циферблат светился в темноте), но часов на руке не было, видимо, те, кто привез его «в гости», посчитали, что время журналисту знать необязательно… А может, просто сами часы им приглянулись… Часы у Серегина и впрямь были отличные — швейцарские, марки «Лонжин», модель «Пятизвездный адмирал», и стоил этот аппарат около тысячи долларов… Сам бы Обнорский, наверное, никогда и не купил себе такую дорогую вещь — ему бы это просто не пришло в голову — «Лонжин» подарила Андрею на Новый Год Катя…