Власов. Два лица генерала - Коняев Николай Михайлович - Страница 76

— Сделав это на глазах у своих солдат…-с сентиментальностью победителя проговорил Линдеман.

— Да, на глазах у моих солдат… Ведь все эти глаза смотрели на меня!-подпустил генеральской слезы Власов. — Я предпочитал, чтобы они смотрели мне в лицо, а не в уходящую спину. Если бы я их покинул, я бы чувствовал все эти взгляды на себе всю свою жизнь… [270]

Иронизировать тут легко, но вспоминаешь рассказ связиста Никонова, который, шатаясь от голода, без патронов, ходил в атаки, который воровал у немцев телефонный кабель, и станет понятно, что с такими воспоминаниями жить нельзя.

И в каком-то смысле придуманный генералом Власовым самолет, который якобы послали за ним, правдивее беспросветной, бесчеловечной бессмысленности, что окружала Власова весною 1942 года.

И вот что удивительно.

Три года спустя Власов поступает так же, как, по его рассказу, поступил он летом 1942 года…

Чем ближе к концу стремилась жизненная дорога Власова, тем чаще, тем навязчивее становилось в нем стремление доказать, что он не предатель.

Он объяснял это немецкой журналистке, объяснял случайно попавшей в его постель девушке — «остовке». Объяснял своим будущим биографам…

Сергей Фрёлих вспоминает, что незадолго до пленения Власов попросил его в замке Шлиссельбург: «Опиши, что мы не были изменниками…»

Швейцария в политическом убежище Власову уже отказала.

По свидетельству Фрёлиха, американское командование воспринимало власовцев как «комичную нацистскую воинскую часть, выставленную для последних боев».

Оставался вариант, предложенный начальником отдела безопасности КОНРа, майором Тензоровым — переодевшись, проникнуть на аэродром и лететь в Испанию…

«Вернувшись домой, — рассказывал адъютант Власова капитан Ростислав Антонов, — мы сразу переоделись в штатское… через час все было готово… Машина, одежда для Власова и все другое…»

Но Власову не понадобились ни машина, ни одежда…

— Что это за маскарад?-кивнув на сверток, спросил он.

Когда Антонов рассказал о плане Тензорова, Власов покачал головой.

— Надо ждать ответа относительно всех войск РОА,-сказал он.

Спасаться, оставив на произвол судьбы РОА, Власов посчитал для себя неприемлемым.

Он не бросил 2-ю Ударную на Волхове… Не бросил Власов и РОА…

Личное мужество никогда не покидало этого человека, и тут трудно не согласиться с протоиереем Александром Киселевым, который говорил, что каждое человеческое слово в конечном итоге проверяется только [271] делом, и такой проверкою слов генерала Власова и стали наступившие «страстные дни для него и для всего Движения».

О поимке Власова существует несколько версий, которые хотя и кажутся противоречащими друг другу, но только потому, что описывают различные этапы задержания генерала.

Определенно известно, что в Светлую субботу, 12 мая, после полудня колонна покинула замок Шлиссельбург в надежде перейти в американскую зону.

В этот день Власов и был захвачен советскими войсками… Захват его произвел капитан Михаил Иванович Якушев.

Рассказ его, уже в наши дни записанный Павлом Аптекарем, опубликован…

«Утром 15 мая (ошибка! — Н.К.) 1945 года я — командир батальона автоматчиков 162-й танковой бригады, выехал на разведку в зону, контролировавшуюся на тот момент американскими войсками. Дело происходило в Чехословакии, недалеко от деревни Брежи… Американцы относились к нам тогда хорошо, нашу машину пропустили без особых расспросов. Проезжая мимо леса, я заметил группу людей в немецкой форме… Со мной заговорил офицер, оказавшийся командиром батальона 1-й дивизии власовцев капитаном Кучинским.

Я стал агитировать его не сдаваться американцам, а переходить на нашу сторону. После короткого совещания со своими офицерами Кучинский построил батальон и приказал двигаться на территорию, занятую Красной Армией.

Тем временем мы с Кучинским заметили небольшую колонну легковых машин, двигавшихся на запад в сопровождении двух американских «Виллисов». Я спросил: кто это? Кучинский ответил, что это штаб дивизии. Обогнать колонну мы смогли лишь минут через сорок: у власовцев машины были помощнее наших. Развернулись поперек дороги и вынудили остановиться. Из одной машины вылез печально известный генерал Буняченко, командир 1-й дивизии власовцев. Увидев Кучинского, обложил его матом и сказал: «Подлец, уже переметнулся!…»

Кучинский подсказал мне, что вместе со штабом 1-й дивизии часто ездит сам генерал Власов. Я несколько раз прошелся вдоль колонны, агитируя водителей ехать сдаваться Красной Армии. Один из них посоветовал обратить внимание на громадную черную «Шкоду». Подойдя к ней, я увидел в салоне, не считая водителя, одну женщину и двух мужчин. Про женщину я позднее узнал, что она была «фронтовой женой» генерала Власова, один из мужчин оказался начальником контрразведки 1-й дивизии власовцев Михальчуком, другой — личным переводчиком Власова Ресслером. [272]

Я открыл заднюю боковую дверь и вывел переводчика из машины, намереваясь осмотреть салон. В этот момент из-под груды одеял{61}высунулся человек в очках, без погон. На вопрос, кто он такой, ответил: «Генерал Власов». От неожиданности я обратился к нему «товарищ генерал», хотя какой он товарищ…

Власов тоже явно оторопел. Однако вскоре пришел в себя, вылез из автомобиля и, игнорируя меня, направился к американцам — просить их связаться по рации со штабом армии. Вскоре к нашей колонне подъехал еще один «Виллис», где сидели американские офицеры. Я сказал им то же самое, что сказал бы и сейчас кому угодно: генерал Власов нарушил воинскую присягу, поэтому он должен предстать перед нашим судом.

На мое счастье, американцы оказались общевойсковыми офицерами, а не офицерами контрразведки — иначе история могла бы получить совсем иное развитие. Видя, что со стороны американцев сопротивления не будет, я сделал вид, что еду вместе с Власовым назад — в штаб американской дивизии. Сев позади Власова в его «Шкоду», я приказал водителю разворачиваться и гнать вперед. Пока разворачивались остальные машины колонны, мы успели отъехать довольно далеко.

Власов пытался приказывать водителю, куда ехать, но водитель, смекнув, что к чему, уже его не слушал. Генерал почувствовал неладное и на берегу красивого озера, где машина немного сбавила скорость, попытался выскочить на ходу. Однако я успел схватить его за воротник и, приставив пистолет к виску, сказал: «Еще одно движение, и я вас застрелю». После этого он вел себя спокойно…»

Вот такой рассказ…

Все тут очень лихо, как в вестерне, и так же, как в вестерне, весьма неубедительно.

Во— первых, смущает неточность даты. Все документы-донесение генерал-майора Фоминых, протокол, составленный в СМЕРШе, свидетельствуют, что Власов был взят в плен 12 мая.

Смущает так же и стремительность, с которой капитан Кучинский начинает помогать Якушеву. Не очень-то верится и в то, что генерал Буняченко, [273] известный своим взрывным характером, беседует с Кучинским, помогающим Якушеву производить арест, словно на светском рауте.

Но допустим, что так все и было…

А вот допустить, что Кучинский якобы подсказывает Якушеву, что «вместе со штабом 1-й дивизии часто ездит сам генерал Власов», уже никак нельзя, потому что Власов никогда не ездил со штабом 1-й дивизии и, значит, Кучинский сказать такого не мог.

Прокол тут очевидный.

Точно так же Якушев явно недоговаривает, когда рассказывает об осмотре «громадной черной „Шкоды“ Власова. В машине, как утверждает Якушев, находились водитель, переводчик лейтенант Ресслер, начальник контрразведки 1-й дивизии Михальчук, новая „фронтовая жена“ генерала Власова и сам Власов, который зачем-то высунулся из-под груды одеял.

«Я открыл заднюю боковую дверь и вывел переводчика из машины, намереваясь осмотреть салон», — рассказывает Якушев.

Напомним, что, согласно его рассказу, колонна власовцев следовала в сопровождении двух американских «Виллисов» и была остановлена, когда Якушев развернул свою машину поперек дороги и вынудил колонну остановиться, а потом начал, не спросясь у американцев, осматривать ее. Смелость, разумеется, города берет, но и тут что-то явно не сходится. Слишком много для экспромта сил противостоит Якушеву.