О чем рассказали мертвые - Франклин Ариана - Страница 6

— Рисунок в какой-то древнеегипетской гробнице. — Симон сделал ударение на каждом слове. — Цветной хоть?

— Не вижу причин отказываться от задуманного, — сказала она. — Насколько я знаю мужскую анатомию, логично поступить именно так.

Аделия повернулась и решительно зашагала к повозке. Симон бросился следом и остановил женщину.

— А если мы немного разовьем логическое построение, доктор? Вы готовы приступить к операции, возможно, смертельно опасной?..

Салернка быстро кивнула.

— …над прелатом, имеющим влияние. Там ждут его друзья… — Симон Неаполитанский указал во тьму у подножия холма, — и далеко не все они рады нашему вмешательству. Мы чужеземцы, не обладающие в их глазах положением в обществе. — Чтобы продолжить, Симону пришлось преградить Аделии дорогу, потому что она сделала движение в сторону повозки. — Может случиться так, что сподвижники приора Жоффре, следуя собственной логике, повесят нас троих сушиться на веревках. И потому я снова спрашиваю: стоит ли вмешиваться в естественный ход вещей?

— Этот человек умирает, господин Симон.

— Я… — Мансур зажег фонари, свет упал налицо Аделии, и Симон смиренно отступил. — Да, моя Бекки поступила бы так же. — Ребекка была его женой и являлась образцом, на основании которого Симон судил о людском милосердии. — Прошу, доктор.

— Мне понадобится ваша помощь.

Симон покорно опустил голову:

— Я готов. — Он зашагал рядом с ней, вздыхая и бормоча: — Разве разумно нарушать естественный ход вещей? Господи, я только хотел спросить, вот и все.

Мансур подождал, пока Аделия и Симон забрались в повозку, потом оперся о нее спиной и сложил руки на груди — очевидно, он намеревался бодрствовать всю ночь.

А внизу, у дороги, от сгрудившейся вокруг костра компании отделилась рослая фигура. Казалось, человек отошел по нужде. Сделавшись невидимым в темноте, он пересек дорогу, с удивительной для его комплекции ловкостью перескочил канаву и исчез в кустарнике у обочины дороги. Тихо проклиная рвущую плащ ежевику, таинственный мужчина начал карабкаться к площадке, на которой остановилась повозка. Он принюхивался, стараясь уловить запах мулов и определить направление, а временами шел на отблески костра, высматривая их между деревьев.

Человек остановился, прислушиваясь к разговору двух рыцарей, которые застыли на дороге, словно статуи, преграждающие путь к повозке. Металлические полосы, опущенные со шлемов налицо и защищающие нос, делали воинов неотличимыми друг от друга.

Один из рыцарей упомянул о Дикой Охоте.

— …вне всякого сомнения, дьявольское место, — ответил второй крестоносец. — Местные сюда не подходят, и нам не следовало соваться. Лучше каждый день биться с сарацинами.

Человек перекрестился и пошел выше, непонятно как выбирая в темноте путь. Он незамеченным миновал араба — еще одну статую в лунном свете. Наконец достиг места, с которого видел повозку сверху. В свете фонарей она напоминала мерцавший на черном бархате опал.

Он прислушался. Вокруг в подлеске кипела своя, равнодушная к людским заботам жизнь. Над головой пронзительно крикнула вылетевшая на охоту сова.

Внезапно от телеги долетел несвязный говор. Ясный женский голос:

— Лягте на спину, это не больно. Господин Симон, поднимите его одежды.

Резкий голос приора Жоффре:

— Что она там творит?

Увещевания мужчины, которого называли господином Симоном:

— Лягте и закройте глаза, ваше преподобие. Будьте уверены, леди знает, что делает.

Панический возглас приора:

— Ну уж нет! Я стал жертвой ведьмы! Помилуй Бог, эта женщина вынет мою душу!

Снова женский голос, но уже посуровевший, приказной:

— Проклятие, да успокойтесь же! Хотите, чтобы лопнул мочевой пузырь? Держите пенис вверх, господин Симон. Вверх, я сказала, мне нужно раскрыть проход.

Раздался вскрик приора.

— Симон, таз. Таз, быстро. Держите вот так.

Далее следует звук — словно струя бьет в воду бассейна — и стон удовлетворения, какой мужчина издает, занимаясь любовью или освобождая мочевой пузырь от переполняющей его жидкости.

Замерев над площадкой, королевский сборщик податей широко открыл глаза, разинул рот, потом кивнул своим мыслям и начал спускаться с холма.

Слышали ли это рыцари? Скорее всего нет. Они носили под шлемом смягчающие шапочки, которые наверняка заглушали звуки. Кроме того, крестоносцы находились достаточно далеко от повозки. Значит, только он, не считая тех, кто был в повозке, и араба, является обладателем частички загадочного знания.

Возвращаясь тем же путем, которым пришел, мытарь несколько раз был вынужден хорониться во тьме. Удивительно, но даже ночью многие пилигримы бродили по холму.

Он заметил брата Гилберта, который, похоже, тоже хотел выяснить, что происходит в повозке. Затем увидел охотника приора Хью, который то ли интересовался тем же, что и Гилберт, то ли искал звериные норы. А неясная тень, скользнувшая меж деревьев, — не принадлежала ли она женщине? Жена торговца ищет место, чтобы справить нужду? Или это монахиня?

Глава 3

Встающее солнце застало расположившихся у дороги паломников продрогшими и раздраженными. Когда рыцарь подошел к настоятельнице и поинтересовался, как спалось госпоже, та набросилась на него с упреками:

— Сэр Джоселин, где вы были?

— Охранял приора, мадам. Он находился в руках чужеземцев, ему могла потребоваться помощь.

Настоятельнице ответ не понравился.

— Приор Жоффре сам принял решение. Если бы вы не оставили меня беззащитной минувшим вечером, я бы продолжила путешествие. До Кембриджа осталось всего четыре мили. Маленький святой Петр слишком долго ждет раку, в которой упокоятся его останки.

— Вам следовало захватить их с собой в Кентербери, мадам.

Приоресса не просто совершала паломничество в Кентербери — она ездила за ракой, заказанной златокузнецу обители Фомы Бекета год назад. Пока кости нового святого лежали в ее монастыре в скромном гробу. Скоро они упокоятся в драгоценном ларце, отделанном чеканным золотом, и с этой переменой приоресса связывала большие надежды.

— Я захватила с собой чудодейственный сустав от пальца святого, — сварливо возразила настоятельница, — и если бы вера приора Жоффре была достаточно крепка, он бы излечился.

— Матушка, не могли же мы бросить его в руках чужестранцев? — тихо спросила маленькая монахиня.

Сама настоятельница Джоанна сделала бы это не задумываясь. Она любила приора не больше, чем он ее.

— Разве у него нет собственного рыцаря?

— Чтобы стоять на страже всю ночь, требовалось два человека, мадам, — пояснил сэр Джервейз. — Один бдит, второй спит. — Он едва сдерживал раздражение. У обоих рыцарей были воспаленные, покрасневшие глаза, словно они вообще не отдыхали.

— Будто я спала! Всю ночь кто-нибудь вскакивал и ходил туда-сюда. И почему именно ему требуется двойная охрана?

Неприязненные отношения между приором монастыря августинцев в Барнуэлле и приорессой женской обители Святой Радегунды объяснялись тем, что, по мнению матушки Джоанны, приор Жоффре завидовал ее монастырю, где кости нового святого уже начали являть чудеса. Теперь останки поместят в новую, богато украшенную раку, и слухи о реликвии разойдутся, как круги на воде. Паломники повалят валом, пополняя казну обители, и доходы матушки будут расти как на дрожжах. По мнению настоятельницы, приору Жоффре оставалось только кусать локти от досады.

— Мы не станем ждать, пока он полностью оправится. Выезжаем немедленно. — Она оглянулась. — Где Хью с моими собаками? Черт возьми, надеюсь, он не пошел на холм?

Сэр Джоселин отправился на поиски своевольного охотника. Поскольку в своре Хью были и собаки сэра Джервейза, тот решил присоединиться к соратнику.

Приор хорошо поспал ночью и теперь набирался сил. Он сидел на бревне, ел яичницу из закрепленной над костром сковородки и не знал, с чего начать разговор с человеком из Салерно.