Привести в исполнение - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 37

– Здравствуйте, гражданин Идримов. – Быстро подойдя к кровати, Попов положил гвоздики на тумбочку и, наклонившись, запустил руку под подушку, потом под матрац. – Это для порядка, – пояснил он и сел на табуретку. – У Магомета есть интересный ножик, думал – может, и у вас такой имеется…

Сергеев сел на кровать, пружины заскрипели.

– Посмотри, Султан. – Гигант вытащил из внутреннего кармана несколько фотографий и положил больному на грудь. – А потом расскажешь нам, как да что…

Словно загипнотизированный, Идримов взял фотографии. На первой был запечатлен невысокий, начинающий лысеть мужчина, важно облокотившийся на капот черной «Волги». На второй – разбитая «Волга» Идримова, которая сейчас должна была находиться на автотехнической экспертизе. Затем крупно номер кузова и сразу же – совсем другой номер в техпаспорте. На следующем снимке из разрытой ямы выглядывала полуразложившаяся голова человека. Султан отбросил фотографии, и они веером разлетелись по комнате.

– Давай рассказывай, – буднично предложил Сергеев, будто продолжая давно начатый разговор.

У Идримова закружилась голова.

– Ничего не понимаю, ребята, честное слово, – машинально залопотал он.

Какой идиот! Надо было сразу вырезать переднюю панель с номером и заменить, как все нормальные люди делают! Специалисты так вваривают, что шов только экспертиза определит! А он понадеялся, что гаишники под капот не заглядывают, особенно когда в правах четвертной… Может, на экспертизе выплыло? Тогда откуда они знают про Магомета и про нож его знают? И что это за труп? Какое отношение к машине, номерам, аварии имеет труп? Никакого!

– Про что спрашиваете? Может, перепутали меня с кем? – продолжал лопотать он, даже не контролируя автоматически вылетающие слова и не пытаясь придать им хоть какую-то убедительность. Он уже понимал, что это за труп, но не хотел признаться даже самому себе, сознание не впускало кошмарную догадку, она билась где-то глубоко-глубоко, и надо было так и оставить ее внутри, потому что в привычных мыслях и ощущениях ей просто не находилось места!

Еще пять минут назад он думал, что скоро обед и повариха Галя поджарит сочную баранью отбивную и сто пятьдесят отличного коньяка приятно обожгут пищевод и сладко обволокут голову, и можно поспать до вечера, посмотреть футбол, а после отбоя молоденькая медсестра Танечка скорее всего согласится сделать то, к чему он склоняет ее несколько дней.

– У кого купил машину? – резко спросил Сергеев. – Хватит дурака валять!

– Ничего не знаю, на техстанции кузов поменял, а машина моя, собственная…

И ароматная отбивная, и приятно расслабляющий коньяк, и симпатичная Танечка исчезали из ближайших планов, и важно было сохранить их хотя бы на потом – на завтра или, в крайнем случае, на послезавтра. Дело надо улаживать, срочный звонок Ильясу – пусть приезжают, только бы сейчас отстали, дали передышку…

– На какой техстанции? – презрительно сказал майор. – Думай, что болтаешь! Там же документы остаются: наряды, счета, пропуска…

– На какой – не помню, частным образом делали, без регистрации, а кузов незнакомый человек уступил… Говорит, для себя взял, да не пригодился, а деньги нужны…

– И двигатель он тебе уступил? И резину? И мост? И все с этой машины?

– Сергеев поднял и ткнул в лицо Султану снимок, на котором незнакомец важничал у «Волги». – Вот посмотри, что сделали с хозяином!

Он ткнул еще одну фотографию, но Идримов закрыл глаза.

– А хочешь – я тебе и других покажу! Полюбуйся, что твои дружки с людьми творили!

Если бы можно было никогда не открывать глаз и не возвращаться в столь неожиданно и страшно изменившийся мир!

– Не знаю я ничего, детьми клянусь, не знаю!

– А мы знаем! За десять штук купил «Волгу»! Сказать у кого? Скажу немного позже! А ты пока поясни: знал, что на машине кровь? Или догадывался?

– Клянусь Аллахом: кузов купил, больше ничего не знаю.

– Тогда поедешь с нами! Скупка заведомо краденого у тебя уже есть. А там, может, и на соучастие в убийствах раскрутишься!

Идримов обессиленно откинулся на подушку. Через несколько минут Сергеев и Попов погрузили его на носилки и вынесли в белый санитарный фургон. Совсем не так Султан предполагал покинуть региональный травматологический центр.

Белый санитарный фургон принадлежал спецгруппе «Финал» и предыдущей ночью использовался по прямому назначению. Исполняли Одинцова – насильника и убийцу. Операция прошла без осложнений, если не считать того, что всю дорогу от Степнянска до Тиходонска Одинцов монотонно выл, утробно и страшно. У Попова даже разболелась голова. Неоднократные команды заткнуться смертник оставлял без внимания так же, как угрозы Сергеева вставить кляп. Впрочем, кляп вою не помеха, поэтому угрозу так и не исполнили.

– Подумаешь, – сказал Шитов, когда Попов в «уголке» попросил у врача таблетку от головной боли. – Надо было открыть камеру и отмудохать его до потери пульса…

– Что я, сюда таблетки беру? – Буренко пожал плечами и замолчал, хотя было видно, что ему хочется продолжить фразу. В короткой борьбе победила пропитанная сарказмом половина натуры доктора. – Здесь все болячки вот кто вылечивает! – Врач указал кивком головы и отвернулся. Ромов недовольно закряхтел, а Шитов громко захохотал, выпустив из рук ненамотанный еще край черного брезента.

– Чего ты ржешь! – неожиданно взорвался Сергеев. – Ты что, на дискотеке? Надо же совесть иметь!

Викентьев успокаивающе похлопал его по руке.

– Номера пять и шесть, – холодно и властно произнес руководитель группы, и атмосфера в сыром подвале сразу построжала. – Работайте в соответствии со своими функциональными обязанностями! Смешки, шутки и анекдоты – в нерабочее время! Это и вас касается, доктор!

Шитов поспешно домотал брезент, затянул ремни.

– Раз, два… – Они с Сивцевым подхватили сверток и, пыхтя, потащили по лестнице – это был самый неудобный участок. Лишь уложив груз на носилки в белом фургоне, сержанты перевели дух и обменялись впечатлениями.

– Вот дела! – Шитов зажал ноздрю и, чуть отвернувшись, высморкался. – Они мозги вышибают, а мне надо совесть иметь! А чего я сделал? Этому все равно, – он ткнул ногой брезентовый сверток. – Да и они не шибко плачут…

– А я так вообще ни при чем, – пожаловался Сивцев. – За что Кулак на меня полкана спустил?

Обиженные сержанты вообще не пошли в диспетчерскую, а там за двумя бутылками водки происшедший инцидент подвергся тщательному разбору.

– Правильно Сашенька замечание сделал, – хрустя домашним огурцом, сказал Иван Алексеевич. – Для шуток надо знать время и место. Только я вам скажу, что здесь и Николай наш Васильевич виноват.

– Да я просто пошутил, – оправдывающимся тоном начал Буренко. – Воспитанный человек мог улыбнуться… Но этот парень настолько толстокожий, что просто не понимает, как можно себя вести…

– А может, в этой толстокожести и есть его счастье? – неожиданно спросил Попов, хотя вовсе не собирался вступать в разговор. – Разве исполнять расстрел годятся тонкокожие? Воспитанные, начитанные, интеллигентные люди?

Наступила тишина. Приготовившийся разливать Наполеон отставил бутылку. Недобро покосился прокурор, с интересом смотрел Буренко. Лица Сергеева и Викентьева, как всегда, были непроницаемы.

– Это ты зря, Валерочка, – урезонивающе произнес Ромов. – Посмотри на нас всех… И начитанные, возьми хотя бы доктора, хоть Михайлыча… У меня уже глаза плохие, но газеты – от корки до корки… Да и сам ты разве мало читаешь?

– Много, аксакал, – разомлевший от водки Попов не мог остановиться. – Я даже вычитал главный довод против расстрела. Знаете какой?

Попов сам протянул руку к бутылке, разлил по стаканам, поднял свой.

– Ну, будем!

Подождав остальных, выпил, понюхал хлеб, закусил огурцом.

– Знаете какой? – повторил он, обводя взглядом настороженно ожидающих коллег. – Очень простой. В момент исполнения исполнитель переступает грань, запретную для любого человека. За нарушение этой грани и расстреливают преступника. А в момент расстрела исполнитель официально становится с ним на одну доску. Но официально. 0-фи-ци-аль-но! – по слогам произнес Попов, назидательно подняв палец. – Но это дела не меняет. Общество избавилось от одного убийцы, но приобрело другого. Да еще профессионального, делающего это многократно.