Расписной (Адрес командировки - тюрьма) - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 43

Александр Иванович потряс пачкой объяснительных, потом достал измятый пакет.

– Вот, даже интересные снимки собрали, для наглядности. Московские элитные притоны. Он тут такое выделывает! Хочешь посмотреть?

– Нет. Я заочно сыт по горло этим Сокольски. У меня свои проблемы.

– Что случилось? – насторожился Петрунов, откладывая фотографии.

Вольф рассказал о том, что произошло вчера.

– Кто бы мог предположить, – задумчиво произнес Александр Иванович. – Такая острая реакция на татуировки… За ней кроется какая-то причина, которую мы не учли… Это очень неприятно…

– Да уж, действительно! – с горьким сарказмом сказал Владимир. – Все мое задание сплошные неприятности, и в конце – разрушение семьи!

– Не надо раньше времени сгущать краски, может, все и обойдется. Поживешь пока в нашей малосемейке на Вернадского, а потом все образуется, – успокоил Петрунов.

– Образуется! – хмыкнул Вольф. – Давайте быстрее убирать всю эту картинную галерею! Потапыч сказал, что ее не сведешь. Но вы ведь обещали! Электрофорезом. Один электрод туда, один сюда, тушь из-под кожи высасывается—и на марлю… А марлю в мусорник. Так? Ведь так же?!

Подполковник кивнул:

– Конечно. Электрофорез чудеса творит! Успокойся. Еще проблемы есть?

Вольф глубоко вздохнул, сбрасывая охватившее его напряжение:

– Мне нужны документы. Без них я как голый!

Несколько секунд Петрунов сидел неподвижно. Потом достал из сейфа заклеенный конверт из плотной бумаги, ножницами отрезал край и вытряхнул содержимое на стол.

– Держи. Паспорт, часы Грибачева, его визитка… Не собираешься позвонить старому знакомому?

– Пока повода нет. А удостоверение?

– Да… Как говорится, дай бог, чтобы поводов и не было. Ведь ты звонил Генеральному секретарю ЦК, когда тебя окончательно загнали в угол. Лучше, чтобы это не повторялось. Хотя сама возможность такого звонка служит тебе охранной грамотой.

– Где мое удостоверение? – повторил Вольф.

– Здесь, где же еще?

Александр Иванович вытряхнул удостоверение, которое вначале зажал двумя пальцами в углу конверта, раскрыл его.

– Так, срок годности еще не истек. Правда, с прежней должности ты вроде откомандирован, а на новую еще не назначен…

– Ну и что?

– Да, пожалуй, это формальность.

Подполковник протянул Вольфу документ. Вряд ли генерал Вострецов одобрил бы его поступок. Но семь бед – один ответ!

Привычно сунув картонный прямоугольник в нагрудный карман пиджака, Вольф почувствовал, что чувство уязвимости перед внешним миром бесследно исчезло.

– Надо поехать, забрать свои вещи… – Он замешкался. – Не хочется идти в этот дурдом… Может, позвонить вначале?

Петрунов придвинул ему телефон, продиктовал номер.

– Алло, – трубку взяла Александра Сергеевна.

– Это Владимир. Вы в курсе, что Лаура выгнала меня из дома? Я хочу заехать за вещами…

– Здравствуй, Володя! Ты неправильно все понял, никто тебя не выгонял, дело совсем в другом… Приезжай, я все объясню!

– А моя жена не выбросится из окна?

– Ее нет дома. И потом… Но это не телефонный разговор…

– Ладно, еду, – положив трубку, Вольф посмотрел на Петрунова.

– Можно взять машину? В метро сейчас толчея…

– Попробуем, – без энтузиазма отозвался Александр Иванович и, несколько раз прозвонив по внутренней связи, развел руками.

– У нас один водитель болеет, две машины в ремонте. А дежурная как раз сейчас на линии. Так что извини…

– Ничего, доберусь, – Вольф резко встал. – До свиданья.

После его ухода подполковник позвонил в ведомственную поликлинику.

– Здравствуйте, Петр Петрович, это Петрунов. У нас есть сотрудник, которого по оперативной необходимости пришлось всего растатуировать. Да, именно. Типичные зэковские наколки. Да. А теперь необходимость отпала и он требует очистить кожу. Да, я понимаю. Но я ему обещал. Нет, без хирургического вмешательства. С помощью электрофореза. Э-лек-тро-фо-ре-за. Нет, не шучу. Просто я сказал про электрофорез, так пришло в голову. Надо хотя бы имитировать попытку. Ведь она может оказаться неудачной по различным причинам. Но он не должен понять, что я соврал. Так что все должно выглядеть правдоподобно. Да, пожалуйста, проинструктируйте лично. Спасибо.

Положив трубку, он долго сидел неподвижно, оцепенело глядя перед собой.

У подъезда Вольф лицом к лицу столкнулся с соседом Лауры. На этот раз тот был не в майке, а в полной форме капитана милиции.

– Попался, дружок! – капитан привычно схватил его за рукав, чуть выше локтя. – Я тебя предупреждал: не беги, хуже будет! Пойдешь со мной, и не дергайся!

Вольф не менее привычно освободился от цепкого милицейского захвата,

– Как вы себя ведете, товарищ капитан! – строго сказал он. – Я сотрудник госбезопасности!

Внушительный тон и официальные обороты подействовали. Участковый растерянно посмотрел на свою руку и зачем-то вытер ее о шинель.

– Документы есть?

Вольф извлек удостоверение, раскрыл и поднес к лицу милиционера.

– Чего ж вы вчера убегали? – обескураженно пробормотал капитан. – И наколки… А почему соседку в больницу увезли? Тут что-то не так…

– Государственная тайна! – значительно произнес Вольф.

На воспитанных в строгости советских людей эти слова всегда оказывали магическое действие. Так получилось и в этот раз. Участковый подтянулся, его лицо разгладилось, выражение сомнения будто стерли мокрой тряпкой.

– Спасибо, капитан. Я вас больше не задерживаю.

– Ее изнасиловали, – откинувшись в кресле, Александра Сергеевна нервно затягивалась сигаретой и с силой выпускала дым сквозь нервно сжатые губы. – Семь лет назад, в Малаховке. Она возвращалась с дачи, от друзей, возле станции напали трое. Беглые уголовники, они с ног до головы были в татуировках… В результате сильнейший шок, мания преследования, ночные страхи – целый психиатрический букет…

В комнате навязчиво пахло французскими духами. Похоже, теща прыскалась ими совсем недавно. Засунув руки в карманы, Вольф прошелся взад-вперед по толстому ковру и остановился перед сервантом. За стеклом таращила глаза черная сова из лавы Везувия, привычно кренилась белая пизанская башня, блестело золотыми лентами дерево счастья из Венеции. Похоже, оно не принесло счастья семье Маркони.

– Мой бывший муж, Урбано, прислал новейшие лекарства, ею занимались лучшие психиатры Москвы, очень помог этот знаменитый гипнотизер – Прохоров, ты про него наверняка слышал…. Лечение длилось почти полгода, потом реабилитация, она все забыла, я думала, кошмар прошел бесследно… А вчера она вновь впала в такое же состояние! Меня предупреждали: избегать любых ассоциаций! Я не пускала ее в Малаховку, изолировала от прежних друзей, ограничивала выезды на природу, но кто же мог подумать, что однажды ее собственный муж заявится домой весь в татуировках!

– Извините. Я ведь ничего не знал.

– Конечно. Семейные тайны – это скелеты в шкафу. Ими не хвастают.

– Тех уголовников нашли?

– Не знаю. Наверное, нашли. Лаура была в таком состоянии, что мы не делали официальных заявлений. Да и к чему? Их и так ждала тюрьма. Ну добавят несколько лишних лет – разве нам от этого легче?

– Если бы они были установлены, я бы убил их, – буднично сказал Волк. – Всех троих, одного за другим.

– Правда? – в голосе Александры Сергеевны проявился интерес.

– Правда.

– Это только добавило бы тебе проблем. А Лауре все равно не стало бы легче.

– Где она?

– В психиатрической клинике. Лечение займет несколько месяцев. Но и потом… Она никогда не сможет видеть тебя. Даже если полностью убрать татуировки, ты все равно останешься провоцирующей ассоциацией…

Вольф вздохнул:

– Что ж, ничего не поделаешь. Я уже договорился насчет общежития. Очень жаль, что так вышло. Сейчас соберу вещи и поеду…

– Нет, так не годится, – возразила Александра Сергеевна. – Поживи пока здесь, приди в себя. Тебе ведь сильно досталось за это время… Сейчас я приготовлю ужин.