Секретные поручения - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 100

«Если оторвать вторую, то будет естественнее, — пришла дурацкая мысль. — Девчонки делают шорты из выношенных джинсов…»

— Ничего страшного, — он улыбнулся бесцветными губами. — Обошлось. А ты… Ты как?

Она присела перед ним на корточки, серьезно посмотрела в глаза. Поцеловала в уголок рта.

— Я в порядке. Спасибо тебе.

— Как все это получилось? Он что, в окно залез?

— Все получилось по-дурацки, Денис. Слишком по-дурацки. Я, наверное, вела себя как школьница… Потом расскажу. И этот звонок, все, что я тебе наговорила…

Забудь. Он угрожал мне, Денис, понимаешь?

— Только угрожал?

— Один раз смазал по лицу, — Валерия невесело усмехнулась. — Но я его тогда здорово достала. Больше ничего не было.

Она еще раз поцеловала Дениса, он почувствовал ее язык между зубами и горький вкус ее слез.

— Не надо, — сказал Денис. — Слышишь?

Валерия помотала головой. Широкая дебильноватая улыбка расплывалась по лицу Дениса, он ничего не мог с этим поделать. Все хорошо. Черт возьми, все гораздо лучше, чем могло быть. Он поднялся, опираясь на ее плечо и дверь ванной комнаты.

Боль была терпимой, ровной, в ритме пульса.

Курлов вяло шевельнулся на полу и застонал.

— Надо обработать ему рану, — тихо сказала Валерия.

— Сначала этого коня еще стреножить надо, — сказал Денис. — Веревка есть?

Он перехлестнул за спиной мощные, безвольно болтающиеся руки, обмотал двумя петлями столбообразные ноги, свободный конец веревки продел между связанными запястьями и, подтянув ступни к рукам, затянул несколько узлов. Курлов застонал сильнее. Если бы веревка не кончилась, следовало бы еще набросить петлю на горло, чтобы резкими движениями связанный душил сам себя. А для страховки надо еще привязать задержанного к дереву, штакетнику или вбитому в землю колу. Все это Холмс узнал из старого справочника «Рукопашный бой», выпущенного НКВД СССР в 1934 году. Справочник ему давал Мамонт.

— Где ты этому научился? — спросила Валерия.

— Звони «02», — не отвечая, распорядился Денис. — Скажи так: «Следователь горпрокуратуры Петровский задержал убийцу Курлова». И назови свой адрес.

Пока девушка звонила, он обыскал Курлова, но ничего интересного, кроме фунтика с анашой, не обнаружил. Анашу он оставил в кармане: вынут при понятых — еще одна статья.

— Его надо перевязать, — сказала Валерия, положив трубку, и принялась ножницами выстригать волосы вокруг ранки.

— А правда, где ты научился так связывать? — снова спросила Валерия. — Он сказал, что ты стукач. Ловил девушек в «Интуристе». Которые с иностранцами гуляли…

Дениса как кипятком обдало.

— Что?!

— И его подругу посадил. Она красивая, хотя и дрянь… Почему он так сказал?

«Откуда он все знает?! Сволочь, откуда?!»

— Принеси йод.

— Он говорил — ты и меня посадишь. Но за что?

— Он наркоман, потому и мелет, что в башку придет. Принеси йод.

Денис сказал это спокойно, и, похоже, ответ Валерию удовлетворил. Она пошла в кладовку, к аптечке.

Холмс зажал Курлову нос. Тот задергался и открыл глаза.

— Пусти, сука! Стукач поганый!

— Почему стукач?

— Потому… Кто Тоньку Цигулеву сдал? Кто к Агееву на Кавказскую бегал?

Курлов действительно знал все. Как он мог пронюхать?

— Откуда эти бредни? — равнодушно спросил Холмс.

— Да оттуда! Я тоже стучал Агееву, но не по своей воле! Ой заставил меня! И в «Визирь» он меня послал! Из-за него я к анаше привык, да и все остальное из-за него…

— Ах, вот оно что, — понимающе кивнул Денис. — Значит, ты ни в чем не виноват.

Виноват какой-то Агеев, который заставил тебя убить Есипенко, Заметалина, кого еще?

— Не строй из себя целку! Метлу я не убивал! Родик Байдак распорядился… Он и меня подставил…

Курлов откинулся на пол и прикрыл глаза.

— Башка болит, наверное, сотрясение. Хоть «Скорую» вызови…

В комнату вернулась Валерия с йодом.

— Я ничего не придумал. Как я могу такое выдумать? Это знать надо… А откуда я могу все это знать? Ты же следователь, подумай…

Вместо ответа Денис взял у девушки йод и вылил полпузырька Курлову на затылок.

Тот дернулся от боли, выругался.

Валерия удивленно посмотрела на Дениса.

— Ничего страшного, — сказал он. — Быстрее в себя придет.

Курлов, не открывая глаз, попытался перевернуться, но связанные за спиной руки мешали.

— Гнусы, — пробормотал Курлов. — Отпидоращенные гнусы.

В дверь настойчиво позвонили.

— Быстро приехали, — сказал Денис. Но облегчения он не почувствовал. «Откуда эта сволочь все знает?»

Ответ на этот вопрос Денис получил на следующий день, когда делал обыск в квартире Курлова. Среди бумаг в письменном столе он обнаружил листок из блокнота с рисунком, выполненным капиллярной ручкой: тонкая, то ли женская, то ли детская фигура, распяленная в вызывающей позе. Лицо нимфетки наполовину скрыто прядью волос, гибкая спина с просвечивающимся позвоночником, голое необросшее лоно.

Если бы Агеев подрядился татуировки накалывать уркам, они бы его завалили деньгами. Денис перевернул листок. Здесь был записан номер телефона. Хорошо знакомый номер. Курлов говорил правду!

Дело делу рознь. Сейчас Денис ощутил это особенно наглядно. Расследование в отношении Курлова шло как по маслу: экспертиза показала, что кровь на трубе с его «пальцами» принадлежит Есипенко, люди Суровца рыли землю и раскопали, что Курлов забил до полусмерти бомжа на чердаке и ограбил студентов в каком-то подвале, неожиданно дружно его опознали сотрудники «Пилота», Степанцов мгновенно выдал санкции и на обыск, и на арест… В результате «накрутивший» восемь статей Курлов надежно устроился в следственном изоляторе ФСБ. Когда Денис позвонил Агееву, тот на минуту задумался, а потом сказал: «Ладно, мы его подержим пару недель, но не больше. И вообще, я уезжаю в командировку, ты меня случайно застал». Уголовные дела, по которым проходил Курлов, Денис объединил в одно производство и надеялся завершить их как раз за пару недель. Но потом наступит судебная волокита, Курлова переведут в обычную следственную тюрьму, где «неудобные» обвиняемые имеют обыкновение скоропостижно умирать или кончать с собой. Впрочем, об этом Денис старался не думать. Расследование проходило успешно, чего не скажешь о других делах.

Например, убийство водителей не сдвигалось с места. Прокурор дал прямое указание прекратить дело в связи со смертью Заметал ина и Есипенко, хотя Петровскому было ясно, что Метла и Дрын застрелили их не сами по себе, а выполняя чье-то указание. Но Степанцов этого не понимал, точнее, делал вид, что не понимает.

Денис обжаловал указание шефа, но на этот раз Победенный его не поддержал, а может, жалоба до него и не дошла: позвонил клерк — зональный прокурор следственного управления и сказал, что дело подлежит прекращению.

Между тем Денис заметил, что отношение к нему со стороны коллег стало прохладным. Никто не заходил выпить кофе или стрельнуть сигарету, никто не приглашал к себе, даже в разговоры с ним вступать избегали. Он ломал голову: что же произошло, но вскоре его сомнения разрешились самым ужасным и неожиданным образом. Однажды секретарь пригласила его зайти к шефу на совещание.

Переступив порог кабинета, Денис почувствовал, что произошло нечто, изменившее привычную обстановку. Может, Степанцев установил в кабинете ионизатор (электричеством пахнет, близкой грозой), а может, за ночь кто-то поклеил новые обои (Денису вдруг показалось, что он ошибся дверью), может, просто солнечная активность повысилась?.. Едва слышное эхо разговора еще гуляло по кабинету Степанцова, но все замолчали, едва Денис появился на пороге.

Недоброе эхо.

Сам Степанцов, его замы Панин и Климчук, его помощники Боревич с Шуром, а также Таня Лопатко, Тихон Крус, Кравченко — все они смотрели на Дениса так, будто он явился на планерку в расстегнутых брюках и с подкрашенным синькой «ирокезом».

Один только Курбатов сосредоточенно изучал заснеженные тополя за окном.